Фланкер.
Глава V. Взаимные объяснения

ГЛАВА V. Взаимные объяснения

Вольная Пуля с обоими своими товарищами, благодаря занимаемому ими месту, не только видели все, что происходило на прогалине, но и слышали от слова до слова весь разговор Верного Прицела с Красным Волком. Многие годы оба канадских охотника были связаны тесной дружбой, сколько уже раз они предпринимали вместе самые отважные экспедиции против индейцев; секретов между ними не было, все у них было общее - и враги, и друзья.

Вольная Пуля знал о событии, на которое намекал Красный Волк, и если бы некоторые причины, которые мы откроем позднее, не помешали ему, он вторично помог бы своему другу похитить у апачей Дикую Розу. Одного только он не мог объяснить себе: присутствие Верного Прицела среди апачей, раздора, крики и выстрелы которого он слышал и законченного теперь дружеским разговором.

Однако он решился рискнуть и дать знать другу о своем присутствии давно условленным между ними сигналом. Тогда он тонко свистнул, и Верный Прицел вздрогнул, услышав знакомый сигнал, который имел еще другое следствие, не предвиденное Вольной Пулей: ветви дерева, к стволу которого он прижался, осторожно раздвинулись, и человек, повисший на руках, вдруг упал в траву в двух шагах от него, но так легко, что падение его не произвело ни малейшего шума.

При первом же взгляде на человека, точно с неба свалившегося к его ногам, Вольная Пуля узнал его и, благодаря умению владеть собой, ничем не выдал охватившего его удивления при таком неожиданном появлении.

-- Что за фантазия пришла вам, вождь, прогуливаться ночью по деревьям, - сказал он, усмехаясь, на ухо подошедшему к нему индейцу.

-- Летучий Орел стережет апачей, - ответил тот охотнику также на ухо. - Брат мой не ожидал увидеть меня?

-- В прериях всего должно ожидать, вождь; признаюсь, что в настоящую минуту мне в особенности очень приятна встреча с вами.

-- Брат мой идет по следу апачей-антилоп?

-- Час тому назад я не знал, что они так близко, клянусь вам, вождь! Если бы не ваши выстрелы, вероятно, теперь я бы спал спокойно в своем лагере.

-- Да, брат мой услышал звук ружья своего друга и пошел к нему.

-- Вы угадали, вождь. Расскажите же мне теперь, в чем дело, я ничего не знаю.

-- Разве белый брат не слышал Красного Волка?

-- Отлично слышал; и нет ничего другого?

-- Ничего. Летучий Орел похитил свою жену, апачи преследовали их, как негодные волки, и сегодня ночью напали на них у их костра.

-- Дикая Роза в безопасности?

-- Дикая Роза - жена команча! Она не ведает страха.

-- Это я знаю, но не в этом теперь дело - что вы рассчитываете делать?

-- Выждать благоприятную минуту и напасть на этих собак.

-- Пусть брат мой предоставит мне вести это дело, - сказал охотник, - намерения его очень скоры, я немного изменю их. Его присутствие скорее может повредить нам, чем принести пользу; мы не можем надеяться побить таких многочисленных врагов. Благоразумие требует, чтобы мы прибегли к хитрости... Обещает ли вождь не делать ни одного движения без моего сигнала? - упорно повторил охотник.

-- Летучий Орел - вождь, он обещает повиноваться Седой Голове.

-- Хорошо, теперь смотри, ожидание твое не будет продолжительным.

Сказав это, старый охотник смело раздвинул кусты и в сопровождении обоих товарищей твердым шагом вышел на прогалину.

Летучий Орел опять вернулся в свою засаду на вершину дерева, с которого он сошел только затем, чтобы сообщить охотнику необходимые сведения.

Вольная Пуля остановился подле Верного Прицела.

-- Друг, - сказал он ему по-испански, на языке, понятном почти всем индейцам, - приказ твой исполнен: Летучий Орел и его жена находятся теперь в лагере мексиканцев.

-- Хорошо, - ответил Верный Прицел, понимая хитрость друга. - Кто эти люди, сопровождающие тебя?

-- Два охотника, которых послал со мной вождь гачупинов [Гачупины, люди, носящие башмаки, - презрительное название, данное индейцами испано-американцам еще в эпоху открытия Америки]; сам он немедленно явится с тридцатью всадниками, несмотря на мои уверения, что ты находишься среди друзей.

-- Возвратись-ка к нему и скажи от меня, что ему нет нужды беспокоиться... или нет, погоди: чтобы не вышло какого недоразумения, я сам пойду к нему.

Слова эти произнесенные без всякой натянутости, так естественно, и при этом еще человеком, которого все присутствующие индейцы ценили по достоинству, произвели на них изумительное действие.

Не раз уже было говорено в различных наших сочинениях, что краснокожие соединяют в себе безумную отвагу с величайшей осторожностью; они никогда не предпринимают дела с сомнительной выгодой для них и при дурном обороте его никогда не стыдятся отступить.

Конечно, Красный Волк был храбрый человек, во многих сражениях он дал тому доказательства; между тем он не поколебался в целях общей выгоды пожертвовать своими тайными желаниями. Как ни был он хитер, но уверенность, с какой говорил Верный Прицел, и неожиданное вмешательство его друга окончательно сбили его с толку, он поверил им и немедленно сориентировался.

-- Брат мой Седая Голова приятный гость, - сказал он, - сердце мое радуется, принимая друга. Он и его товарищи могут сесть у огня совета, трубка вождя будет им сейчас подана.

-- Красный Волк великий вождь, - ответил Вольная Пуля, - я счастлив, что он расположен ко мне, и с величайшим удовольствием принял бы приглашение, если бы крайне важные причины не вынуждали меня как можно скорее отправиться к моим бледнолицым братьям, ожидающим меня на незначительном расстоянии от лагеря апачей-антилоп.

-- Надеюсь, что никакое облако не находится между Седой Головой и его братом Красным Волком, - лукаво заметил вождь. - Храбрые воины должны уважать друг друга.

-- Я того же мнения, вождь, вот потому-то я и вошел так открыто в ваш лагерь один, когда мог прийти со многими белыми воинами.

-- Лагерь друзей белого охотника недалеко отсюда? - спросил Красный Волк.

-- Недалеко, - ответил Вольная Пуля, - на четыре или пять перелетов стрелы, не более, по направлению к западу.

-- О-о-а! Жаль, - сказал индеец, - иначе я проводил бы своих братьев до их лагеря.

-- А кто мешает вождю идти с нами? - откровенно осведомился старый охотник. - Уж не боится ли он дурного приема?

-- О-о-а! Кто посмел бы не принять Красного Волка с должным ему уважением? - гордо возразил апач.

-- Конечно, никто.

Красный Волк наклонился к подчиненному вождю и сказал ему на ухо несколько слов; тот встал и ушел с прогалины. Охотники с беспокойством наблюдали это движение и обменялись взглядом, который означал: будем настороже! Без притворства отступив на несколько шагов, они сдвинулись плотнее, готовясь действовать при первом же подозрительном знаке; зная предательский характер людей, среди которых они находились, они ожидали от них всякой гадости. В следующую минуту индеец, высланный вождем, возвратился на прогалину; он отсутствовал не более десяти минут.

-- Ну что? - спросил его Красный Волк.

Лицо вождя омрачилось, слова индейца убедили его, что Вольная Пуля не лгал ему, - он выслал индейца для того, чтобы тот справился, действительно ли поблизости видны огни лагеря бледнолицых.

Ответ посланного убедил его, что измена в настоящую минуту немыслима, что придется продолжать выказывать притворное расположение и расстаться с беспокойными гостями не так, как ему хотелось бы.

По его приказу лошади были отвязаны и воины вскочили в седла.

-- Близок день, - сказал он. - Луна вернулась к большой горе. Я отправляюсь в путь с моими воинами. Пусть Ваконда покровительствует моим белым братьям!

-- Благодарю, вождь, - ответил Верный Прицел, - не пойдете ли и вы со мной?

-- У нас разные дороги, - сухо ответил вождь, отпуская поводья своего коня.

-- Это верно, проклятая собака, - проворчал сквозь зубы Вольная Пуля.

Отряд индейцев помчался во весь опор и исчез в темноте.

Скоро не стало слышно и конского топота, слившегося вдали с ропотом прерий.

Охотники остались одни. Подобно авгурам [Авгуры - римские жрецы, улавливавшие поданные божеством знаки и толковавшие их. Согласно Цицерону, в его время авгуры не могли без улыбки смотреть друг на друга при совершении гаданий, ибо не верили в них] древнего Рима, которые не могли без смеха взглянуть друг на друга, рассмеялись и охотники после торопливого отъезда апачей. По сигналу Верного Прицела к ним присоединились Летучий Орел и Дикая Роза, и все уселись перед костром, так ловко отнятым у врагов.

-- Гм! - сказал Вольная Пуля, набивая свою трубку. - Долго я буду смеяться над этой проделкой, она напоминает мне подобный случай с пауни в тысяча восемьсот двадцать седьмом году в верхнем Арканзасе. Я был тогда очень молод, только начинал жизнь в прериях и, конечно, не привык еще К индейской дьявольщине. Я помню, что...

-- Но каким образом ты очутился здесь, Вольная Пуля? - прервал его Верный Прицел.

Он знал, что как только Вольная Пуля начнет рассказ, то и конца ему не будет: достойный человек в продолжение своей долгой жизни, наполненной разными приключениями, натворил столько необыкновенных вещей, что всякая случайность, в которой он был не только действующим лицом, но даже свидетелем, была поводом к бесконечному рассказу. Его друзья, зная за ним эту слабость, без церемонии прерывали его. Надо отдать справедливость Вольной

Пуле - он никогда не сердился на них за это; правда, через десять минут он начинал новую историю, которую сновапрерывали.

На вопрос Верного Прицела он ответил:

-- Поговорим, а после я расскажу вам об этом. Потом он обратился к Доминго:

-- Друг мой, - сказал он ему, - благодарю тебя за помощь, оказанную нам. Возвращайся в лагерь и не забудь о своем обещании, в особенности не пропусти случая передать известному лицу все, что видел.

-- Конечно, не беспокойся, старый капканщик. Прощайте.

-- Успехов.

-- Теперь, кажется, ничто не мешает тебе отвечать мне, - произнес Верный Прицел.

-- Что же еще?

-- Вот уж и ночь почти прошла, она была тяжела для всех. Полагаю, что двухчасовой сон был бы нам необходим, тем более, что спешить нам некуда. Скажи мне только одно, и затем спи сколько тебе хочется.

-- Как это ты так вовремя сумел прийти ко мне на помощь?

-- Именно этого-то вопроса я и опасался, он заставит меня пуститься в подробности, которые невозможно рассказать за одну минуту.

-- Я потому хотел бы знать об этом теперь, что несмотря на желание пробыть с тобой несколько дней, я должен тебя покинуть с восходом солнца.

-- Полно, это невозможно. Что же вынуждает тебя к этому?

и не захотел бы, надеюсь, чтобы я не сдержал своего слова.

-- Ни за что, даже за все бизоньи шкуры, ежегодно добываемые в прериях!.. Куда же ты проводишь их?

-- Это я узнаю завтра.

-- А что они за люди? Испанцы или мексиканцы?

-- Полагаю, что мексиканцы; их начальника зовут, если не ошибаюсь, дон Мигель Ортега - или что-то в этом роде.

-- Дон Мигель Ортега. Может быть, я ошибаюсь, но, кажется, нет.

-- Однако, это странно! - повторил старый охотник, как бы говоря сам с собой.

-- Я не вижу тут ничего странного; имя это, кажется, довольно обычно.

-- Для тебя, может быть. И ты условился с ним?

-- Быть их фланкером?

-- Да, тысячу раз да!

-- Так успокойся, Верный Прицел, мы долго еще пробудем вместе.

-- Разве ты принадлежишь к его каравану?

Вольная Пуля серьезно задумался, потом обратился к своему другу:

-- Слушай меня, Верный Прицел, - сказал он ему, - так как ты мой старый друг, то я не позволю тебе ошибаться; я сообщу тебе некоторые сведения, необходимые для того, чтобы ты мог достойно исполнить дело, за которое взялся. Вижу, что спать сегодня нам уже не придется, так слушай меня внимательно: все, что ты услышишь, стоит того.

Верный Прицел, удивленный таинственным тоном старого охотника, с беспокойством поглядел на него.

Вольная Пуля с минуту подумал и стал рассказывать длинную историю, которую присутствующие слушали с возрастающим интересом, столько необыкновенных приключений заключалось в ней.

Солнце давно уже взошло, а старый охотник все еще говорил.