В огонь и в воду (Приключения графа де-Монтестрюк).
III. Стычка в чистом поле.
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: В огонь и в воду (Приключения графа де-Монтестрюк). III. Стычка в чистом поле.

III.
Стычка въ чистомъ поле.

Графъ Гедеонъ поднялся по великоленной каменной лестнице съ железными перилами превосходной работы, прошелъ длинную анфиладу комнатъ и въ большомъ парадномъ салоне нашелъ герцога де Мирпуа, который встретилъ его безъ шляпы.

- Графъ, сказалъ онъ вежливо, такой раннiй визитъ доказываетъ, что у васъ есть ко мне важное дело. Я желалъ бы иметь возможность и удовольствiе оказать вамъ въ чемъ-нибудь услугу.

- Благодарю васъ за любезность, герцогъ, отвечалъ графъ де Монтестрюкъ; дело идетъ обо мне, но объ васъ еще больше.

- Обо мне?

- Вы сейчасъ это узнаете. Простите мне прежде всего, что я вызову у васъ тяжелое воспоминанiе: у васъ была дочь, герцогъ?

Герцогъ де Мирпуа побледнелъ и, опершись на спинку кресла, отвечалъ:

- Ея ужъ нетъ больше, графъ; она не умерла, а посвятила себя Богу, и каждый день я ее оплакиваю, потому что каждый день я знаю, что она жива и что ужъ я никогда больше ея не увижу.

- Я знаю, какой ударъ обрушился на вашъ домъ... я знаю имя мерзавца, который совершилъ преступленiе! Меня удивляетъ одно только - что онъ еще живъ.

- У меня нетъ сына... я гнался за человекомъ, о которомъ вы говорите, догналъ его! Рука моя его вызвала... Вы знаете исторiю дон-Дiего, графъ; со мною было тоже... Онъ сломалъ мою шпагу и оставилъ мне жизнь, а у меня нетъ Сида, чтобъ отмстить за меня.

- Ну, а еслибъ кто-нибудь вамъ сказалъ: я убью барона де-Саккаро или самъ погибну, чтобы вы ему дали?

- Что самъ бы онъ захотелъ... Этотъ домъ, мои замки, мои именiя... все, все! Съ меня довольно было-бы угла, где бы я могъ умереть.

- Всего этого слишкомъ много. Оставьте себе именiя и замки, оставьте себе этотъ домъ и ваши дома въ Оше и въ Ковдоме. Я берусь убить барона де-Саккаро, немножко за себя, больше за васъ, но мне не нужно ничего изъ всехъ вашихъ богатствъ... я прошу только вашего покровительства для женщины и для ребенка.

- Мой домъ имъ будетъ открытъ, даю вамъ въ томъ слово. А какъ зовутъ эту женщину?

- Графиня де Монтестрюкъ, которая сегодня же вечеромъ, можетъ быть, овдовеетъ и приведетъ къ вамъ моего сына.

Герцогъ съ удивленiемъ взглянулъ на графа и спросилъ его:

- Значитъ, все, что разсказываютъ, правда?

- Да, герцогъ, я раззорился; мои последнiя деньги исчезли сегодня ночью въ игорномъ притоне... Мне стыдно и страшно подумать объ этомъ, но именно потому, что я такъ дурно жилъ, я хочу хорошо умереть... Кровь, говорятъ, омываетъ всякую грязь, а моя кровь прольется сегодня наверное до последней капли.

Герцогъ де Мирпуа сделалъ движенiе; графъ остановилъ его жестомъ.

- Я твердо решился... вы мне дали слово.... Остальное касается только одного меня...

- Я, знаю, покрайней мере, какъ напасть на его следы... и стану его искать, какъ ищейка следитъ за дикимъ кабаномъ... раньше вечера я наверное настигну его... клянусь вамъ... А если я вернусь... тогда посмотримъ!..

Герцогъ де Мирпуа открылъ ему объятiя; графъ бросился ему на грудь. Черезъ минуту графъ де Монтестрюкъ пошелъ къ двери, съ высоко поднятой головой.

- Да сохранитъ васъ Богъ! воскликнулъ герцогъ. Очутившись снова на улице и севъ на коня, графъ де Монтестрюкъ вздохнулъ полной грудью: совесть говорила ему, что онъ поступилъ благородно. Проезжая мимо собора, на верху котораго блестелъ крестъ въ лучахъ утренняго солнца, онъ сошелъ съ коня и, бросивъ поводья Францу, вошелъ на паперть и преклонилъ колена. Джузеппе вошелъ вследъ за мимъ и сделалъ тоже.

- Баронъ де Саккаро - человекъ суровый, сказалъ себе графъ Гедеонъ; если онъ убьетъ меня, я хочу, насколько возможно, спасти душу свою отъ когтей дьявола.

Помолившись, онъ всталъ. Джузеппе вышелъ за нимъ, опустилъ пальцы въ кропильницу со святой водой и перекрестился

- Нельзя знать, что случится, сказалъ онъ, въ свою очередь, а все-таки это пойдетъ въ зачетъ за добрыя дела и повредить не можетъ.

Выехавъ за ворота Лектура, три всадника очутились въ поле и пустились рысью по дороге. Они ехали въ ту сторону, где видели накануне зарево отъ пожара. Путь имъ лежалъ мимо Монтестрюка, башни котораго виднелись за деревьями, на верху холма. Графъ замедлилъ шагъ лошади и долго всматривался въ эти башни, въ холмъ, по которому тянулся тяжелый поясъ стенъ, въ большiя деревья кругомъ, въ долину, которая отлого спускалась къ Жеру, въ эти места, где онъ впервые увиделъ светъ, въ это голубое небо, улыбавшееся ему съ детства, во все эти окрестности, полныя воспоминанiй, въ эти леса, бывшiе свидетелями его первыхъ охотъ, въ лугахъ, где онъ скакалъ на молодыхъ лошадяхъ, въ реку, обсаженную вербами, где онъ удилъ рыбу, въ этотъ золотистый горизонтъ, где онъ такъ легко могъ-бы найдти свое счастье, если бъ его не толкалъ демонъ. Неодолимое волненье пробиралось въ его твердую душу. Удивленный симъ непривычнымъ ощущенiемъ, онъ провелъ рукой по глазамъ. Слеза повисла у него на ресницахъ.

- Да ведь у меня есть жена! сказалъ онъ себе: есть ребенокъ!.. Кровь моя течетъ въ его жилахъ!

Не поддаваясь осаждавшимъ его мыслямъ, онъ пришпорилъ коня, который ужъ собирался свернуть въ Монтестрюкъ, и пустилъ его въ галопъ къ Ошу.

- Ты знаешь, куда господинъ едетъ съ нами? спросилъ Францъ потихоньку у Джузеппе.

- Нетъ, но наверное на какую-нибудь чертовщину.

Встречая но дороге крестьянъ, ускорявшихъ шаги, графъ де Монтестрюкъ спрашивалъ у нихъ, не знаютъ-ли они, где можно встретить барона де Саккарро? При этомъ страшномъ имени, некоторые бледнели. Его видели въ окрестностяхъ Сент-Кристи, где онъ для забавы сжегъ прошлой ночью четыре или пять домовъ.

- Правда, сказала одна старуха, что одинъ тележникъ чуть не убилъ его молоткомъ за то, что онъ обижалъ его дочь.

- А что-жъ сделалъ баронъ?

- Онъ бросилъ его въ ровъ, раскроивъ ему голову, а дочку увелъ съ собой.

- Все тотъ-же! проворчалъ графъ.

Въ Сентъ-Кристи онъ увиделъ еще тлеющiя развалины четырехъ или пяти домиковъ, вокругъ которыхъ горевали и плакали бедныя женщины съ маленькими детьми. Ни прiюта, ни одежды, ни хлеба; а зима приближается

- А я проигралъ въ эту ночь шесть тысячъ пистолей! сказалъ онъ съ негодованiемъ на самого себя; потомъ, успокоивъ свою совесть мыслью о томъ, что онъ затеялъ, онъ крикнулъ имъ:

- У меня нетъ для васъ денегъ, но если только это можетъ васъ утешить, я клянусь вамъ, что проклятый баронъ не будетъ уже больше делать вамъ зла! А пока, ступайте къ герцогу де Мирпуа, въ его домъ въ Лектуре, и онъ, наверное, поможетъ вамъ въ память обо мне.

Сказавъ это, графъ Гедеонъ пустился къ Рамберъ Преньену. Толпа цыганъ, тащившихъ за собой вереницу растрепанныхъ лошадей и облезлыхъ ословъ съ десяткомъ полунагихъ ребятишекъ, шлепавшихъ по грязи, сказала ему, что баронъ со своей шайкой поехалъ въ Сен-Жанъ - ле-Конталю, где онъ хотелъ провести день въ трактире, хозяинъ котораго славится уменьемъ жарить гусей.

- Да онъ самъ. Я ему ворожила.

- А что жь ты ему предсказала?

- Что онъ проживетъ до ста летъ, если только дотянетъ до конца недели.

- А какой день сегодня?

- Суббота.

- Ну, ну! можетъ статься, что онъ долго и не протянетъ! А что онъ далъ тебе?

- Два раза стегнулъ кнутомъ. За то я жъ ему плюнула вследъ, да еще перекрестилась левой рукой.

Графъ ужъ было - отъехалъ, но вернулся и спросилъ еще:

- А сколько мошенниковъ у него въ шайке?

- Да человекъ двадцать и все вооружены съ ногъ до головы.

- Э! а насъ всего только трое! сказалъ графъ.

Потомъ, выпрямляясь на седле, прибавилъ:

- Да, трое; но одинъ пойдетъ за четверыхъ, вотъ ужь двенадцать, а двенадцать душъ со мною пойдутъ и за двадцать; выходитъ счетъ ровный.

Онъ снялъ съ шеи золотую цепь и отдалъ цыганке:

- Карманъ пустъ, но все-таки бери, и спасибо за известiя.

Цыганка протянула руку къ графу, который уже поскакалъ дальше, и крикнула ему вследъ:

- Пошли тебе, Господи, удачу!

Услышавъ это, графъ снова остановился и, повернувъ къ ней, сказалъ:

- Чоргъ возьми! да кто-жъ лучше тебя можетъ это знать? Вотъ моя рука, посмотри.

Цыганка схватила руку графа и внимательно на нее посмотрела. На лице ея, подъ смуглой кожей, показалась дрожь. Францъ смотрелъ на нее съ презреньемъ, Джузеппе - со страхомъ.

- А что они предвещаютъ?

- Что ты проживешь долго, если доживешь до завтра.

- Значитъ, всего одинъ день пережить, только одинъ?

- Да, но ведь довольно одной минуты, чтобы молнiя сразила дубъ.

- Воля Божья!

Графъ кивнулъ цыганке и, не дрогнувъ ни однимъ мускуломъ, поехалъ дальше.

Уже соборъ Ошскiй показался на горе съ двумя своими квадратными башнями, какъ графъ Гедеонъ подозвалъ знакомъ обоихъ товарищей. Въ одну минуту они подъехали къ нему, Францъ слева, а Джузеппе справа.

- А что, молодцы, очень вы оба дорожите жизнью? спросилъ графъ.

Францъ пожалъ плечами и отвечалъ:

- Въ пятьдесятъ-то летъ! а мне они стукнули два года съ месяцемъ тому назадъ! Есть чемъ дорожить! Съ трудомъ могу я одолеть пять или шесть кружекъ... я совсемъ разрушаюсь... Съемъ трехъ каплуновъ - и совсемъ отяжелею, а если не просплю потомъ часовъ восемь или десять, то голова после трещитъ... Надоело!

- А ты, Джузеппе?

- О! я, сказалъ итальянецъ, да также, какъ и онъ! Къ чему жить въ мои года? Вотъ недавно проскакалъ однимъ духомъ тридцать миль - и схватилъ лихорадку... Правда, что лошадь совсемъ пала; но ведь то - животное неразумное, оно и понятно... Вотъ на ночлеге хорошенькая девочка наливала мне стаканъ... Она улыбнулась; зубки у ней блестели, какъ у котенка. Покойной ночи! я заснулъ, положивъ локти на столъ... Совсемъ не стало во мне человека!

- Значитъ, вамъ все равно - отправиться въ путь, откуда не возвращаются назадъ?

- Вотъ еще! когда вы едете, то и мы не отстанемъ. Правда, Францъ?

- Еще бы!

- Когда такъ, то будьте готовы оба. Когда графъ де Монтестрюкъ указываетъ на такое место, где умираютъ, то онъ скачетъ всегда впереди.

- Значитъ, мы едемъ?... спросилъ Джузеппе.

- Захватить барона де Саккаро въ трактире, где онъ пируетъ съ своими разбойниками.

- Ихъ двадцать, кажется, а съ нимъ, выходитъ, двадцать одинъ, сказалъ Францъ.

- Что-жь, разве боишься?

- Нетъ, я только подвожу итогъ.

- А что я тебе говорилъ? проворчалъ Джузеппе на ухо товарищу.

Три всадника, оставивъ Ошъ направо, въехали въ долину, которая ведетъ въ Сен-Жанъ-ле-Конталь, когда графъ де Монтестрюкъ, остановясь у группы полуобнаженныхъ деревьевъ, вынулъ шпагу и, согнувъ ее на луке седла, сказалъ:

- Теперь, товарищи, осмотримъ наше оружiе! Не следуетъ, чтобы проклятый баронъ захватилъ насъ въ расплохъ!

Все трое вынули свои шпаги и кинжалы изъ ноженъ, чтобъ увериться, что они свободно входятъ и выходятъ, что концы у нихъ остры и лезвiя отточены. Осмотрели заряды въ пистолетахъ, переменили затравку и, успокоившись на этотъ счетъ, пустились дальше.

- Видите, молодцы, сказалъ графъ, шесть зарядовъ - это шесть убитыхъ. Останется четырнадцать, пустяки для насъ съ вами... Притомъ же цыгане вечно прибавляютъ. Однакожъ, нужно держать ухо востро и не тратить пороху по воробьямъ.

Скоро они доехали до того места долины, где начинались дома Сен-Жанъ-ле-Конталя. Женщины и девушки съ крикомъ бежали во все стороны по полямъ; дети плакали, догоняя ихъ и падая на каждомъ шагу. Сильный шумъ раздавался изъ деревни.

- Вотъ лучшее доказательство, что тотъ, кого мы ищемъ, еще не убрался отсюда! сказалъ графъ Гедеонъ.

Онъ остановилъ за руку женщину, бежавшую съ узломъ платья на голове. Та упала на колена, думая, что пришла ея смерть.

- Встань и разскажи, что тамъ такое?

- Ахъ, мой Боже! самъ дьяволъ напалъ на нашу сторону!

- Да, дьяволъ или баронъ - это одно и тоже. Что же онъ тамъ делаетъ?

- А все, что не позволено делать, добрый господинъ. Сначала еще шло порядочно; вся ватага казалась усталою и толковала, что пора спать; начальникъ велелъ приготовить обедъ, когда они проснутся. Трактирщикъ поставилъ кастрюли на огонь, а на дворе накрыли большой столъ. Но какъ только они открыли глаза и выпили несколько бутылокъ, то стали прямыми язычниками.

- Совсемъ пьяные, значитъ?

- Совершенно!

- Ну, темъ лучше!

- Что вы говорите? Они собираются разграбить деревню для забавы. Я, пришла-было съ другими, посмотреть и едва унесла ноги. Послушайте-ка!

Въ самомъ деле, слышался сильный шумъ и выстрелы. Перепуганный скотъ бежалъ изъ деревни съ отчаяннымъ ревомъ. Старуха бросилась тоже бежать. Графъ поехалъ къ деревне.

- Берегитесь, детки, пляска начинается! Смотрите, руку на пистолетъ и, какъ-только я подамъ сигналъ, - не зевать!

- А какой же будетъ сигналъ?

- Чортъ возьми! шпага на-голо! Какъ только я ее выну - стреляй въ разбойниковъ и руби ихъ!

добраться до трактира Золотаго Карпа, надо было только идти на встречу бегущимъ. Адскiй шумъ выходилъ оттуда.

Черезъ растворенную дверь виденъ былъ баронъ верхомъ, со шляпой на бровяхъ; онъ осушилъ целый жбанъ и смеялся во все горло, Кругомъ него - самый шумный безпорядокъ. Ломали мебель, бросали посуду за окошко. Несколько разбойниковъ гонялись за служанками, которыя не знали, куда спрятаться; столъ былъ опрокинутъ, несколько бочекъ разстреляно изъ пистолетовъ и вино лилось ручьями на красный полъ. Негодяи, припавъ на колена, такъ и пили прямо съ полу. Въ углу плакала девушка съ обнаженными плечами. Тамъ и сямъ солдаты торопливо совали въ мешки и чемоданы награбленныя вещи. Другiе стреляли въ куръ и утокъ и вешали убитыхъ за ноги къ седламъ.

- Ату его! ату его! кричалъ баронъ, забавлявшiйся, какъ король.

Труба протрубила походъ: кто держался еще кое-какъ на ногахъ, сели на коней и выровнялись подле барона де Саккаро, краснаго, какъ пiонъ. Другiе пошли, качаясь, на конюшни и вышли оттуда, таща лошадей за поводья.

- Все крепки и славно вооружены, сказалъ Францъ, и не двадцать ихъ, а тридцать!

- Ну, темъ будетъ забавнее. На бале, ты самъ знаешь, чемъ больше танцующихъ, темъ веселей, отвечалъ Джузеппе.

- Можно мне выбрать, себе одного? Вотъ тотъ въ красномъ плаще мне нравится.

- А меня особенно соблазняетъ толстякъ, съ зеленымъ перомъ на шляпе.

- Выстрелимъ-ка разомъ, будетъ пара.

Выстроивъ кое-какъ свою банду, баронъ огрелъ хлыстомъ отсталыхъ и, выпрямившись на стременахъ, крикнулъ:

- Теперь, мои барашки, на охоту за хорошенькими девочками и за прекрасными денежками! Кто меня любитъ - за мной!

Въ ответъ раздалось "ура", и въ ту минуту, какъ отрядъ двигался съ места, на дворе появился впереди Франца и Джузеппе графъ Гедеонъ въ шляпе, надвинутой на самыя брови, крепко сидя въ седле и съ откинутымъ на плеча плащемъ. Баронъ уже ехавшiй къ воротамъ, увиделъ его.

- А! графъ де Монтестрюкъ! вскричалъ онъ.

- Онъ самый!

- Тысяча чертей! помоги-же моей памяти!... Ведь это тебя я бросилъ на земь какъ-то вечеромъ, на дороге въ Миркиду, въ прошломъ году?

- Да, напавши на меня сзади и неожиданно.

- Военная хитрость, мой другъ, военная хитрость! А! да славно-же ты и упалъ тогда!... Какими судьбами ты гуляешь теперь по моей дороге?

- Гуляю потому, что ищу тебя.

- Ну! вотъ теперь ты нашелъ меня; чего-же ты отъ меня хочешь?

Шпага графа блеснула въ правой руке, и въ тоже мгновенье онъ выстрелилъ левою изъ пистолета въ бандита, стоявшаго у него на дороге.

Въ ту же минуту раздались еще два выстрела, а за ними, съ быстротою молнiи, - еще три. Шесть человекъ упало, и въ числе ихъ человекъ въ красномъ плаще и другой - съ зеленымъ перомъ.

И вдругъ съ крикомъ: бей! руби! стариннымъ военнымъ крикомъ своего рода, графъ де Монтестрюкъ бросился прямо на барона.

Въ то же время, со шпагами на-голо_: Францъ и Джузеппе кинулись на прочихъ бандитовъ.

Ударъ былъ страшный. Ошеломленные стремительной аттакой, разстроенные внезапнымъ раденiемъ шестерыхъ товарищей, всадники барона дали прорвать ряды свои, и еще двое свалились съ коней отъ первыхъ же ударовъ. Но какъ только они увидели, что противъ нихъ всего трое человекъ, они сомкнули ряды и кинулись впередъ въ свою очередь. Тутъ произошла страшная свалка, раздались крики, стоны, проклятiя, бешеные удары шпагъ и глухой шумъ тяжелаго паденья телъ на землю. Дымъ отъ выстреловъ облекъ всю схватку.

Графъ Гедеонъ перескочилъ черезъ солдата, котораго свалилъ первымъ выстреломъ, и схватился съ барономъ де-Саккаро. Это былъ крепкiй рубака, владевшiй отлично и шпагой, и кинжаломъ; не легко было одолеть его; но онъ ослабелъ отъ попойки, рука его потеряла и гибкость, и твердость; кроме того, у графа было еще и то преимущество, что онъ готовъ былъ уыереть, лишь бы только убить врага.

Два тигра не бросаются другъ на друга съ такой яростью, когда схватываются изъ-за добычи; ударъ сыпался за ударомъ; уже кровь лилась ручьями съ обоихъ, но потому уже, какъ графъ вертелся около барона, грозя ему и рукой, и шпагой, и кинжаломъ, быстро нападая и такъ же быстро отражая удары, - можно было отгадать заранее, на какой стороне окажется победа. Она пришла бы еще скорей, еслибы по временамъ одинъ изъ людей барона не отделялся отъ общей схватки, въ которой бились Францъ и Джузеппе, какъ два дикихъ кабана, преследуемые стаей собакъ, - чтобы броситься на графа, которому приходилось еще и отъ него защищаться, а между темъ баронъ могъ хоть немного вздохнуть; но силы его заметно истощались вместе съ кровью, лившеюся изъ ранъ, и шпага уже плохо действовала въ его рукахъ.

Пришла наконецъ минута, когда усталая рука не выдержала тяжести шпаги, опустилась и открыла задыхающуюся грудь. Быстрей молнiи, рука графа Гедеона вытянулась, и баронъ повалился на грудь своей лошади. Ударомъ кинжала графъ распоролъ ему горло, прикололъ еще разъ и бросилъ окровавленнаго на-земь.

- Мертвъ! крикнулъ онъ.

Видя смерть начальника, еще кое-какъ державшiеся люди барона ударились въ бегство и, прискакавши разомъ целой толпой къ воротамъ, валились другъ на друга.

и извергавшую при каждомъ ударе столько же вина, какъ и крови. Но оба они такъ упорно и слепо продолжали биться, что въ числе ударовъ, направленныхъ противъ нихъ на удачу полупьяными разбойниками, некоторые все-таки попади ловко. Окруженные мертвыми и умирающими, Францъ и Джузеине и сами казались не лучше ихъ. Они протянули другъ другу руку.

- Ну, каково тебе, братъ? спросилъ Францъ у Джузеппе.

- Да нехорошо, братъ! а тебе?

- Еще немножко хуже, если возможно.... Мне кажется, что стены этого двора пляшутъ сарабанду.

Графъ подъехалъ къ нимъ, едва держа въ руке мокрую и красную шпагу, вдругъ побледнелъ и на минуту закрылъ глаза. Онъ открылъ ихъ и, сделавъ последнее усилiе, чтобъ не упасть, сказалъ:

Францъ и Джузеипе соскочили съ седелъ, не думая о своихъ ранахъ, и сняли съ коня графа, который ужъ не могъ держаться на ногахъ; они положили его на солому, покрытую собранными на-скоро плащами. Несколько жителей, увидевъ, что побитые разбойники скачутъ сломя голову изъ деревни, подошли къ трактиру. Кто былъ посмелей, вошли во дворъ, смотрели на раненыхъ, считали мертвыхъ, перескакивая черезъ целыя лужи крови. Двое или трое бродили вокругъ барона, удивляясь его огромному росту и еще пугаясь его свирепаго лица, которое такъ у него и замерло. Они показывали другъ другу страшную рану у него на шее. Некоторые окружили техъ, кто ихъ избавилъ отъ этихъ разбойниковъ, а одинъ изъ нихъ, еще не совсемъ оправившiйся отъ страха, спросилъ, указывая пальцемъ на тело барона де-Саккаро:

- Мертвый, какъ и я самъ сейчасъ же буду, отвечалъ графъ Гедеонъ.

Маленькiй человечекъ въ черномъ плаще, вышедшiй изъ погреба, подошелъ ближе, согнувъ спину.

спрятался, чтобъ сохранить отъ ранъ такую личность, помощь которой можетъ быть многимъ полезна...

Джузеппе толкнулъ его къ графу.

- Вынимай инструментъ, да только поскорей, сказалъ ему графъ.