| Автор: | Эттингер Э. М., год: 1872 |
| Категории: | Роман, Историческое произведение |
XIII
Мы упоминали выше, что императрица не раз жаловалась Бодене на Потемкина. Помня о безграничной ненависти Девятовой к светлейшему и о том, что она оставалась самой близкой женщиной к государыне, читатель будет вправе заподозрить, что в успехе Зубова и его перевесе над Потемкиным сыграла немалую роль Бодена.
Но на самом деле это не так. Бодена была слишком справедливым человеком, чтобы желать торжества Зубову; она понимала, что от Потемкина хотя и большой вред, да есть и какая-нибудь польза, а от Зубова - один только вред.
Кроме того, содействовать удалению светлейшего из Петербурга она не могла бы и потому, что в пять месяцев, проведенных Потемкиным в Петербурге, сама Бодена оставалась там только полмесяца: эту женщину, судьба которой была столь разнообразна, ждало новое превращение.
Шло время, а кровоточащая рана в сердце Бодены не затягивалась. Из года в год она впадала во все большую и большую меланхолию. Блеск придворной жизни утомлял ее, вечное кружение в вихре интриг переполняло душу отвращением и горечью. Несколько раз она серьезно помышляла о самоубийстве, но этот исход претил ей.
Однажды, не выдержав, Мария-Бодена излила свое сердце перед императрицей.
-- Я не в состоянии больше выносить эту жизнь! - с рыданиями в голосе сказала она. - Воспоминания о кратком счастье прошлых лет замучили меня. Мне хочется сжать горящее сердце руками и бежать, бежать... бежать, чтобы найти где-нибудь покой исстрадавшейся душе... Но где я найду этот покой?
-- Постарайся найти его в сознании, что твоя судьба - это наша общая женская судьба. Ты любила только раз... Но подумай обо мне: скольких я любила в своей жизни, и что же: разве не изменил мне хоть один из них?
-- А Ланской, ваше величество?
-- Да, Ланской не изменил мне. Но он был исключением, да и то неизвестно, что случилось бы, если бы он остался жив. Ведь увлекся же он тобой когда-то? Поверь мне, мы, женщины, никогда не можем быть счастливы. Мы созданы для любви, а именно любви-то мы никогда не видим от мужчин. Они никогда не любят нас самих; одни из них любят в нас сан, титул, положение, богатство, другие - удобство, так сказать, домашнюю принадлежность... Но наша собственная жизнь для них чужда и неинтересна... У меня бывают такие моменты, когда я вспоминаю Калигулу и думаю: как хорошо было бы, если бы у всех мужчин была одна голова, чтобы ее можно было сразу отрубить! По временам я так ненавижу их всех...
-- Что касается меня, то я ненавижу одного! - заметила Бодена.
-- Потемкина?
-- Да. Когда я снова увидела его, то вся былая ненависть с удвоенной силой вспыхнула во мне! Мое сердце исстрадалось по мести! Ведь когда-то я клялась, что не умру, не отомстив ему... И вот не пришлось...
-- Полно, Бодена, ненависть и месть отравляют Слабое женское сердце! Выкинь Григория из головы, забудь!
-- Нет, ваше величество, никогда!
-- Нет, ваше величество, это невозможно. Я не в силах жить с нелюбимым, а полюбить я не могу уже никого. Я любила только одного за всю свою жизнь...
-- Павел никогда не любил тебя так, как ты того заслуживала. Это - нестоящий человек, забудь его, милочка!
-- Надо мной тяготеет проклятие: я никогда ничего не смогу забыть... Старые раны болят, как свежие; старые страдания, старые оскорбления жгут, как недавние... Я не в силах больше жить так... Ваше величество! Сжальтесь, отпустите меня!
-- Да куда, неразумная девочка? - спросила растроганная государыня, силясь поднять с колен бросившуюся на землю Бодену.
-- Ты, такая обаятельная, такая красавица, хочешь уйти от мира?
-- Что мне красота! Только горе, только несчастье она доставляла мне всю жизнь...
-- В Яссах, где я провела годы детства, есть большой, строгий монастырь. Его инокини помогают раненым, болящим, страждущим - обет милосердия строже всего соблюдается там. Вы сами говорили мне, ваше величество, что Турция выдвигает новый большой корпус против России. Опять польется кровь... Ваше величество, позвольте мне среди свиста пуль и стонов раненых дать покой своему исстрадавшемуся сердцу! Отпустите меня в монастырь!
На другой день Бодена выехала из Петербурга. Прибыв в Яссы, она внесла в казну монастыря щедрый вклад. В самое непродолжительное время состоялось ее пострижение, и Мария Девятова превратилась в сестру Анастасию.