| Автор: | Эмар Г., год: 1858 |
| Категории: | Роман, Приключения |
ГЛАВА Х. Сашем [*] корасов
Прошло несколько дней после событий, описанных нами в предыдущей главе.
Был один из тех жарких дней, каких совсем никогда не бывает при нашем холодном климате. Тропическое солнце ярко сияло с безоблачных небес, и его солнечные лучи накаляли песок, которым были посыпаны дорожки в аллеях сада асиенды де-ла-Нориа.
В самой гуще сада, среди чащи кактусов, индейских смоковниц и алоэ, стояла беседка, обсаженная цветущими апельсиновыми и лимонными деревьями, распространявшими в воздухе благоухание. В этой беседке между двумя апельсиновыми деревьями висел гамак из волокон phormium tenax [новозеландский лен], а в этом гамаке раскинувшись спала девушка.
Запрокинув назад голову, распустив свои длинные черные волосы, в беспорядке ниспадавшие ей на шею и грудь, и слегка раскрыв свои коралловые губы, позволявшие видеть ослепительно белые зубы, донна Клара безмятежно спала в своем убежище; черты ее лица дышали счастьем: ни одно еще облачко не затемняло лазурного горизонта ее мирной и спокойной жизни.
Было уже около полудня. Солнечные лучи, падая отвесно, делали жару до такой степени нестерпимой, что в асиенде все спали или отдыхали, забившись в укромные местечки, - в жарких странах это носит характерное название сиеста.
Между тем недалеко от того места, где, спокойно улыбаясь, спала донна Клара, послышался шум шагов, сперва почти неуловимый, но постепенно все увеличивавшийся, а затем показался человек.
Это был Шоу, младший из сыновей скваттера.
Каким образом очутился он в этом месте?
Молодой человек запыхался; пот лил с его лица.
Дойдя до входа в беседку, он бросил тревожный взгляд на гамак.
-- Она там! - прошептал он. - Она спит.
Затем он опустился на колени и в немом восторге любовался девушкой.
Долго простоял он так, не спуская глаз со спящей. Наконец он вздохнул и, с усилием оторвавшись от этого очаровательного зрелища, тяжело приподнялся, шепча голосом, слабым как дыхание:
-- Надо уходить!.. Что, если она проснется! О! Она никогда не узнает, как я ее люблю!
Он сорвал цветок с апельсинового дерева, тихонько положил его на девушку и, собравшись уходить, сделал уже несколько шагов, но затем снова вернулся назад и, схватив ребосо [ребосо - короткая мантилья, накидка, которой прикрывают низ лица
-- Покрывала им свои волосы!..
Затем он выбежал из беседки и вскоре скрылся за деревьями.
Он услышал приближающиеся шаги.
И действительно, несколько секунд спустя после его ухода в беседку вошел дон Мигель.
-- Э! - весело сказал он, покачивая гамак, - Проснись, дитя мое!.. Или ты так никогда и не кончишь свою сиесту?
Донна Клара, улыбаясь, открыла глаза.
-- Я уже не сплю, отец, - сказала она.
-- Очень рад слышать это, - проговорил он, - я люблю, когда мне так отвечают.
И он хотел поцеловать ее.
Но вдруг девушка приподнялась резким движением, как будто увидела что-то очень неприятное или страшное, и лицо ее покрылось мертвенной бледностью:
-- Что такое с тобой? Что случилось? - с испугом спросил ее асиендадо.
Девушка показала ему цветок с апельсинового дерева.
-- Ну, - продолжал ее отец, - что же в этом такого ужасного? Он мог упасть с дерева в твой гамак во время сна.
Донна Клара грустно покачала головой.
-- Нет, - отвечала она, - это совсем не так. Я уже несколько дней подряд, просыпаясь, всякий раз вижу цветок на этом же самом месте.
-- Да ты с ума сошла!.. Это простая случайность, а ты выдумываешь себе Бог знает что!.. Успокойся, голубушка моя, и не думай больше об этом; ты вся побледнела... ну, стоит ли так пугаться из-за всяких пустяков? Впрочем, я могу сейчас порекомендовать тебе и лекарство... если ты так боишься цветов, почему не совершаешь ты своей сиесты у себя в спальне вместо того, чтобы забиваться сюда, в эту беседку?
-- Это правда, отец, - сказала успокоившаяся и повеселевшая девушка, - я непременно последую вашему совету.
-- Отлично, значит, об этом не стоит больше и говорить... а теперь поцелуй меня.
Девушка бросилась в объятия отца, которого она осыпала ласками.
В это время в беседку вошел пеон.
-- Ваша Милость, - отвечал пеон, - в асиенду только что прибыл краснокожий воин, он желает с вами говорить.
-- Вы его знаете? - спросил дон Мигель?
-- О! Да, Ваша Милость, это Моокапек - Орлиное Перо - сашем корасов с Рио-Сан-Педро.
-- Моокапек! - повторил асиендадо с удивлением. - Зачем могло понадобиться ему видеть меня? Зовите его сюда.
Пеон ушел; через несколько минут он снова появился, но уже не один - с ним пришел Орлиное Перо.
Вождь предстал во всем параде; весь его костюм говорил, что сашем вышел на тропу войны.
Волосы на его голове, перевязанные кожей гремучей змеи, были приподняты на макушке, и тут в них воткнуто было орлиное перо; блуза из полосатого миткаля, украшенная массой погремушек, спускалась до самых бедер, защищенных от укусов москитов панталонами из той же материи; на ступнях были надеты мокасины из кожи пекари, украшенные фальшивыми жемчужинами и иглами дикобраза; к пяткам, как отличительный знак знаменитых воинов, было привязано несколько волчьих хвостов; за пояс из лосиной кожи были заткнуты нож, трубка и мешочек с лекарственными травами; на шее было надето ожерелье из когтей гризли и бизоньих зубов; наконец, великолепная шкура самки белого бизона, выкрашенная с внутренней стороны в красное, была накинута на плечи, заменяя собой дорожный плащ. В правой руке вождь держал орлиное перо, а в левой - американский карабин.
Войдя в беседку, вождь грациозно поклонился донне Кларе, а затем выпрямился и стал молча ждать, пока с ним заговорит дон Мигель.
Мексиканец с минуту разглядывал индейского вождя, по лицу которого было видно, что с ним случилось какое-то большое горе.
-- Добро пожаловать, брат мой, - сказал асиендадо, - чему обязан я удовольствием тебя видеть?
Вождь бросил мимолетный взгляд на молодую девушку.
Дон Мигель понял, чего хочет индеец, и сделал донне Кларе знак удалиться.
Они остались одни.
-- Брат мой может говорить, - сказал тогда асиендадо, - уши друга открыты.
-- Да, отец мой добр, - отвечал индеец своим грудным голосом, - он любит индейцев; жаль только, что не все бледнолицые похожи на него.
-- Я не понимаю моего брата... Разве его оскорбил кто-нибудь?
Индеец грустно улыбнулся.
-- Где правосудие для краснокожих? - сказал он. - Индейцы - животные... Великий Дух не дал им души, как бледнолицым, и убивать их не считается за преступление!
-- Вождь, вы говорите загадками, я вас не понимаю... Скажите мне, пожалуйста, сначала: почему покинули вы деревню вашего племени? Отсюда ведь довольно далеко от Рио-Сан-Педро.
-- Моокапек один, его племени больше не существует.
-- Бледнолицые напали ночью, как трусливые ягуары; они сожгли деревню и перебили всех жителей, не исключая женщин и малолетних детей.
-- О! Это ужасно! - невольно воскликнул асиендадо.
-- Да! - продолжал вождь с иронией. - За волосы индейцев платят дорого!
-- А вы знаете людей, которые совершили это отвратительное преступление?
-- Моокапек знает их и он им отомстит.
-- Назовите мне их главаря, если вы только знаете его имя.
-- Да, я его знаю. Бледнолицые называют его Красным Кедром, а индейцы Людоедом.
-- О! В таком случае вы уже отомщены, вождь, потому что он умер.
-- Мой отец ошибается.
-- Вы говорите, что я ошибаюсь, но я сам убил его!
Индеец покачал головой.
-- Красный Кедр живуч, - сказал он, - лезвие ножа, которым поразил его мой отец, было слишком коротко... Красный Кедр ранен, но через несколько дней он опять будет на ногах и снова начнет убивать и скальпировать индейцев.
Это известие поразило асиендадо.
Враг, которого он считал мертвым, оказался жив, и асиендадо снова предстояло вести с ним борьбу.
-- Мой отец должен держаться настороже, - продолжал вождь. - Красный Кедр поклялся отомстить ему.
-- О! Я не дам ему на это времени. Он не человек, а исчадие дьявола, от которого во что бы то ни стало необходимо очистить землю, прежде чем к нему вернутся силы и он будет в состоянии начать новый ряд убийств.
-- Я помогу моему отцу отомстить этому врагу.
-- Благодарю, вождь, я не отказываюсь от вашей помощи, потому что мне, может быть, понадобится, и даже очень скоро, помощь всех моих друзей. Ну, а теперь скажите мне, что вы намерены делать?
-- Орлиное Перо не может больше жить вместе с бледнолицыми и поэтому удалится в пустыню; у него есть друзья среди команчей, они краснокожие и с радостью примут его.
-- Я не стану даже и пытаться отговаривать вас, вождь; ваше решение вполне справедливо, и если вы впоследствии точно так же отплатите белым, они не будут иметь права жаловаться на вас, потому что сами довели вас до этого. Когда отправляется мой брат?
-- Отдохните здесь сегодня, а завтра, если уж вы так решили, можете отправиться в путь.
-- Моокапек должен отправиться сегодня.
-- В таком случае, делайте как хотите. Есть у вас лошадь?
-- Нет, но я добуду себе лошадь, как только встречу какую-нибудь манаду.
-- Я не могу отпустить вас в такое путешествие пешком и дам вам лошадь.
-- Благодарю, отец мой добр, индейский вождь не забудет этого...
-- Пойдемте, вы сами выберете себе лошадь.
-- Я хочу сказать еще несколько слов моему отцу.
-- Говорите, вождь, я вас слушаю.
-- Кутонепи, бледнолицый охотник, поручил мне сообщить моему отцу важное предостережение.
-- Какое?
-- Моему отцу грозит большая опасность... Кутонепи хочет видеть моего отца как можно скорее, чтобы самому сообщить ему, в чем дело.
-- Хорошо, мой брат скажет охотнику, что завтра я буду на прогалине Пораженного Дуба и буду там ждать его до вечера.
-- Я передам слова моего отца охотнику.
Затем ранчеро и краснокожий вышли из беседки и большими шагами направились к асиенде.
Молодой человек успел уже совсем оправиться от полученной раны.
Дон Мигель сказал сыну, что ему необходимо уехать на несколько дней и поручил ему управление асиендой; при этом он советовал ему главным образом не удаляться от фермы и как можно заботливее оберегать сестру.
Молодой человек, радуясь в душе, что ему можно в продолжение нескольких дней наслаждаться полной свободой, обещал отцу исполнить все, что тот от него требовал.
Поцеловав в последний раз сына и дочь, дон Мигель отправился в патио [].
В ожидании его, вождь занимался тем, что заставлял гарцевать выбранную им для себя великолепную лошадь.
Дон Мигель несколько минут любовался ловкостью и грацией индейца, которому в этом отношении мог бы позавидовать самый знаменитый мексиканский объездчик мустангов, потом он вскочил в седло, и они оба вместе поехали по направлению к Эль-Пасо, куда им необходимо было попасть, прежде чем достигнуть пустыни и добраться до прогалины Пораженного Дуба.
Путешественники молча ехали рядом, погруженные каждый в свои мысли.
В ту минуту, когда они вступали в Пасо, солнце садилось на горизонте в волны красноватых паров, что предвещало на ночь грозу.
Примечания
[*] - Сашем - индейский вождь.