Дженни Эйр.
Часть пятая и последняя.
Глава XI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дженни Эйр. Часть пятая и последняя. Глава XI. (старая орфография)

ГЛАВА XI.

Заключение.

Читательница, я вышла за него. Свадьба наша была спокойна и тиха; он да я, пастор да кистер, были единственными свидетелями и действующими лицами. По выходе из церкви, я пошла в кухню, где Марья стряпала обед, а Джон чистил ножи перед обедом. Я сказала:

-- Марья, мистер Рочестер и я обвенчались сегодня поутру.

Ключница и её супруг принадлежали к тому флегматическому разряду людей, которым можно без всяких опасений и во всякое время сообщать самые достопримечательные новости, не подвергаясь опасности быть оглушенной потоком изумительных восклицаний. Марья подняла голову и вытаращила глаза: железная ложка, которою она колотила двух цыплят, жарившихся на мелком огне, повисла в воздухе минуты на три; и на столько же времени столовые ножи в руках Джона освободились от шумного процесса полировки. Склонившись опять над таганом, Марья проговорила:

-- Эхва! Скажите пожалуйста! Это хорошо!

После кратковременной паузы еще одно замечание сорвалось с её языка:

-- А я-таки, признаться, гляжу-себе в окно, да и говорю; вон, дескать, мистер Рочестер пошел, да и барышня с ним: куда бы это!.. Вот они и обвенчались!

И она опять принялась колотить цыплят. Джон между-тем, когда я обратилась к нему, счел за нужное оскалить зубы, думая таким достойным образом изъявить мне свое душевное удовольствие. Должно заметить, что он был старый слуга в джентльменском доме, и знал мистера Рочестера еще ребенком.

-- Имеем честь поздравление принести, сударыня, с законным браком. Я ужь смекал эти штуки, и еще вчера толковал Марье: "смотри, мол, оно того, вон дескать как у них!" Мистер Эдуард не то, чтоб этак какой-нибудь, так-сказать; ужь я его знаю! Вот оно и вышло по-моему, вот оно! И хорошо вышло, право, хорошо! Поздравляю вас, боярышня!

И он, с особенным эффектом, взъерошил свой вихор.

-- Благодарю тебя, Джон. Мистер Рочестер поручил мне отдать вам с женою вот эту вещь.

Я положила в его руку банковый билет в пять фунтов, и не дожидаясь больше никаких замечаний, вышла из кухни. За порогом, однакожь, достигло до моего слуха еще несколько слов из разговора этих добрых людей:

-- Что ж, в-самом-деле: вить если разсудительно подумать; она для него пригоднее всякой другой барыни.

-- Ну, конечно, она не хороша, за-то очень, очень-умна и добра, это и слепой увидит. К-тому же, она чуть ли не красавицей слывет для него.

Немедленно я написала в Кэмбридж и на Козье-Болото, извещая своих друзей об окончательной перемене в своей жизни. Диана и Мери одобрили мой поступок без всяких ограничений. Диана извещала, что она приедет ко мне в гости тотчас же после медового месяца.

-- Долго в таком случае прийдется ей ждать, сказал мистер Рочестер, когда я прочитала ему это письмо: - медовый наш месяц будет сиять в-продолжение всей нашей жизни. Пусть лучше приедет она теперь же: напиши ей об этом, Дженни.

Как принял эту новость Сен-Джон, я не знаю: он не отвечал на письмо, извещавшее его о моей свадьбе. Через шесть месяцев я-сама получила от него письмо, где однакожь он ни слова не говорил о моем браке, и не упоминал об имени мистера Рочестера. С той поры он продолжает вести со мной корреспонденцию, редкую, но довольно постоянную: он надеется, что, я, по милости Божией, авось не принадлежу к числу людей, погрязших в суете мирской.

Забыл ли читатель мою маленькую воспитанницу, Адель? Я ее не забыла. Мистер Рочестер дал мне позволение навестить ее в том пансионе, где она училась. Радость её при свидании со мной, была для меня явлением вместе трогательным и утешительным. Она была худа, бледна, и, по её словам, страдала очень-много. Вникнув в устройство заведения, я нашла, что правила его были очень-строги для девочки её лет: я взяла ее домой. Мне хотелось еще раз заступить для нея место гувернантки; но этот план оказался очень-неудобным, потому-что все мое время и заботы были теперь исключительно посвящены моему супругу. Поэтому я отъискала для её помещения другую, лучшую школу, предоставив себе право посещать ее как-можно чаще, и брать домой на каникулярное время. Я приняла также свои меры, чтобы она ни в чем не нуждалась на чужой стороне. Скоро она привыкла к своему новому положению, поправилась, повеселела и начала делать чрезвычайно-быстрые успехи в науках. Учебный курс её кончился блистательно в полном смысле слова:, английское воспитание окончательно, искоренило в ней все французские недостатки. Когда сделалась она взрослою девицей, я нашла в ней приятную собеседницу и подругу с характером благородным и великодушным. Таким-образом, моя заботливость и все старания о ней были вознаграждены с избытком.

Вот уже десять лет я замужем. Знаю теперь по опыту, что значит жить с человеком и для человека, которого любишь более всего на свете. Я счастлива в высокой степени, и никакой язык не в-состоянии выразить моего счастья: мистер Рочестер и я живем друг для друга, он и я - одно существо. Ни одна женщина в мире не была так близка к своему супругу, и мне можно сказать без всяких преувеличений, что я кость от костей своего мужа, и плоть от плоти его. Мы не знаем ни усталости, ни скуки в обществе друг друга, мы думаем одним умом, чувствуем одним сердцем, и, следовательно, не разстаемся никогда. Быть вместе значит для нас - наслаждаться в одно и то же время всеми прелестями уединения и веселых обществ. Мы говорим без-умолку от утра до обеда, и от обеда до поздней ночи: беседовать друг с другом, для нас то же, что мыслить вслух. Нет у нас никаких тайн друг от друга, и взаимное наше доверие не имеет пределов. При совершеннейшем сходстве характеров, ничто не возмущало и не может возмущать нашего согласия.

Первые два года после свадьбы мистер Рочестер был совершенно-слеп: быть-может это обстоятельство еще более содействовало к нашему взаимному сближению, потому-что в эту пору я была для него и зрением и правою рукою. Он часто называл меня тогда зеницею своего ока, и это могло быть справедливо в буквальном смысле. Он видел природу и книги моими глазами: никогда я не уставала смотреть за него на окружающие предметы, и перелагать для него в слова - впечатления, производимые полями, рощами, городом, рекою, облаками, солнечным лучом. Никогда не уставала я читать для него, ходить с ним, на прогулки, и делать для него все, чего только он хотел или требовал от меня. И было для него, так же как для меня, высочайшее наслаждение во всех этих услугах, потому-что он мог требовать их без всякого унижения и стыда, зная очень-хорошо, что я любила его безпредельно.

Так прошло два года. Однажды поутру, когда я писала письмо под его диктовку, он подошел ко мне, наклонился над моей головой, и сказал:

-- Дженни, на шее у тебя, если не ошибаюсь, какое-то блестящее украшение: так ли?

-- Да.

-- И на тебе, кажется, светло-голубое платье?

Ответе опять был утвердительный. Тогда он объявил, что ему казалось с некоторого времени, будто мрак над правым его глазом начинает редеть. Теперь он не сомневался в этом.

Он и я отправились в Лондон. Операция, произведенная знаменитым окулистом, возвратила зрение его правому глазу. Видит он довольно-слабо, но все же может иногда читать, писать, и всегда в-состоянии отъискать дорогу без посторонняго руководства. Небо для него перестало быть вместилищем непроницаемого мрака, и земля уже не представляет безвыходной тюрьмы. Взяв на руки своего первенца, он мог ясно разсмотреть, что дитя получило в наследство его собственные глаза, какими были они в прежнее время - глаза большие, черные, блестящие. При этом случае, опять благодарил он Бога от искренняго сердца.

раз в год, приезжают к нам гостить. Муж Дианы - флотский капитан: человек молодой, любезный и заслуживающий уважения во многих отношениях. Мери вышла за пастора, бывшого товарищем её брата по университету. Капитан Фицджемс и достопочтенный мистер Уартон страстно любят своих жен. Общим благополучием этих семейств увеличивается и наше счастье.