| Автор: | Рива Паласио В. |
| Категории: | Роман, Приключения, Пираты |
Часть вторая. Род графов Торре-Леаль
VII. НОЧНОЙ ПЕРЕПОЛОХ
Донья Ана де Кастрехон неукоснительно выполняла все советы своей матери и, пользуясь любыми средствами, доводила до отчаяния дона Энрике. Той же цели служило и письмо, врученное ему накануне дня святого Ипполита с ведома доньи Фернанды, которая направляла все эти хитрости и уловки.
Донья Ана отнюдь не собиралась лишать себя удовольствия посмотреть на процессию в день праздника, она лишь позаботилась, чтобы дон Энрике не узнал, откуда она будет наблюдать за торжествами, и поспешила спрятаться при его приближении. Однако никто не остался в обиде, потому что в этот момент влюбленный кабальеро больше, нежели о донье Ане, думал о даме, пославшей ему таинственную записку. А после того, как он узнал ее или возомнил, будто узнает, его заботило не столько назначенное на вечер свидание, сколько стремление разведать, кто эта загадочная и прекрасная незнакомка.
Когда шествие закончилось, донья Ана в закрытой карете отправилась домой готовиться к комедии, которую собиралась разыграть ночью, а дон Энрике вернулся на улицу Такуба в поисках доньи Марины. Но увы, окна ее дома были плотно закрыты, и за ними никто не показывался. Он приготовился ждать, уверенный, что если уж эта женщина решилась написать ему, то, без сомнения, она найдет или придумает способ получить ответ.
Ночь приближалась, и донья Ана, пожертвовавшая ради коварных замыслов своими желаниями и развлечениями, надела вместо сверкающих драгоценностей и соблазнительного бального наряда скромное темное платье. Ей предстояло изображать жертву, и начинать надо было с одежды.
- Надеюсь, - говорила донья Фернанда, - сегодня ты добьешься успеха и заставишь его просить твоей руки.
- Он так пылко любит меня, что я не сомневаюсь в победе, ведь теперь единственная оставшаяся ему надежда - это брак, - ответила донья Ана.
- Постарайся также, чтобы он не только из любви, но и из самолюбия и из гордости сдержал свое слово.
- А вдруг он предложит мне сегодня ночью бежать?
Донья Фернанда ответила не сразу.
- Пожалуй, - подумав, сказала она, - лучше будет согласиться. Тогда скандал неизбежен, и замять его можно только свадьбой.
- А если после всего он откажется?
- Нетрудно будет заставить его судом.
- И далеко я должна бежать с ним?
- Нет. Тут же уведомишь меня, я брошусь в погоню и верну тебя домой, а сопровождающие меня люди будут свидетелями похищения.
- Что ж, придумано неплохо…
- Главное, чтобы тебе удалось любыми средствами распалить его любовь, не бойся, это дело свято, ведь твоя цель - законный брак.
Мать и дочь беседовали до позднего вечера, и, так как эта любовь по расчету ничуть не волновала их сердца, обе устали и почувствовали скуку.
- Который час? - лениво спросила донья Ана.
- Едва лишь половина одиннадцатого, - зевая, ответила она.
- Еще целых полтора часа!
- Да и потом пройдет немало времени.
- А все веселятся на балу… Вот счастливцы!
- Да, говорят, бал великолепный.
- Я почти жалею, что не поехала, а осталась ждать своего беднягу жениха. Сейчас бы я танцевала, вместо того чтобы помирать со скуки… Никогда больше не сделаю такой глупости!
- Всегда ты рассуждаешь, как ребенок, Ана. Вот беда - одним балом больше или меньше, когда речь идет о твоем будущем! Балов много, а таких мужей, как дон Энрике, раз, два - и обчелся. Погоди, сама скажешь, стоило ли жалеть о балах в тот день, когда тебя назовут сеньорой графиней и ты сможешь развлекаться, сколько душе угодно.
Донья Ана улыбнулась, и обе умолкли. Время от времени тишина нарушалась веселым пением, доносившимся с улицы, и тогда донья Ана спрашивала:
- Который час?
Донья Фернанда поднимала посоловевшие, то ли от дремоты, то ли от яркого света, глаза и отвечала:
- Одиннадцать.
- Что за бесконечный вечер! - восклицала донья Ана, и снова дочь погружалась в мечты, а мать - в дремоту.
Наконец на вопрос Аны донья Фернанда ответила:
- Вот-вот пробьет двенадцать.
- Слава тебе, господи! Бегу к Фасикии в каморку поджидать дона Энрике.
- Накинь шаль, - посоветовала мать. - Ночь сегодня холодная, а тебе придется пройти через патио.
Донья Ана встала и принялась рассматривать себя в маленьком зеркале, висевшем в углу покоя. Она, очевидно, выбирала нужные к случаю взгляды и улыбки и могла бы еще долгое время провести за этим занятием, если бы донья Фернанда не напомнила:
- Двенадцать.
- Иду! - воскликнула донья Ана и поспешно вышла, накинув черный шерстяной плащ.
Донья Ана легко сбежала по лестнице и вошла в комнату на нижнем этаже.
- Фасикия! - позвала донья Ана.
- Девочка моя! - подняв голову, откликнулась негритянка.
- Погаси свечу, няня, и уходи. Уже пора.
Негритянка встала и собралась задуть свечу.
- Погоди, погоди! - крикнула девушка. - Я хочу открыть окно, а в темноте я до него не доберусь.
Старуха подождала, пока Ана подошла к окну, задула свечу и вышла, закрыв за собой дверь.
Тогда донья Ана осторожно приоткрыла створки окна, забранного толстой решеткой, и с любопытством выглянула на улицу. Неподалеку стоял человек, до самых глаз закутанный в черный плащ. Кругом было пусто, всю улицу заливал сияющий лунный свет.
Дом доньи Фернанды стоял на углу, передним фасадом на главную улицу Икстапалапа, а торцом - в узкий переулок. В этот переулок выходило и окно, у которого уже не раз встречалась Ана с доном Энрике.
Едва человек в плаще заметил, что окно приоткрылось, он приблизился бесшумными, медленными шагами.
- Дон Энрике, - шепнула донья Ана.
- Ангел мой, - ответил юноша.
- Подойди, счастье мое! О, как мне страшно…
- Страшно? Но кто может тебя обидеть, когда я с тобой, радость моей жизни?
- Ах, дон Энрике! Того, кто мешает нашему счастью, не может поразить твоя шпага.
- Твоя мать, Ана? За что она ненавидит меня? Может быть, она не любит тех, кто любит тебя? Но разве я недостаточно знатен, разве я не достоин назвать тебя своей?
- Не говори так, дон Энрике. Ты - настоящий кабальеро. Твой род не ниже королевского, и счастлива женщина, которая будет носить твое имя и называть тебя своим. Но…
- Что? Говори, любовь моя, не бойся…
- Дон Энрике, моя мать слушает твоих врагов, она думает, что ты не любишь меня, что хочешь лишь посмеяться над ее дочерью.
- И ты веришь, что я не люблю тебя? Да ведь я не понимал, что такое любовь, пока не узнал тебя! Какое мне дело до того, что она не верит в мою любовь, если ты мне веришь! Ради тебя одной я хочу быть добрым и благородным. Скажи, Ана, ты веришь, что я люблю тебя?
- Если бы я не верила, я бы умерла!
- С каждым днем все больше.
Девушка прижалась лицом к решетке, дон Энрике склонился, и их уста слились в поцелуе, который, казалось, не прервется никогда.
- Ана! - воскликнул юноша, безраздельно отдавшись захватившей его страсти. - Ана! Ты сказала, что любишь меня?
- Больше, чем можешь вообразить.
- И ты способна сделать то, что я скажу тебе?
- Даже если ты мне прикажешь убить себя!
- Свет души моей! Слушай же, Ана! Беги со мной!
- Бежать?! - воскликнула девушка с ужасом, которого отнюдь не испытывала, ибо только и ждала подобного предложения. - Бежать! Но куда?
- Со мной, в моих объятиях, ко мне…
- Дон Энрике! Ты любишь меня и предлагаешь мне побег, огласку, бесчестие?
- Нет, Ана, нет, это не бесчестие. У меня ты найдешь любовь и счастье; твоя мать не будет больше противиться, она на все согласится, и вскоре ты станешь графиней де Торре-Леаль. Ана, ты не хочешь уйти со мной?
- О, ты настоящий кабальеро, я обожаю тебя, Энрике! Я пойду за тобой на край света.
- Какое счастье ты даришь мне!
- Когда мне уйти из дома?
- Сейчас же!
- Как, так скоро?
- Каждое мгновение без тебя кажется мне вечностью, любовь моя. Иди, не медли.
- Хорошо, иду, иду, жди меня, - сказала донья Ана, убегая.
- Встретимся в патио! - крикнул вдогонку дон Энрике, охваченный нервным возбуждением.
- Нет, здесь же.
- Скоро я буду с тобой. Видишь, как я люблю тебя!
Окошко захлопнулось. Дон Энрике завернулся в плащ и приготовился ждать.
Донья Ана поспешно вышла из комнаты и, взбежав по лестнице, бросилась в спальню доньи Фернанды.
- Что случилось?! - воскликнула мать.
- Час настал, матушка!
- Он предложил тебе бегство или брак?
- И то, и другое.
- Что же раньше?
- Бегство, - улыбнувшись, ответила донья Ана.
Донья Фернанда тоже улыбнулась.
- Он не дурак, да и я не глупа. Теперь мы знаем, что делать.
- Идем, матушка, как бы ему не наскучило ждать.
- Дитя, плохо же ты знаешь мужчин! Самый нетерпеливый рад целый день ждать девушку, которая ему нравится.
- Все же пойдем скорей.
- Похоже, что тебе тоже не терпится, хотя уйдете вы недалеко.
- Как хотите, матушка, но надо торопиться.
- Следует уведомить дона Хусто, сегодня он решил провести здесь ночь, чтобы помочь нам.
- Дайте ему знать, пока я собираюсь.
Донья Фернанда вышла, а донья Ана стала прихорашиваться у туалетного столика. Ей хотелось появиться перед возлюбленным еще более прелестной. Мать вернулась вместе с доном Хусто.
- Мы готовы, - сказала она.
И все трое спустились в патио.
- Сначала ты выйдешь одна, - по дороге наставляла донья Фернанда свою дочь. - Мы дадим вам немного отойти, а затем пустимся в погоню и освободим тебя.
- Вы будете вдвоем?
- Нет, возьмем с собой слуг, вот они уже наготове, - ответил дон Хусто, указывая на собравшихся в глубине патио слуг с фонарями и секирами.
- Ох, матушка, мне стыдно становится, как подумаю, сколько народу узнает об этом деле.
- Вот глупышка! Да завтра о похищении узнает весь Мехико. Что же за беда, если сегодня несколько человек увидят тебя?
- Но весь Мехико меня не увидит, а эти люди будут присутствовать…
- Если боишься - еще не поздно.
- Нет, - решительно ответила донья Ана и, распахнув двери, вышла на улицу.
Дон Хусто запер дверь изнутри. В тот же миг раздался крик доньи Аны и какой-то шум, похожий на борьбу.
- Слышите? - в испуге сказала донья Фернанда. - Выйдем на улицу.
- Успокойтесь. Должна же она для виду оказать сопротивление.
Оба замолчали, снаружи тоже все утихло. Они уже собирались выйти, как снова раздался шум и звон шпаг.
- Скорее, скорее! Кто знает, что там происходит! - воскликнула донья Фернанда.
- Да, теперь пора, - ответил дон Хусто, открывая дверь, и оба в сопровождении слуг выбежали из дома.
На углу улицы какой-то человек со шпагой в руке отбивался от яростно нападавших на него троих или четверых неизвестных. Он едва успевал отражать удары и постепенно отступал. Еще немного - и он упал бы, но тут подоспели дон Хусто, донья Фернанда и слуги. Нападавшие убежали, а донья Фернанда и дон Хусто узнали в спасенном ими человеке дона Энрике.
- Где моя дочь? - в ужасе спросила мать доньи Аны.
- Не знаю, сеньора, - ответил дон Энрике.
- Не знаете?! - позабыв об осторожности, воскликнула донья Фернанда.
- Да как же вы можете не знать, если она ушла из дому, чтобы бежать с вами?
убийц.
- Но где же моя дочь? Дон Хусто, моя дочь! Ищите ее! Эти крики, эта борьба!.. О, недаром я говорила, что нам следует выйти!
- Скорее, бегом по всем ближним улицам! - крикнул слугам дон Хусто. - Не возвращайтесь, пока не найдете след.
Слуги разбежались в разные стороны, разнося весть о происшествии по всему городу.
Перед рассветом один за другим начали возвращаться слуги. Никому не удалось ничего узнать. Но зато весть о бегстве доньи Аны и о ночном скандале, неизвестно каким образом, мгновенно распространилась на балу, устроенном по случаю праздника в муниципалитете, где собралась вся высшая знать города.