Гордость и предубеждение.
Том третий. Глава 9

Гордость и предубеждение

Том третий

Глава 9

Подоспел день свадьбы; Джейн и Элизабет переживали за сестру, вероятно, более, нежели она сама. В *** за молодоженами послали экипаж, в коем им надлежало прибыть к обеду. Старшие сестры Беннет страшились сего визита: Джейн, приписывая Лидии чувства, кои питала бы сама, будь она преступницей, в особенности мучилась, воображая, что, должно быть, испытывала ее сестра.

Они прибыли. Все семейство приняло их в утренней столовой. Улыбка осветила лицо г-жи Беннет, едва экипаж подкатил к дверям; супруг ее пребывал непроницаемо серьезен; дочери - тревожны, беспокойны, смятенны.

Голос Лидии раздался в вестибюле, двери распахнулись, и она вбежала в столовую. Мать выступила вперед, обняла дочь, с восторгом ее приветствовала, с нежной улыбкою подала руку Уикэму, вошедшему вслед за супругой, и с готовностью, выдававшей полное отсутствие сомнений в их счастье, пожелала радости им обоим.

Г-н Беннет, к каковому они затем обратились, принял их отнюдь не столь сердечно. Наружность его ощутимо подернулась суровостью, и он едва разжимал губы. Непринужденная самоуверенность молодой пары моментально взбесила его. Элизабет про себя кривилась, и даже старшая ее сестра была потрясена. Лидия же оставалась Лидией - буйной, бессовестной, дикой, шумной и бесстрашной. Она переходила от сестры к сестре, понуждая их к поздравленьям, и когда наконец все уселись, жадно огляделась, отметила мелкие перемены в обстановке и смеясь сообщила, что целую вечность здесь не была.

Уикэм смущался не более супруги, однако манеры его неизменно отличались такой приятностью, что, будь натура его и брак таковы, какими им полагалось быть, улыбки и непринужденность, явленные им, когда он заявлял о нынешнем своем родстве с присутствующими, всех восхитили бы. Элизабет и не подозревала прежде, что он взаправду способен к такой самоуверенности, однако села, про себя решив в будущем не проводить черту, кою неспособно переступить бесстыдство бесстыдного человека. Она краснела, и краснела Джейн, однако щеки двоих, бывших причиною неловкости, не испытывали перемен оттенка.

́ге с добродушной непринужденностью, кою его собеседница решительно не в силах оказалась воспроизвести. Можно подумать, у этих двоих сплошь безоблачные воспоминанья. Ни о чем не говорилось с болью, а Лидия нарочно заводила беседу о том, чего сестры ее ни за что на свете не помянули бы и намеком.

- Смотрите-ка, с моего отъезда уж три месяца прошло, - вскричала она, - а как будто недели две; и столько всего случилось. Господи боже, когда я уезжала, я и не думала, что до возвращенья выйду замуж, хотя, конечно, хорошая бы вышла шуточка.

Ее отец закатил глаза. Джейн расстроилась. Элизабет со значеньем воззрилась на Лидию, но та, предпочитавшая не слышать и не видеть того, чего не желала замечать, бодро продолжала:

- Ой, мама́, а соседи наши знают, что я сегодня вышла замуж? Я боялась, что нет; мы встретили Уильяма Гулдинга в кюррикеле, и я хотела, чтоб он уж наверняка узнал, так что я опустила окошко, сняла перчатку и этак положила руку на дверцу, чтоб он кольцо увидал, а потом этак запросто поклонилась ему и улыбнулась.

Элизабет не в силах была терпеть сие долее. Она встала, выбежала из комнаты и не возвращалась, пока не услышала, что все через вестибюль переходят в столовую. Она успела узреть, как Лидия, рисуясь, идет по правую руку от матери, и услышать, как сестра говорит Джейн:

 Ах, Джейн, я теперь заняла твое место, а ты будешь младше меня, потому что я теперь замужняя.

Не приходилось надеяться, что со временем Лидия обретет то смущенье, коего была столь безнадежно лишена прежде. Беспечность ее и жизнерадостность возросли. Она жаждала повидаться с г-жою Филипс, с Лукасами и со всеми прочими соседями и послушать, как они станут звать ее «госпожа Уикэм»; после обеда же она отправилась хвастаться кольцом и замужеством пред г-жою Хилл и двумя служанками.

- Ну, мама́, - сказала она, когда все вернулись в утреннюю столовую, - что скажешь о моем супруге? Правда же, прелесть? Наверняка сестры мне завидуют. Я только и надеюсь, что им повезет хоть вполовину так же. Им всем надо бы поехать в Брайтон. Там мужья кишмя кишат. Какая жалость, мама́, что мы не поехали все вместе.

- Это верно, и будь моя воля, мы бы поехали. Но, дорогуша Лидия, мне совсем не нравится, что ты отправишься так далеко. Неужто сие необходимо?

- О господи, ну конечно - и ничего в этом такого нет. Мне жуть как нравится. Вы с папа́ и сестры - приезжайте все к нам. Мы всю зиму проведем в Ньюкасле, наверняка будут балы, я уж позабочусь, чтобы всем достались симпатичные партнеры.

 Я бы ничего так не хотела, - отвечала ее мать.

- А когда уедете, можете оставить одну-двух сестер у нас - я думаю, до конца зимы я им найду мужей.

- За свою долю я благодарю, - сказала Элизабет, - но мне твоя мето́да поиска мужей не слишком по душе.

Никто, помимо г-жи Беннет, не сожалел о краткости их визита, а она использовала время с толком, ходя с дочерью по гостям и то и дело закатывая приемы в доме. Приемы сии всех устраивали; те, кто осуждали происходящее, желали избегать сугубо семейного круга еще более тех, кто не осуждал.

что к побегу их понудила страстность ее любви, но не его; Элизабет удивлялась бы, отчего, не будучи неистово влюбленным, он вообще предпочел бежать, если б не пребывала в уверенности, что к побегу его понудили стесненные обстоятельства, а если так, он был не из тех молодых людей, что способны отринуть искушенье захватить с собою спутницу.

Лидия его обожала. Вечно он был ее дорогушей Уикэмом, и никто не шел с ним в сравненье. Все на свете он делал лучше прочих, и она не сомневалась, что первого сентября^[32] он подстрелит птицы больше всех в графстве.

Как-то утром вскоре по приезде, сидя с двумя старшими сестрами, Лидия сказала Элизабет:

- Лиззи, я, кажется, про свадьбу и не рассказала. Тебя не было, когда я рассказывала мама́ и остальным. Тебе что, неохота узнать, как все получилось?

- Не слишком, - отвечала Элизабет. - По-моему, чем менее о сем говорить, тем лучше.

- Да ну тебя! Какая ты странная! Но я же должна тебе рассказать, как все было. Мы поженились в Святом Клементе, потому что Уикэм в том приходе жил. Уговорились, что мы все туда приедем к одиннадцати. Мы с дядюшкой и тетушкой ехали вместе, а остальные ждали нас в церкви. В общем, утро понедельника, и я места себе не нахожу! Я так боялась, как бы чего не произошло и все бы не отложилось, я тогда рехнулась бы просто. А тетушка, пока я одевалась, все читала мне нотации, все болтала и болтала, как проповедник какой. Но я-то услышала разве что одно слово из десяти, потому что думала, как ты понимаешь, о дорогуше Уикэме. Мне интересно было, наденет ли он синий фрак. Ну и мы позавтракали в десять, как обычно, и я думала, это никогда не кончится, потому что, кстати говоря, все время, что я у них жила, дядюшка с тетушкой были жуть какие зануды. Веришь ли, я за дверь ни разу не ступила, а ведь я там провела две недели. Ни единой вечеринки, никаких планов, ничего. В Лондоне, конечно, сейчас народу мало, но тем не менее же Маленький-то Театр^[33] открыт. В общем, подъезжает экипаж, и тут дядюшку зовет по делам этот жуткий господин Стон. А они, знаешь ли, как начнут, так конца-краю не видать. Я, в общем, так перепугалась, уж и не знала, что делать, потому что меня ведь дядюшка выдавал, а кабы мы опоздали, мы вообще пожениться бы не смогли целый день. Но он, к счастью, вернулся через десять минут, и мы все поехали. Я потом только сообразила, что кабы он не смог поехать, свадьбу можно было бы и не откладывать, потому что вполне сошел бы и господин Дарси.

- Господин Дарси! - в совершеннейшем изумленьи повторила Элизабет.

- Ну да - он, понимаешь, должен был приехать с Уикэмом. Но что ж это такое! Я совсем забыла! Мне ж нельзя ни слова про это говорить, я им так клялась! Что скажет Уикэм? Это же такой секрет!

- Если это секрет, - сказала Джейн, - больше ничего не говори. Не сомневайся, я расспрашивать не стану.

 Ну конечно! - сгорая от любопытства, поддержала ее Элизабет. - Мы ни о чем не спросим.

- Вот спасибо-то, - сказала Лидия. - Потому как стали бы спрашивать - я бы точно рассказала, а Уикэм бы тогда рассердился.

Дабы пересилить такое побужденье к расспросам, Элизабет вынуждена была бежать прочь.

Но жить в неведеньи по такому поводу представлялось невозможным - во всяком случае, невозможно не попытаться выяснить. Г-н Дарси присутствовал на свадьбе ее сестры. Именно в том месте и в том обществе, где ему наименее уместно пребывать и куда его менее всего может тянуть. Догадки, стремительные и буйные, затопили ее разум, однако ни одна не умиротворила. Те, что радовали более всего, в наиблагороднейшем свете выставляя его поступки, мнились наименее вероятными. Подобной неизвестности Элизабет снести оказалась не в силах и, торопливо схватив бумагу, написала краткое письмо тетушке, умоляя, если надлежащая секретность сие дозволяет, объяснить то, о чем проговорилась Лидия.

Вам легко постичь, - прибавила она, - сколь любопытно мне узнать, как человек, не связанный со всеми нами и (говоря относительно) для нашей семьи посторонний, очутился среди вас в такую минуту. Умоляю, напишите немедля и объясните мне - если, разумеется, по весьма бесспорным причинам сие не должно остаться в тайне, каковая, очевидно, Лидии представляется необходимой; в таком случае я попытаюсь примириться с неизвестностью.

«Разумеется, я не  - прибавила она про себя, дописав письмо, - и, милая моя тетушка, если вы не расскажете мне сие честь по чести, я наверняка вынуждена буду опуститься до уловок и интриг».

Щепетильность Джейн не позволила ей наедине с Элизабет вспомнить то, о чем проболталась Лидия, и Элизабет сему радовалась - пока не выяснится, будет ли хоть отчасти удовлетворено ее любопытство, она предпочитала никому не поверяться.

Примечания

32

1 сентября открывался сезон охоты на птиц.

33

 - существующий с 1720 г. лондонский театр на Хеймаркет-стрит; патент на драматические представления, на каковых в основном и специализируется, получил в 1766 г.