Автор: | Рива Паласио В. |
Категории: | Роман, Приключения, Пираты |
Часть вторая. Род графов Торре-Леаль
XII. ПОВЕЛЕНИЕ ВИЦЕ-КОРОЛЯ
Скандал, вызванный ни в чем не повинным доном Энрике, лишь ненадолго прервал общее веселье. Даже самые близкие друзья молодого кабальеро решили отложить на завтра разгадку таинственной интриги и отдались наслаждениям бала, сдержав на время свое негодование, огорчение и дружеские чувства. Вице-король казался глубоко озабоченным. Решение было принято, и никакая сила не могла заставить его отступить. Он искал лишь способа выполнить свою волю без лишнего шума и преждевременной огласки, не напрасно опасаясь, что мольбы и слезы семьи вынудят его смягчить приговор. Вице-королева, донья Леонора, хорошо знала характер своего супруга. По его упрямо сдвинутым бровям она поняла, что решение принято окончательно и говорить с ним об этом деле бесполезно.
Настал час разъезда гостей. Вице-король с супругой поднялись первыми. Повторив провожавшим их Индиано и донье Марине свое обещание, они направились к выходу, следуя между двумя рядами слуг, освещавших путь свечами и факелами. Вице-королевская чета уселась в карету, лошади тронулись, и все гости стали расходиться.
Первые лучи солнца осветили улицы города, ласточки весело щебетали на крышах. Дон Диего и донья Марина остались одни в опустевших покоях.
- Сеньор, - спросила донья Марина, - я во всем тебе повиновалась. Ты доволен?
- Да, Марина.
- Тогда я хочу просить тебя о милости.
- Говори, моя красавица. Твои желания - закон для меня. Душа моя склоняется перед твоей волей, как листья пальмы перед дыханием ветра.
- Сеньор, скажи своей Марине, что хочешь ты сделать с этим человеком? Для чего все это было нужно?
- Донья Марина, - ответил с безмятежным спокойствием Индиано, - я хочу убить этого человека ударом шпаги.
- Бедняжка! Ведь я знаю, если ты говоришь: этот человек должен умереть, то он умрет. Никто еще не мог похвалиться тем, что отразил удар твоей шпаги. Но не сердись, душа души моей, если я спрошу тебя: зачем ты проделал все это сегодня ночью?
- Марина, ты не знаешь, что такое общество. Если бы я убил этого человека раньше, чем опозорил его перед всеми, люди стали бы жалеть его. Если бы он убил меня, - его стали бы превозносить. Теперь же, когда он заслужил насмешки и презрения, показав себя недостойным звания кабальеро, если я убью его, все скажут: «Дон Диего прав», - если же он убьет меня, победа не принесет ему славы, моя месть будет преследовать его даже из могилы, и все отвернутся от него, как от злодея.
- Боже! И ты думаешь, он способен убить тебя?
- Это возможно. Я верю своей руке, но как знать, не пришел ли и мой час. Только богу известны тайны грядущего.
- Я готова раскаиваться в том, что помогала тебе против этого человека!
- Не раскаивайся, моя Марина. Эта дуэль все равно неизбежна, а благодаря тебе люди оправдают меня, если я его убью, и осудят его, если умру я.
Марина опустила голову, и слезы, скользнув по ее щекам, сверкнули среди брильянтов ожерелья.
- Марина! - воскликнул дон Диего, поцеловав ее в лоб. - Женщины твоей расы не плачут, когда мужчина идет в бой. Неужто воздух Мехико лишил силы твое сердце?
- Мое сердце стонет и жалуется лишь из страха потерять тебя. Где возьму я силы, если ты покинешь меня?
- Твоя любовь будет мне защитой. Прощай!
Девушка снова заплакала. Но Индиано запечатлел два жарких поцелуя на ее прекрасных глазах и, взяв шляпу и плащ, стремительно вышел из дома.
Дон Энрике бежал с бала словно безумный. Стыд, гнев, отчаяние бушевали в его груди. Он понял, что стал жертвой интриги, задуманной Индиано, и жажда мести кипела в его сердце. Он бродил по темным пустынным улицам со шляпой в руке, подставляя пылающую голову холодному ночному ветру. Он мечтал встретить кого-нибудь, затеять драку и либо умереть, либо утолить снедавшую его жажду крови. Но улицы были пусты, и он шагал и шагал всю ночь, пока первый луч зари не застиг его уже за пределами города. Тогда, сломленный усталостью, сжигаемый лихорадкой, юноша вернулся домой и бросился в постель. Решение было принято: убить Индиано или умереть, отомстить или погибнуть. Он закрыл глаза и забылся тяжелым сном.
то на празднике святого Ипполита, то у решетки доньи Аны; люди, с которыми он сталкивался в последние дни, кружили перед ним вереницей, и на всех лицах он читал презрение.
Дон Энрике жил в том же доме, что и его отец, старый граф де Торре-Леаль. Но молодому человеку были отведены особые покои с отдельным выходом на улицу, чтобы он мог в любое время дня и ночи выезжать верхом или в карете, не нарушая покоя остальной семьи. Наступил вечер, дон Энрике продолжал бредить. Однако он решительно запретил беспокоить отца сообщением о своей болезни, надеясь, что утром ему станет полегче.
Пробило два часа ночи, когда в вице-королевском дворце распахнулись тяжелые ворота и со двора выехала дорожная карета, запряженная шестью мулами, в сопровождении нескольких всадников. Среди них, при свете факелов, пылавших в руках у слуг, можно было узнать офицера алебардистов. Карета выехала на площадь и свернула в улицу Икстапалапа.
Офицер поскакал вперед и остановился перед домом графа де Торре-Леаль. Очевидно, он был хорошо осведомлен, так как направился не к главным воротам, а постучался у входа в покои дона Энрике. Кучер остановил карету, четверо всадников спешились и встали рядом с офицером, который тоже сошел с коня. Слуги не спали, встревоженные болезнью своего сеньора, и отозвались на стук, не заставляя себя ждать.
- Кто здесь? - спросил один из них.
- Офицер его величества с приказом от его светлости сеньора вице-короля к дону Энрике Руису де Мендилуэта. Откройте.
Привратник, напуганный таким вступлением, открыл без промедления. Офицер в сопровождении своих людей вошел в дом.
- Зажги огонь и проводи меня, - сказал он слуге, - где твой сеньор?
- Болен, лежит в постели.
- Отведи меня к нему и доложи.
Офицер распоряжался так властно, что слуга не посмел возражать и, взяв в руки светильник, повел его к спальне дона Энрике.
- Обождите, ваша милость, я сейчас доложу, - сказал он.
- Поторапливайся.
Дон Энрике дремал.
- Сеньор, - окликнул его слуга.
- Что тебе? - спросил юноша, с трудом открыв глаза.
- Какой-то офицер хочет видеть вашу милость от имени сеньора вице-короля.
- Скажи ему, что я болен.
- Я говорил, он стоит на своем.
Дон Энрике с досадой пожал плечами и сказал:
- Пусть войдет.
- Вы дон Энрике Руис де Мендилуэта?
- Да.
По приказу его светлости сеньора вице-короля следуйте за мной.
- Это невозможно, я болен.
Таково повеление его светлости. Мне дан приказ, и я должен выполнять его неукоснительно.
- Но его светлости не было известно, что я болен.
- Все предусмотрено. Таково повеление его светлости.
- Но это бесчеловечно, я не пойду.
- Вы ставите меня в чрезвычайно трудное положение. Такова воля вице-короля, и мне дан приказ выполнять ее либо с вашего согласия, либо силой.
В таком случае применяйте силу! - воскликнул взбешенный дон Энрике.
- Будьте благоразумны. Со мной люди, и я не думаю, что вы захотите опозорить дом вашего старого отца, подняв оружие против короля и правосудия.
Слуги в страхе молчали. Дон Энрике вскочил и схватился было за шпагу, но сдержал себя и после размышления сказал, покорившись судьбе:
- Хорошо, я последую за вами. Разрешите мне одеться.
- Это в вашей воле.
Известить мне сеньора графа? - спросил слуга.
- Нет, - ответил дон Энрике, - я не хочу тревожить его.
- Тем более, - добавил офицер, - что мне не дано приказа разрешить это.
Дон Энрике умолк и поспешно оделся.
- Я к вашим услугам.
Тогда следуйте за мной.
При свете свечей они спустились по лестнице и вышли из дома. Один из ожидавших на улице людей открыл дверцу кареты.
- Садитесь, - сказал офицер.
- Куда вы меня везете? - спросил дон Энрике.
- Не приказано говорить.
Но…
- Таково повеление его светлости.
Слуги в дверях дома рыдали, глядя вслед уехавшему хозяину.
Дон Энрике откинулся в угол кареты. У него снова начался бред.