| Автор: | Эмар Г., год: 1858 |
| Категории: | Роман, Приключения |
Глава II. Борьба
В Мексике пограничные жители привыкли постоянно бороться как с хищными животными, так и с людьми: и те и другие беспрестанно на них нападают; вот причина, почему незнакомец так спокойно отнесся к неожиданному появлению двух ягуаров.
Хотя положение его между этими двумя свирепыми врагами было довольно ненадежным и он нимало не скрывал опасности, которой подвергался, он тем не менее храбро решился вступить с ними в борьбу.
Не теряя из виду того ягуара, которого он увидел первым, он слегка уклонился в сторону таким образом, чтобы иметь своих врагов перед глазами, вместо того, чтобы быть между ними.
Этот маневр, требовавший довольно много времени, удался лучше, чем он ожидал.
Ягуары смотрели на него, облизываясь и почесывая лапой за ухом теми полными грации движениями, которые свойственны кошачьей породе.
Оба хищника, уверенные в своей победе, казалось, играли со своей добычей и не спешили броситься на нее.
Внимательно следя глазами за каждым движением кровожадных хищников, мексиканец отлично понимал, какая ему грозит опасность; он знал, что борьба эта будет роковой и последней для одной из сторон, и принимал все необходимые предосторожности.
Ягуары нападают на человека только в исключительных случаях, когда их к этому принудит голод, - эти два хищника имели в виду одну только лошадь.
Благородное животное, крепко привязанное хозяином, тщетно употребляло все свои усилия, чтобы разорвать удерживавшие его узы и убежать.
Лошадь дрожала от страха, вдыхая испарения, выделяемые хищниками.
Незнакомец, покончив со всеми необходимыми предосторожностями, во второй раз приложил к плечу свой карабин.
В эту минуту ягуары подняли головы, пригнув уши и с беспокойством потягивая воздух.
Почти неуловимый шум послышался в кустах.
-- Кто идет? - спросил громко мексиканец.
-- Друг, дон Мигель Сарате, - послышалось в ответ.
-- А! Это вы, дон Валентин, - сказал мексиканец, - вы явились как раз вовремя для того, чтобы присутствовать при великолепной охоте.
-- А! - продолжал человек, говоривший раньше. - А я не могу вам помочь?
-- Это бесполезно, но только идите скорей, если вы хотите видеть охоту.
чтобы предоставить охотнику полную свободу одному выйти победителем из этого неравного боя.
Ягуары точно поняли, что теперь для них настало время действовать; они подобрались и прыгнули на своего врага.
Первый, пронзенный на лету пулей, пробившей ему глаз, покатился на землю, где и остался неподвижным.
Второго ягуара встретило острие мачете охотника, который, разрядив карабин, стал на одно колено, выставив вперед левую руку, обернутую сарапе, и держа мачете в правой руке.
Человек и зверь боролись не на жизнь, а на смерть.
После борьбы, продолжавшейся всего несколько секунд, поднялся только один из двух борцов.
Это был человек.
Ягуар был убит.
Мачете охотника в нескольких местах пронзило ему сердце.
Во все время этой кровавой битвы вновь прибывшие не сделали ни одного движения и с невозмутимым спокойствием смотрели на разыгрывавшуюся перед ними драму.
Мексиканец приподнялся, два или три раза погрузил свой мачете в землю, чтобы стереть кровь с лезвия, и, спокойно повернувшись к незнакомцам, сказал:
-- Ну, как вы это находите?
-- Отлично сыграно, - отвечал один из новоприбывших, - это один из самых красивых дуплетов, какие я когда-либо видел в своей жизни.
Мужчины вскинули свои ружья на плечи и направились к мексиканцу, который все так же хладнокровно и спокойно заряжал свой карабин, как будто не он только что пережил страшные минуты борьбы с кровожадными хищниками и только чудом избавился от грозившей ему опасности.
Солнце быстро склонялось к горизонту, тень от деревьев становилась все длиннее и длиннее, солнечный диск казался большим огненным шаром среди прозрачной синевы небес.
Ночь приближалась быстрыми шагами, а вместе с тем просыпалась и пустыня; со всех сторон мрачных и таинственных глубин девственного леса доносилось глухое завывание койотов и хищных зверей, к которому примешивалось пение птиц, сидевших на ветвях.
Молчаливая и угрюмая в течение дня, пустыня выходила из своего болезненного оцепенения с наступлением вечера и готовилась к ночному веселью.
Трое мужчин, собравшихся на прогалине, набрали сухих ветвей, свалили их в одну кучу и зажгли.
По всей вероятности, они намеревались провести на этом месте часть ночи.
Как только пламя костра стало весело подниматься к небу длинными спиралями, оба незнакомца достали из своих ягдташей [] маисовые лепешки, несколько картофелин, сваренных в воде и тыквенную бутылку с пульке [пульке - национальный мексиканский слабоалкогольный напиток из перебродившего сока агавы]; все это они разложили на траве, а затем трое мужчин принялись за охотничий ужин.
Когда бутылка обошла кругом несколько раз, и лепешки исчезли, вновь прибывшие закурили свои индейские трубки, а мексиканец скрутил самокрутку.
Хотя ужин этот, в общем, продолжался и недолго, но, тем не менее, ночь наступила все-таки раньше, чем они покончили с утолением голода.
Полнейший мрак царил над прогалиной, красноватые отблески пламени освещали энергичные лица мужчин и придавали им фантастический вид.
-- Теперь, - начал мексиканец, закуривая свою сигаретку, - я объясню вам, если позволите, почему, именно, мне так хотелось поскорей с вами увидеться.
-- Одну минутку, - перебил его один из охотников. - Вы ведь знаете, что в пустыне очень часто листья имеют глаза, а деревья уши; если только я правильно понял ваши слова, вы назначили нам здесь свидание для того, чтобы разговор наш остался в тайне.
-- Да, для меня в высшей степени важно, чтобы о том, что я вам скажу сейчас, никто ничего не знал.
-- Отлично!.. Курумилла, идите.
Тот, кого назвали Курумиллой, поднялся, взял свой карабин и ушел.
Вскоре он уже исчез во мраке.
Отсутствие его продолжалось довольно долго.
За все это время двое сидевших у костра мужчин не обменялись ни одним словом.
Наконец через полчаса охотник вернулся и сел рядом со своими товарищами.
-- Ну? - спросил тот из них, который посылал его на рекогносцировку.
-- Мои братья могут говорить, - коротко ответил Курумилла, - пустыня спокойна.
Получив такой определенный ответ, охотники совершенно успокоились, но это, конечно, не освободило их от соблюдения обычной осторожности: с трубками в зубах уселись они спиной к огню, чтобы иметь возможность, разговаривая, в то же время наблюдать за окрестностями.
-- Мы готовы вас слушать, - сказал охотник.
Собеседники его молча наклонили головы в знак согласия.
Мексиканец заговорил снова.
Но прежде чем продолжать рассказ, нам необходимо познакомить читателя с двумя субъектами, которых мы вывели только что на сцену, и вернуться назад для того, чтобы объяснить, почему дон Мигель Сарате, вместо того, чтобы принять их у себя, назначил им свидание среди девственного леса.
Оба охотника казались с первого взгляда индейцами; но, рассматривая их повнимательней, по некоторым признакам можно было узнать, что один из них принадлежит к тем бледнолицым трапперам, смелость которых вошла в Мексике в пословицу.
Как их внешность, так и костюм представляли странную смесь дикости с цивилизацией. Прежде всего они носили необыкновенно длинные волосы, потому что в тех странах, где люди очень часто сражаются ради одной только славы - отнять волосы у своего противника - доказательством мужества, между прочим, служат и длинные волосы, которых так добиваются враги.
У обоих вновь прибывших охотников волосы были красиво связаны в пучок и переплетены полосками выдровой кожи и яркими шнурками.
Костюм их тоже вполне соответствовал их своеобразному понятию о красоте и изяществе.
Охотничья блуза из ярко-красного миткаля [миткаль - легкая хлопчатобумажная ткань] доходила до колен; гетры, украшенные разноцветными шерстяными лентами и погремушками, защищали их ноги, а обувь их состояла из мокасин, расшитых поддельным жемчугом, которые так мастерски умеют изготовлять индейские скво [скво - женщина (индейск.)].
Пестрое одеяло, стянутое поясом из дубленой ланьей кожи, исполняло обязанности плаща, закрывавшего их торс, но не настолько, однако, чтобы при каждом их движении нельзя было видеть блеск топоров, дула пистолетов и рукоятку мачете, которыми они были вооружены.
Что касается их карабинов, в настоящую минуту лежавших возле них на земле, то если бы с них сняли покрывавшие их чехлы из лосиной кожи, украшенные перьями, можно было бы видеть, с какой тщательностью обладатели украсили их ложа медными гвоздями и раскрасили их в разные цвета; словом, все у этих двоих людей носило на себе отпечаток индейских обычаев.
Первый из двоих охотников, то есть бледнолицый, был человеком лет тридцати восьми, высокого роста и стройным; хорошо развитые мускулы доказывали, что он обладает большой силой и, хотя он и усвоил себе все манеры краснокожих, тем не менее, внимательно приглядываясь к нему, можно было с уверенностью сказать, что он не только принадлежит к индоевропейскому племени, но даже к нормандской или галльской расе.
покрывала весь низ его лица; вся физиономия его дышала кротостью, добротой и храбростью и вместе с тем говорила, что этот человек обладает железной волей.
Зато его спутник, вне всякого сомнения, принадлежал к индейской расе, все характерные признаки которой были у него ясно видны; но, странная вещь, его лицо не имело такого оттенка красной меди, какой бывает у уроженцев Техаса и Северной Америки - цвет его лица был скорее коричневый и даже оливковый.
У него был высокий лоб, горбатый нос, маленькие проницательные глаза, большой рот и квадратный подбородок; словом, он являлся типичным представителем арауканской расы [арауканы - группа индейских племен, живущих на юге Чили], занимающей на юге Чили небольшую территорию.
ульмен - так в Чили называют вождей индейцев-араукан], в которую, повыше правого уха, было воткнуто перо горного орла - знак, по которому можно различать ульменов аукасов [аукасы - племена, входящие в арауканскую группу].
Эти два человека были: Валентин Гилуа, бывший драгунский унтер-офицер, и Курумилла, его друг, ульмен племени Великого Зайца.