Фланкер.
Глава XXVI. Преследование

ГЛАВА XXVI. Преследование

Лица, собравшиеся в палатке дона Мигеля, не могли не выразить удивления и даже ужаса при неожиданном появлении Вольной Пули, бледного, окровавленного, в беспорядочной одежде. Охотник остановился при входе в палатку, угрюмо оглядывая всех; лицо его выражало горе и глубокое уныние.

Дон Мигель первым пришел в себя и заговорил с вновь пришедшим.

-- Что с вами случилось, Вольная Пуля? - спросил он не совсем спокойным голосом. - С какой неприятной новостью являетесь вы к нам?

-- Я должен объявить вам ужасную новость! - ответил охотник тихо, невнятно, утирая рукой выступивший на лбу холодный пот и подозрительно оглядывая всех присутствующих.

-- Мы охотно выслушаем ее, какова бы она ни была, хороших вестей мы и не ждем, - ответил дон Мигель спокойным тоном, но со стесненным сердцем.

-- Я вас предал! Подло предал! - твердо произнес Вольная Пуля после некоторого колебания, с лихорадочной краснотой в лице.

-- Вы! - воскликнули Верный Прицел и дон Мигель, пожав плечами.

-- Да, я, - решительно ответил охотник. Все с изумлением переглянулись.

-- Гм! - проговорил вполголоса Верный Прицел, печально качая головой. - Тут что-то кроется; позвольте уж мне узнать это, - обратился он к дону Мигелю, готовившемуся снова расспрашивать охотника, - я знаю, как можно заставить его говорить.

Сказав это, он встал с места, подошел к Вольной Пуле и дружески положил ему руку на плечо. Охотник при этом вздрогнул, поднял голову и печально посмотрел на друга.

-- Послушай, Вольная Пуля, мой старый товарищ, - сказал Верный Прицел, улыбаясь, - что с тобой случилось? Отчего этот испуганный вид, как будто небо сейчас обрушится на наши головы? Что значит эта так называемая измена, в которой ты сам себя обвиняешь и в невозможности которой ручаюсь я, знающий тебя уже сорок лет.

-- Не спеши, брат, - ответил Вольная Пуля глухим голосом, - повторяю: я изменил закону прерий, я предал вас.

-- Но объяснись же! Не можешь же ты...

-- Подождите! - вмешался вдруг дон Мариано, все время угрюмо молчавший. - Я догадываюсь, что вы сделали, и благодарю вас за это. Я должен оправдать вас перед вашими друзьями; позвольте же мне исполнить это, - сказал он Вольной Пуле.

Все с любопытством взглянули на говорившего.

-- Кабальерос, - продолжал он, - этот достойный человек обвиняет себя перед вами в измене, оказав мне величайшую услугу; одним словом, он спас моего брата!

-- Возможно ли! - сердито воскликнул дон Мигель. Вольная Пуля утвердительно кивнул головой.

-- Несчастный! Что вы наделали! - обратился дон Ми гель к дону Мариано.

-- Я не хотел быть братоубийцей! - ответил тот благородно.

Эти слова как громом поразили всех присутствующих, они невольно вздрогнули.

-- Не укоряйте этого честного охотника в том, что он спас того негодяя, - продолжал дон Мариано. - Не довольно ли был он наказан? Урок был слишком жесток, чтобы не проучить его. Вынужденный признать себя побежденным, под бременем стыда и угрызений совести, он блуждает теперь один без опоры под оком Всемогущего, который, когда настанет час, ниспошлет ему искупление грехам его! Теперь дон Эстебан нам не опасен; никогда больше мы не встретим его на нашем пути...

-- Остановитесь! - живо перебил его Вольная Пуля. - Если бы это было так, как вы говорите, я не упрекал бы себя в том, что послушал вас. Нет, дон Мариано, мне следовало отказать вам. Убита ехидна - нет и яда ее! Знаете ли вы, что сделал этот человек? Как только он, благодаря мне, увидел себя спасенным, то захотел предательски отнять у меня ту жизнь, которую я возвратил ему. Взгляните на эту рану, - добавил он, снимая нахлобученную на лицо шляпу и показывая повязку на голове, - вот доказательство его благодарности, оставленное мне при расставании.

Тогда Вольная Пуля рассказал им обо всем случившемся со всеми подробностями.

-- Необходимо как можно быстрее покончить с ним, - произнес Верный Прицел после некоторого раздумья, - кто знает, что делает этот разбойник теперь, пока мы тут рассуждаем? Поднимем лагерь как можно скорее и поспешим к пленницам - их следует спасти прежде всего, - а затем уж мы сумеем разрушить все преступные замыслы этого негодяя!

-- Да! - воскликнул дон Мигель! - В дорогу, скорее в дорогу! Дай Бог, чтобы мы поспели вовремя!

Дон Мариано, удрученный новым горем, угрюмо молчал, сознавая свою ошибку.

-- Позвольте одно слово, - сказал Вольная Пуля, несколько взбодренный после признания в своем проступке. - Не допустим же обмануть себя в этот раз; выслушайте, что я предложу вам.

-- Говорите, - ответил дон Лео.

-- Вот что я предлагаю: дон Мигель и его отряд должны немедленно пуститься по следам дона Эстебана. Верьте мне, что всего необходимее нам найти его, и - клянусь Богом! - я сделаю для этого все возможное; я должен свести с ним счеты, - добавил он с плохо скрытой ненавистью.

-- Но что же будет с девушками? - спросил дон Лео.

-- Заботу о них предоставьте Верному Прицелу: будьте уверены, что он выполнит это дело лучше вас самих.

Дон Лео де Торрес задумался; Верный Прицел взял его за руку и, дружески пожав ее, сказал:

-- Вольная Пуля дал дельный совет, в настоящих обстоятельствах мы только ему и можем последовать; мы должны перехитрить наших противников: только хитростью мы можем разрушить их козни. Предоставьте это мне - недаром же меня прозвали Фланкером! Клянусь вам своей жизнью, что я возвращу вам обеих девушек.

-- Поступайте как найдете лучше, - печально ответил дон Лео, - я слаб и не в силах взяться за это великое дело.

-- Теперь, Верный Прицел, назначьте место, где мы должны сойтись, когда исполним возложенное на нас дело, - сказал Вольная Пуля.

-- Правда, это необходимо, - ответил охотник. - Было бы хорошо, если б часть людей дона Мигеля отправилась прямо на избранное место свидания, чтобы в случае необходимости каждая группа могла найти в них помощь или подкрепление.

-- Хорошо, пятнадцать человек немедленно пойдут на то место, куда вы укажете, - сказал дон Мигель, - чтобы быть готовыми к оказанию помощи.

-- Руперто как старый опытный охотник - согласно, конечно, вашей воле, дон Мигель, - продолжал Верный Прицел, - примет начальство над ними и отправится к Амату, месту, где река разделяется на несколько рукавов.

-- О! Я отлично знаю это место, - прервал его Руперто, - я часто охотился там на бобров и выдр.

-- Полагаю, однако, что вы не один отправитесь?

--Я иду вместе с Верным Прицелом, - сказал дон Мариано.

-- Еще с нами пойдет Доминго: по некоторым причинам, известным только мне, я хочу постоянно иметь его под рукой. Не будут лишними также Бермудес и Хуанито: они храбры и преданы мне. Больше мне никто не нужен.

Спустя минуту дон Лео вышел из палатки.

-- Вы мне, кажется, сказали, Вольная Пуля, - спросил Верный Прицел, - что вас привел в чувство Летучий Орел?

-- Да, действительно, он помог мне и вместе с Дикой Розой проводил меня до лагеря.

-- Слава Богу! Он тоже пойдет со мной; это храбрый и опытный воин, его помощь мне очень даже понадобится при исполнении моих замыслов. Где он остался?

-- В нескольких шагах отсюда. Пойдем к нему, мне тоже надо кое-что ему сказать.

Оба охотника, выйдя из палатки, заметили Летучего Орла, сидевшего на корточках перед огнем и курившего свою индейскую трубку; Дикая Роза сидела возле него.

Завидев охотников, вождь вынул изо рта трубку и вежливо им поклонился. Вольная Пуля знал, что команч снял несколько мерок со следа дона Эстебана, и хотел попросить у него одну для себя. Команч без малейших возражений подал ему мерку, и охотник тотчас же спрятал ее за пазуху, как драгоценность. Между тем Верный Прицел сел подле индейца.

-- Мой краснокожий брат думает еще вернуться в свое племя? - спросил он.

-- Давно уже вождь в отсутствии, - ответил индеец, - воины его ждут.

-- Да, Летучий Орел - известный вождь, он нужен своим воинам.

-- Команчи слишком умны, чтобы чувствовать недостаток в отсутствии одного воина. Бледнолицые снимают лагерь?

-- Да, они идут на охоту вниз по бесконечной реке с золотыми волнами.

-- Великий охотник тоже идет со своими братьями?

-- Нет, я не иду с ними, - ответил Верный Прицел.

-- О-о-а! Брат мой шутит; что будет с бледнолицыми, если брат мой не пойдет с ними?

-- Я поеду по направлению к солнцу, в вечнозеленые страны, на берега прекрасной реки Атонатиу.

Индеец вздрогнул и пытливо поглядел на собеседника.

-- Брат мой не знает разве, что земля, о которой он говорит, священна; никогда нога бледнолицего не попирала ее безнаказанно.

-- Я это знаю, - ответил охотник небрежно.

-- Брат мой знает это и все равно хочет идти туда?

-- Да, пойду.

Индеец задумался; помолчав несколько минут, он проговорил наставительно:

-- Каждому своя судьба. Брату моему, вероятно, крайне необходимо туда идти.

-- Вождь не ошибается, очень важные причины вынуждают меня на это.

-- Намерения мои самые честные.

-- О-о-а! Мой брат получил слово вождя. Я все сказал. Проговорив эти слова, индеец снова взялся за свою трубку и принялся молча курить. Верный Прицел, зная индейские нравы, не настаивал долее; радуясь, что приобрел такого значительного союзника, он пошел торопить отъезд.

У мексиканцев все уже было готово, они только ждали сигнала к отъезду.

Дон Мигель выбрал пятнадцать наиболее опытных человек и, наказав им во всем слушаться командира, передал их Руперто, взяв с них клятву в повиновении.

Потом он подозвал Доминго и отдал ему приказ безотлучно находиться при охотнике Верном Прицеле. Это распоряжение не очень-то понравилось Доминго; затаив неудовольствие, он дал себе слово действовать как можно осторожнее.

Отдав все необходимые распоряжения, дон Мигель с трудом сел на коня и, став во главе своего отряда, рядом с Вольной Пулей, сделал дону Мариано и Верному Прицелу последний прощальный знак, после чего дал сигнал к отъезду.

Оба отряда немедленно пустились в путь: отряд Руперто направился к горам, а отряд Вольной Пули двинулся по течению Рубио.

В покинутом лагере остались Верный Прицел, дон Мариано, Летучий Орел, Дикая Роза, Бермудес, Хуанито и Доминго, завистливо следивший за удалявшимися и скоро скрывшимися в лесу товарищами.

Оставшаяся группа состояла из семи человек: одной женщины и шестерых мужчин.

Старый охотник, по причинам, известным только ему одному, не хотел пускаться в дорогу раньше заката солнца. Едва дневное светило скрылось за горизонтом, как наступила глубокая ночь и окрестности немедленно погрузились в густой мрак.

Со времени отъезда первых двух отрядов Верный Прицел не проговорил ни слова, он был задумчив и молчалив, но тишь только настала ночь, он быстро встал:

-- В дорогу, - сказал он коротко. Все тотчас же поднялись с мест.

-- Лошади нам не нужны, - сказал он, - мы отправляемся не путешествовать, а преследовать человека. Движения наши не должны быть стеснены, след, по которому пойдем, трудно будет искать. Вы, Хуанито, останетесь здесь с лошадьми до получения известия от нас. Слуга выразил неудовольствие.

-- Я предпочел бы идти с вами и не покидать моего господина, - сказал он.

-- Я понимаю это, но нам нужен умный и храбрый человек, который сберег бы наших коней, и я выбрал вас; к тому же, я полагаю, вы не долго будете один. Но так как мы не знаем еще, по какой дороге пойдем и какие препятствия встретим на пути, то вы выстройте себе шалаш, охотьтесь, занимайтесь чем хотите, только помните, что без моего приказа вы не должны двигаться с места.

-- Хорошо, приятель, - ответил Хуанито, - отправляйтесь спокойно и, хотя бы вы проходили полгода, будьте уверены, что по возвращении найдете меня здесь же.

Затем он свистнул своего коня, который тотчас же подошел к нему; охотник, приласкав его, снял с седла кольцом свернутый аркан и обмотал его вокруг своего пояса, потом легко хлопнул его рукой по спине, и конь удалился.

Товарищи охотника запаслись оружием и провизией, состоящей из сушеного и истертого в порошок бизоньего мяса и маисовых лепешек.

-- Теперь в дорогу! - воскликнул охотник, вскидывая ружье на плечо.

-- В дорогу! - повторили другие.

индейской нитью, то есть один за другим, стараясь ступать след в след, последний же должен был старательно уничтожать следы, оставленные им самим и прошедшими товарищами.

Хуанито провожал их глазами, пока они не сошли с горки, на которой был расположен лагерь, и не скрылись в лесу; тогда он лениво подошел к огню и лег подле него.

Рассудив так, достойный мексиканец закурил сигаретку и, вдыхая ее ароматный дым, задумчиво следил, как, поднимаясь тонкой спиралью, он растворялся в воздухе.