| Автор: | Эмар Г., год: 1858 |
| Категории: | Роман, Приключения |
ГЛАВА XV. Брат Амбросио
Брат Амбросио оставался довольно долго в зале венты и занимался записью имен авантюристов, которых он хотел нанять в свой отряд.
Было уже поздно, когда он вышел из венты с тем, чтобы добраться до асиенды де-ла-Нориа; он был очень доволен достигнутыми результатами и в душе поздравлял себя с тем, как легко ему удалось собрать такую интересную коллекцию бандитов.
Монахи составляют привилегированную касту в Мексике; они могут во всякое время дня и ночи идти куда им угодно, не боясь встречи с многочисленными рыцарями большой дороги, поджидающими по всем дорогам путника. Одежда монаха предохраняет лучше, чем что бы то ни было, от встречи с опасными людьми.
Кроме того, брат Амбросио был не такой человек, чтобы пренебрегать предосторожностями, необходимыми в стране, где из десяти человек, которых встретишь на дороге, девятеро непременно самые отчаянные негодяи, и только десятый представляет еще некоторое сомнение.
Достойный капеллан носил под рясой пару заряженных двуствольных пистолетов, а в правом рукаве он скрывал длинную наваху [наваха - складной нож], острую как бритва.
Выйдя из венты, монах сел на своего мула и спокойно направился по дороге к асиенде де-ла-Нориа.
В это время было уже около одиннадцати часов вечера.
Мы воспользуемся тем временем, пока брат Амбросио спокойно пробирается по узенькой тропинке к асиенде, чтобы сказать о нем несколько слов и познакомить читателя поближе с человеком, которому суждено, к несчастью, играть слишком видную роль на страницах этого правдивого рассказа.
В один прекрасный день в Пасо-дель-Норте появился гамбусино, исчезнувший более двух лет тому назад из страны и которого все давным-давно уже считали убитым индейцами в пустыне.
Человек этот, по имени Хоакин, был братом Андреса Гарота, авантюриста самого низкого сорта, у которого на совести было по крайней мере с дюжину ножевых ран, которого все боялись и который до такой степени внушал страх всем жителям в Пасо, что мог, не боясь преследования, совершать всевозможные преступления, чем он, надо заметить кстати, бессовестно злоупотреблял всякий раз, как представлялся удобный случай.
Оба брата начали вместе посещать деревенские трактиры и харчевни и, пьянствуя с утра до ночи, расплачивались везде или золотым песком, или маленькими самородками.
Вскоре в Пасо пронесся слух, что Хоакин открыл богатое месторождение и теперь прокучивает добытое им там золото.
Гамбусино не говорил ни да ни нет, когда к нему приставали с расспросами его друзья или, лучше сказать, собутыльники; он только подмигивал, таинственно улыбался, а когда ему замечали, что, если он не перестанет так сорить деньгами, он скоро разорится, гамбусино пожимал плечами и отвечал:
-- Когда у меня выйдет это золото, я знаю, где взять еще, - и он продолжал пуще прежнего предаваться всем удовольствиям, какие только может доставить такой несчастный поселок, как Пасо.
Брат Амбросио слышал, как и все, об открытии, сделанном гамбусино, и скоро в голове его созрел план овладеть тайной этого человека, или, так сказать, украсть у него его открытие.
В тот же вечер Хоакин и его брат Андреc пьянствовали в одной венте, их окружала целая толпа таких же негодяев, как и они сами.
Брат Амбросио сидел, понурив голову, за одним из столов, спрятав руки в рукава своей рясы, и казался погруженным в серьезные размышления, хотя на самом деле внимательно следил за тем, что делалось в эту минуту в зале.
Вдруг в залу вошел, покачиваясь, какой-то человек и, бросив в нос первому попавшемуся ему на дороге бандиту сигарету, остановился перед Хоакином и, не говоря ни слова, начал смотреть на него с насмешливым видом, пожимая плечами и иронически улыбаясь всему, что говорил гамбусино.
и никогда не отступал перед врагом, то смело подошел к нему и, глядя ему прямо в глаза, сказал:
-- Ты ищешь ссоры со мной, Томасо?
-- А почему бы и нет? - нагло отвечал последний, опорожнив свой стакан, который он с шумом снова поставил на стол.
-- Я к твоим услугам, мы будем драться как ты пожелаешь.
-- Ба! - беспечно проговорил Томасо. - Давай делать дело как следует, давай биться на все лезвие.
-- На все? Идет!
Поединки, на которых бьются авантюристы между собой, не что иное, как бои хищных зверей; эти грубые люди с кровавыми инстинктами больше всего любят драться на ножах - запах крови их опьяняет.
Объявление о предстоящем побоище пробежало радостным трепетом по рядам леперос [леперо - нищий, бедняк] и бандитов, которые тесной толпой окружили обоих противников. Их ждал настоящий праздник: один из противников наверное будет убит, а может быть, они падут даже оба вместе, кровь будет литься ручьями, и зрители не могли, конечно, не приветствовать такое радостное событие криками восторга.
Мексиканцы признают только дуэль на ножах, причем поединки подобного рода происходят только между леперос и вообще людьми низшего класса общества.
Эта дуэль имела свои правила, от которых строго запрещено отступать.
Употребляемые при этом ножи имеют обыкновенно лезвия длиной в четырнадцать или шестнадцать дюймов. Сражающиеся, смотря по степени важности нанесенного оскорбления, бьются на один, на два, на три, на шесть дюймов или же на все лезвие.
Дюймы эти тщательно вымеряются, и бойцы держат нож так, чтобы можно было нанести рану только заранее определенной глубины.
Собравшемуся в трактире обществу предстояло присутствовать при дуэли на все лезвие, т. е. самой ужасной дуэли.
Хозяин венты вежливо, но настойчиво попросил толпу расступиться, и в центре залы образовали большой круг, где оба противника поместились приблизительно в шести шагах один от другого.
В шумной за минуту перед тем зале наступила могильная тишина, и все с нескрываемой тревогой ждали, какова будет развязка кровавой драмы.
Один только брат Амбросио не покинул своего места, не сделал ни одного жеста, ни одного движения.
Бойцы обмотали свои сарапе вокруг левой руки, слегка нагнули вперед свои туловища и, положив конец лезвия ножа, который они держали правой рукой, на левую, выставленную вперед, неподвижно стояли, устремив друг на друга блестящие взгляды.
Так прошло несколько секунд, в течение которых оба противника молча мерили глазами один другого.
Вдруг неожиданным и быстрым как молния движением оба соперника кинулись один на другого. Ножи блеснули, раздался сухой лязг, и затем оба они сейчас же отступили назад.
Хоакин и Томасо оба нанесли друг другу один и тот же удар, который на местном наречии носит название гуапо - удар храбреца.
Зрители громкими аплодисментами приветствовали блестящее начало поединка.
Ягуары почуяли кровь и опьянели.
-- Какой славный удар! Какой славный удар! - кричали они в восторге.
Между тем оба противника, на которых было противно даже смотреть благодаря тому, что лица их буквально были залиты кровью, обильно вытекавшей из ран, снова встали в позицию и выжидали удобного момента напасть один на другого. Вдруг они оба одновременно ринулись вперед. Но на этот раз это была уже не простая стычка, а настоящий бой не на жизнь, а на смерть.
Эти два человека извивались и переплетались, точно две змеи, стараясь ударить кинжалом своего противника.
Энтузиазм зрителей достиг своего апогея: они смеялись, хлопали в ладоши и громкими криками, похожими на вой, возбуждали сражающихся.
Наконец оба врага повалились на землю, и все еще сцепившись, продолжали барахтаться.
Вдруг один из них поднялся, размахивая ножом как победитель.
Это был Хоакин.
Брат бросился было к нему, чтобы поздравить его с победой.
Но гамбусино в это время опустился на пол и лишился чувств.
Что же касается Томасо, тот больше уже не вставал и, вытянувшись пластом, неподвижно лежал на полу.
Он был мертв.
Все это произошло так быстро, развязка получилась такой неожиданной, что волновавшиеся до тех пор зрители вдруг примолкли и стояли как окаменелые.
В это время священник, о котором все точно забыли, встал со своего места, вышел на средину залы и, окинув стоявших кругом него бандитов взором, заставившим опустить головы даже самых отчаянных из них, глухим голосом сказал:
этого умирающего грешника. Уходите!
Авантюристы опустили головы.
Через несколько минут в зале остались только священник да двое бойцов, из которых один был уже мертв, а у другого начиналась агония.
Никто точно не мог потом рассказать, что произошло в этой зале, но когда через четверть часа из нее вышел священник, глаза его блестели как-то особенно странно.
Хоакин испустил последний вздох. Открывая дверь, чтобы выйти из комнаты, брат Амбросио наткнулся на человека, который быстро откинулся назад, чтобы дать ему дорогу.
Авантюрист никому не говорил того, что он видел за эти четверть часа.
Монах даже и не заметил человека, которого он чуть было не опрокинул.
Вот каким способом брат Амбросио овладел тайной гамбусино и почему только он один и знал, где находится прииск.