| Автор: | Остин Д. |
| Категория: | Роман |
Гордость и предубеждение
Том второй
Глава 4
Январь и февраль, подарившие разве что прогулки до Меритона, порою слякотные, а порою зябкие, миновали без никаких более великих событий в лонгборнском семействе. В марте Элизабет предстояло отправиться в Хансфорд. Поначалу она не слишком серьезно помышляла о поездке, однако Шарлотта, как вскоре выяснилось, на приезд подруги рассчитывала, и со временем та стала взирать на сию перспективу с бо́льшим удовольствием, а равно с большею уверенностью. Разлука обострила ее желанье вновь увидеть Шарлотту и подточила отвращенье к г-ну Коллинзу. В поездке была новизна; к тому же с подобной матерью и столь неприветливыми сестрами дом был небезупречен, и перемена обладала своими прелестями. Кроме того, путешествие позволит ей взглянуть на Джейн; говоря коротко, с приближеньем назначенного дня Элизабет была бы немало расстроена отсрочкою. Все, однако, прошло гладко и в конце концов устроилось, как Шарлотта и планировала. Элизабет поедет в сопровожденьи сэра Уильяма и его второй дочери. Прожект был заранее дополнен ночью в Лондоне и стал совершенен, какими только бывают прожекты.
С г-ном Уикэмом Элизабет попрощалась совершенно по-дружески - а он, пожалуй, даже более того. Нынешние устремленья не заставили его позабыть, что Элизабет была первой, кто взволновала его и заслужила его вниманье, первой, кто слушала и сочувствовала, первой, кем он восхищался, и в его прощании, пожеланьях ей всяческих услад, напоминаньи о том, чего стоит ожидать от леди Кэтрин де Бёрг, и допущеньи, что их мненья о ней - их мненья обо всех - неизменно будут тождественны, звучала забота, интерес, кой, полагала Элизабет, навсегда свяжет их двоих искреннейшим расположеньем; она рассталась с Уикэмом в убежденности, что он, женатый или же холостой, навеки останется для нее образцом очарованья и приятности.
Назавтра спутники ее были не того сорта, кой способен был его приятность затмить. Сэр Уильям Лукас и дочь его Мария, девочка добродушная, но пустоголовая, как ее отец, не в силах были сообщить что-либо достойное вниманья, и речи их Элизабет слушала, радуясь им немногим более, нежели грохоту кареты. Элизабет любила нелепости, однако знала сэра Уильяма слишком давно. Ничего нового не мог он поведать ей о чудесах своего представленья ко двору и рыцарства, а любезности его были изношены, как и его рассказы.
Предстояло одолеть всего двадцать четыре мили, а отбыли путники так рано, что очутились на Грейсчёрч-стрит к полудню. Джейн из окна гостиной наблюдала, как они подъезжают к двери г-на Гарднера; когда они вступили в прихожую, Джейн выбежала им навстречу, и Элизабет, пристально вглядевшись в ее лицо, с удовольствием обнаружила, что сестра здорова и красива, как всегда. На лестнице расположился отряд маленьких мальчиков и девочек, чье нетерпеливое предвкушенье прибытия кузины не дозволило ждать в гостиной и чья застенчивость, поскольку они не виделись с кузиною год, не пускала их сойти ниже. В доме царили веселье и доброта. День прошел весьма приятственным манером: до обеда - за суматохою и походами в лавки, вечер - в одном из театров.
Там Элизабет постаралась сесть подле тетушки. Первым предметом их беседы стала Джейн, и Элизабет была скорее опечалена, нежели удивлена, в ответ на подробнейшие свои вопросы услышав, что, хотя Джейн неизменно старается поддерживать бодрость духа, порою у нее случаются припадки унынья. Резонно, впрочем, было полагать, что сие долго не продлится. Кроме того, г-жа Гарднер изложила племяннице детали визита на Грейсчёрч-стрит юной г-жи Бингли и пересказала беседы, кои в разное время вела с Джейн и кои доказывали, что та искренне вознамерилась прервать сие знакомство. Затем г-жа Гарднер поиронизировала над племянницею касательно дезертирства Уикэма и похвалила ее за выдержку.
Но, милая моя Элизабет, - прибавила она, - что за девушка сия госпожа Кинг? Мне было бы жаль полагать нашего друга корыстолюбцем.
- Милая тетушка, каково различье меж корыстолюбием и благоразумьем в брачных делах? Где заканчивается осмотрительность и начинается алчность? На Рождество вы опасались, что он женится на мне, ибо сие неблагоразумно; а теперь, поскольку он пытается заполучить девушку всего лишь с десятью тысячами фунтов, вы желаете объявить его корыстолюбцем.
- Если ты мне расскажешь, что за девушка сия госпожа Кинг, я пойму, что думать.
- По-моему, она очень славная. Ничего дурного мне о ней неизвестно.
- Но он вовсе не обращал на нее вниманья, пока смерть ее деда не наделила ее сим состояньем.
Ну да - а зачем ему? Если ему не позволено добиваться моего вниманья, поскольку я лишена средств, что подвигнет его полюбить девушку, к коей он пребывал равнодушен и коя равно бедна?
- Но как-то неприлично устремлять вниманье к ней столь вскоре после сего событья.
- Человек в стесненных обстоятельствах не располагает временем для изящной личины, кою надевают прочие. Если она не возражает, чего ради возражать нам?
То, что не возражает она, не оправдывает его. Сие лишь доказывает, что она сама чего-то лишена - рассудка или же чувства.
- Что ж, - вскричала Элизабет, - судите, как вам угодно. Пусть он будет корыстолюбцем, а она
- Нет, Лиззи, мне сие не угодно. Мне, изволишь ли видеть, было бы жаль дурно думать о молодом человеке, столь долго жившем в Дербишире.
- А, ну если в этом все дело, я весьма дурно думаю о молодых людях, живущих в Дербишире, а их близкие друзья, обитающие в Хартфордшире, немногим лучше. Меня от всех них тошнит. Слава Богу, завтра я отправлюсь туда, где живет человек, не обладающий ни единой приятной чертою и не располагающий ни манерами, ни разумом, кои могли бы с ним примирить. Пожалуй, только с глупыми мужчинами и стоит знаться.
- Будь осторожнее, Лиззи, речь сия весьма отдает разочарованьем.
- Мы еще толком не знаем, далеко ли заедем, - пояснила г-жа Гарднер, - но, быть может, в Озерный край.
Невозможно было обрадовать Элизабет больше, и согласие ее прозвучало охотно и благодарно.
- Милая моя дорогая тетушка! - в восторге вскричала Элизабет. - Какое счастье! Какое наслажденье! Вы вернули мне жизнь и силы! Прощайте, разочарованье и сплин. Что мужчины в сравненьи с камнями и скалами? Ах! сколь блаженны будут сии часы! А когда мы все-таки будем понимать, где побывали, - мы вспомним, что представало нашим взорам. Озера, горы и реки не смешаются в воображеньи нашем, а пытаясь описать пейзаж, мы не станем спорить о его расположеньи. Да не будут наши первые излиянья невыносимы, подобно излияньям всех прочих путников.