Автор: | Байрон Д. Г., год: 1846 |
Категория: | Стихотворение |
Входит в сборник: | Стихотворения Байрона в переводе С. Ф. Дурова |
Связанные авторы: | Дуров С. Ф. (Переводчик текста) |
СОН (ИЗ БАЙРОНА)
A dream which is not all a dream.
"Darkness".
I
Жизнь двойственна: наш сон, как жизнь, имеет |
Свой дивный мир. Его напрасно люди |
Зовут чертой граничной бытия |
С небытием. Сон - тоже жизнь. Во сне мы, |
Как наяву, окружены мечтами, |
Исполненными жизни; мы горюем; |
Мы слезы льем и радуемся часто. |
Сон иногда, пригрезившийся нам, |
Волнует нас и после пробужденья, |
А иногда он услаждает горе, |
Которое нас грызло наяву. |
Летучие и явственные грезы, |
Как призраки прошедшего, летят, |
Пророчествуя часто, как Сивиллы. |
Сны чудную имеют силу... В нас |
Они то грусть, то радость пробуждают, |
По прихоти. Они пугают нас |
Минутными виденьями и тенью, |
Встающею и гибнущею тотчас... |
Но боже мой! прошедшее - не сон ли? |
А что же сон такое? Сила духа, |
Способная воссоздавать. - Душа |
Творит миры несущие и может |
Их населить такими существами, |
Которые стократно выше нас - |
По времени и красоте, и целям. |
II
Я видел два прелестных существа |
Во цвете лет. Они гуляли вместе |
По зелени пригорка: этот холм, |
Казалось, был кольцом последним цепи |
Других холмов и выдавался мысом. |
Вокруг него не расстилалось море, |
Но вместо волн смеялись луг и пашни; |
А дальше лес, а по опушке леса |
Крестьянские избушки из которых |
Здесь-то были |
И юноша, и девушка; она |
С любовию глядела на картины, |
Кругом ее раскинутые... Он же |
Ее одну, казалось, только видел. |
Они цвели красой и жизнью оба, |
Но разница заметная в летах |
Выла видна меж ними. Как луна, |
Прорезавшись на крае небосклона, |
Она была к развитию близка |
И полному цветенью жизни. Он же |
Хотя отстал годами, но зато |
Впередил ее развитьем сердца... |
Все чудеса и прелести вселенной |
Слилися в ней для юноши, и он |
Вгляделся так в черты лица, что память |
Ее одну ему изображала... |
Он весь был в ней. Дышал ее дыханьем, |
Он видел всё ее глазами, думал |
Звук, брошенный на ветер ею часто, |
Рождали в нем какой-то знойный трепет... |
Он не жил сам: в ее существованьи |
Всё бытие его сливалось. Мысли, |
Как бы ключи, стекались в океан |
Ее души. Пожатие руки, |
Звук голоса в нем разливали тотчас |
Озноб и жар: то он бледнел, то яркий |
Румянец жег лицо его. Едва ли |
Он понимал, что было с ним... |
Меж тем, |
Она была чужда его волненьям, |
И вздох ее летел к другому... Братом |
Она могла назвать его - и только... |
Но юноше и этого довольно |
От существа, которое от сердца |
Звало его сим именем. |
Она была единственною ветвью |
Угаснувшей и доблестной семьи. |
Он и хотел и не хотел... Зачем же? |
Года ему потом глаза открыли |
И грустную повысказали повесть... |
III
Мой сон теперь внезапно изменился... |
Я видел дом старинный. У ворот |
Ржал конь уже оседланный. В обширной |
Готической молельне с беспокойством |
Взад и вперед тот юноша ходил... |
Но вот он сел, схватил перо и что-то |
На лоскутке бумаги написал... |
Лотом, склонясь печально головою, |
Он оперся и судорожно вздрогнул; |
Там, снова он встал с места - и письмо |
Вдруг разорвал, но слез над ним не прояви... |
Минуты две прошло - и он утих; |
Какое-то спокойствие святое |
Во всех чертах его заметно стало. |
Вдруг настежь дверь - и в комнату вошла, |
О улыбкою и кротостью во взгляде, |
Она была чиста как ангел божий, |
Но видела любовь его, но знала, |
Что тень она кидает на него, |
Что он страдал... а как страдал? едва ли |
Она могла понять его печали... |
Он подошел; взял руку у нее |
И дружески пожал ее; в сей миг |
В его чертах, движеньях, в каждом взгляде |
Роилась тьма каких-то дум: не скоро |
О его лица всё сгладилося. Руку |
Он выпустил из рук своих и вышел |
Из комнаты. Грозящая разлука, |
Казалось, их нисколько не смутила: |
С улыбкою они расстались... Двери |
Старинные со скрыпом отворились... |
Он вышел вон, вскочил на скакуна, |
И был таков... Уж только после |
Он не входил в те двери - никогда... |
IV
Из юноши он мужем стал... Отчизной |
Где солнце жгло окрестность: это солнце |
О его душой согласовалось. Платье |
И весь наряд его был как-то странен, |
И сам он был не тем, чем был он прежде. |
Он жизнь свою обрек волненьям: море, |
Леса и степь ему отчизной стали... |
Тьма образов, видений и картин |
Мне виделись... и всюду был он. После |
Явился он, в полдневный зной, ища |
Прохладного покоя: меж колонн, |
Под тенью стен, кругом обросших мохом, |
Своих творцов, однако, переживших, |
Он лег, заснул. Невдалеке |
От спящего паслись верблюды... дальше |
У звонкого потока ржали кони - |
И человек, одетый в плащ широкий, |
На страже был... кругом его лежала. |
Толпа иноплеменцев. Кров над ними |
Был свод небес - и этот свод небес |
Что только бог на нем бы мог явиться... |
V
Мой сон опять внезапно изменился... |
А девушка, которую любил он, |
Была уже другому отдана... |
Она жила в отечестве... далеко |
От странника, блуждавшего в чужбине. |
Вокруг нее, резвясь, играли дети, |
Прелестные собою, как она; |
Но на лице у ней виднелась горесть, |
Тень внутренней борьбы; а на ресницах |
Слезинки пробивались... Боже мой! |
О чем бы ей печалиться, казалось? |
Тот близок к ней, кого она любила, |
А тот, кто сам ее любил безумно, |
Был далеко... он не взволнует боле |
Ее мечты преступною надеждой |
И горестью своего не навеет |
Ей на сердце тревожного волненья... |
О чем же бы, казалось, горевать? |
Она надежд ему не подавала... |
В ее тоске он призрак отдаленный. |
Едва-едва очам мелькнувший сон... |
VI
Мой сон опять внезапно изменился... |
Изгнанник вновь на родине... Мне снится, |
Что в храме он стоит у алтаря |
С невестою... Она собой прекрасна, |
Но всё не та, звезда любви начальной!.. |
А между тем, когда идет обряд, |
Его лицо покрыто тою ж тенью, |
Как некогда в молельне... Тот же трепет |
Заметен был в груди его... как прежде, |
В глазах его роилась бездна дум |
Загадочных... но вот он как-то тише, |
Спокойней стал - и произнес обет. |
Но мнится мне, что в клятве нет сознанья... |
Что всё идет кругом в глазах его, |
Что он совсем почти не помнит, где он |
И близ кого... В уме его проходят |
И те места, где был он с ней когда-то. |
Прошедшее явилось, словно призрак, |
Текущий миг закрыло перед ним... |
Бог весть зачем пришли воспоминанья |
Незваные... зачем они пришли?.. |
VII
Мой сон опять внезапно изменился... |
Та женщина, которую любил он, |
Была не той, чем некогда. Болезни |
Душевные убили душу. Разум |
Затерян был. Глаза померкли. Взоры |
Оторвались от дальнего. Как фея, |
Она жила в воздушном царстве. Мысли |
Несродные одна с другой теснились |
В ее уме. Невидимые нами |
Видения летали вкруг нее... |
И назвал свет ее - безумной. Но безумье - |
Печальный дар! Оно способно видеть |
Незримое для мудрости. Оно |
Яснее нас читает книгу жизни, |
Убив мечты, безумье нас знакомит |
О той истиной, которую рассудок |
В цветистые одежды облекает... |
VIII
Мой сон опять внезапно изменился. |
Скиталец мой опять один. Те люди, |
Которые теснились вкруг него, - |
Одни его оставили, другие |
К нему пришли с открытою враждой. |
Преследуем обидами и злобой, |
Он жертвой стал несчастий. Тяжким горем |
Отравлено всё было для него; |
Как Митридат, он стал питаться ядом, |
И этот яд, над ним утратив силу, |
Стал, наконец, его любимой нищей: |
Он жизнь нашел, где видят смерть другие... |
И сделались его друзьями - горы, |
И звезды с ним беседу повели, |
Незримые владыки мира, духи |
Ему в тиши рассказывали повесть |
Открыла грудь. Из бездн, стремнин глубоких |
Ему шептал какой-то дивный голос |
О чудесах и таинствах подземных... |
Примечания
"The Dream". Из девяти отделов, на которые распадается поэма в подлиннике, девятый Дуровым оставлен почему-то без перевода. Эпиграф: "A dream which is not all a dream" ("Сон, который не только сон") - первый стих другой пьесы Байрона: "Darkness" ("Тьма").