Гном. (Старая орфография)

Автор:	Беккер Г. А., год: 1861
Примечание:	Перевод Ек. Бекетовой
Категории:	Рассказ, Легенды и мифы
Связанные авторы:	Краснова Е. А. (Переводчик текста)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Гном

Г. А. Бекеръ

Гномъ.
(El Gnomo).

Деревенскiя девушки возвращались отъ источника со своими кувшинами на головахъ. Оне пели, смеялись и шумели такъ звонко и весело, какъ щебечетъ стая ласточекъ, снующихъ въ вышине, подъ высокой колокольней.

На церковной паперти, подъ сенью развесистаго дерева, сиделъ дедушка Грегорiо.

Дедушка былъ самый старый старикъ во всемъ селе: онъ прожилъ на свете около девяноста летъ, и у него были белые, какъ снегъ, волосы, смеющiйся беззубый ротъ, веселые-превеселые, прищуренные глазки и дрожащiя отъ дряхлости руки. Въ детстве былъ онъ пастухомъ, въ молодости солдатомъ, а потомъ обработывалъ землю, доставшуюся ему по наследству отъ родителей, и занимался своимъ маленькимъ хозяйствомъ до техъ поръ, пока силъ хватало, после чего онъ пересталъ работать, и началъ спокойно доживать свой векъ, ожидая смерти, которой не желалъ, но и не боялся. Никто лучше его не умелъ разсказать забавную исторiю, никто не зналъ такихъ интересныхъ сказокъ; всегда онъ умелъ припомнить кстати какую нибудь поговорку или прибаутку, загадать загадку или прибрать куплетъ.

Завидевъ его, девушки пошли скорее, собираясь поболтать со старикомъ. Оне подошли къ паперти и стали просить его разсказать имъ сказку, благо еще оставалось время до вечера, хотя и немного, потому что заходящее солнце бросало на землю косые лучи, и огромныя тени отдаленныхъ горъ уже ложились вдоль по равнине.

Дедушка съ улыбкой выслушалъ просьбу девушекъ, и оне уселись вокругъ него, поставивши свои кувшины на церковныя ступени.

- Сказки я вамъ теперь разсказывать не стану, - сказалъ имъ старичекъ. - Хотя мне и теперь не мало ихъ пришло на память, но во всехъ нихъ речь идетъ о такихъ серьезныхъ вещахъ, что ни вы, дурочки, не станете внимательно слушать, ни мне, старику, не достанетъ времени до вечера, чтобы какъ следуетъ разсказать ихъ. Вместо того, я дамъ вамъ хорошiй советъ.

- Советъ! - закричали девушки съ очевиднымъ неудовольствiемъ. - Мы вовсе не для того къ тебе пришли, чтобы просить совета. Когда намъ попадобится советъ, мы пойдемъ за нимъ къ батюшке священнику!

- Дело въ томъ, - продолжалъ старикъ своимъ дребезжащимъ, дрожащимъ голосомъ, улыбалсь своей обычной усмешкой, - дело въ томъ, что батюшка священникъ навряд-ли можетътакъ кстати прiйтись со своимъ советомъ, какъ старый дедушка, ибо онъ постоянно занятъ своею службой и молитвами и не могъ заметить, какъ заметилъ я, что вы каждый день очень рано отправляетесь за водой къ ручью, а возвращаетесь очень поздно.

Девушки переглянулись съ насмешливой улыбкой, а некоторыя - те, что сидели за дедушкиной спиной, даже не постыдились ткнуть себя пальцемъ въ лобъ, показывая, что дескать у дедушки въ голове что-то не ладно.

- Такъ чтожь тутъ по твоему дурного, если мы другой разъ замешкаемся у ручья, заболтавшись съ подругами и соседками? сказала одна изъ нихъ. - Можетъ быть, на селе уже сплетничаютъ про насъ, оттого что парни приходятъ иной разъ закидывать насъ цветами, и провожаютъ домой, помогая намъ нести кувшины?

- Конечно, не безъ того, сказалъ старикъ. - Наши старухи не мало ворчатъ на то, что нынче девушки взяли привычку хохотать и дурачиться въ такомъ месте, куда оне бывало торопились сбегать за водой со страхомъ и трепетомъ, только потому, что больше неоткуда воды достать. Да и по мне тоже не хорошо, что вы понемножку совсемъ отвыкли бояться того места, откуда бьетъ нашъ ключъ, такъ что, того и гляди, когда-нибудь заболтаетесь тамъ до самой ночи.

Старикъ такъ таинственно произнесъ эти последнiя слова, что девушiй вытаращили глаза отъ удивленiя, и начали приставать къ нему, не то съ любопытствомъ, не то съ насмешкой:

- Такъ чтожь такое? Чтожь тамъ происходитъ ночью такого особеннаго, что ты насъ такъ запугиваешь? Волки что-ли насъ тамъ съедятъ?

въ самомъ селе. Но волки далеко не самые страшные изъ Монкайскихъ обитателей. Въ недрахъ огромныхъ горъ, на ихъ неприступныхъ, скалистыхъ вершинахъ, въ самомъ сердце каменной громады, живутъ злые, вредные духи, которые по ночамъ целыми роями спускаются по горнымъ склонамъ, наполняютъ воздушное пространство, кишатъ въ долине, прыгаютъ съ утеса на утесъ, играютъ въ воде и качаются на обнаженныхъ ветвяхъ деревьевъ. Это они завываютъ no ночамъ въ расщелинахъ утесовъ, они мастерятъ и сталкиваютъ внизъ огромныя снеговыя лавины, что скатываются съ недосягаемыхъ горныхъ вершинъ, уничтожая и разрушая все, что попадется на пути; они стучатся къ намъ въ окна вместе съ градомъ въ дождливыя ночи, и бегаютъ по болотамъ синими огоньками. Святыя заклинанiя и молитвы церкви давно прогнали этихъ духовъ изъ долинъ и равнинъ, и они нашли себе убежище на неприступныхъ горныхъ вершинахъ. Духи эти бываютъ разные, и являются намъ тоже подъ разными видами. Самые опасные изъ всехъ, безъ всякаго исключенiя, это гномы, которые ухищряются овладевать сердцемъ молодыхъ девушекъ, очаровывая и соблазняя ихъ обещанiями невиданныхъ великолепiй. Гномы живутъ въ недрахъ горъ знаютъ все подземные ходы и переходы, и вечно стерегутъ подземныя сокровища, охраняя день и ночь жилы драгоценныхъ металловъ и драгоценные камни. Глядите! - продолжалъ старикъ, указывая своей палкой на Монкайскую вершину, которая виднелась направо, рисуясь колоссальной темной массой на туманномъ, фiолетовомъ фоне сумеречнаго неба. Вы видите эту огромную вершину, до сихъ поръ увенчанную снегомъ? Вотъ въ ея-то недрахъ и ютятся эти зловредные духи. Дворецъ, въ которомъ они обитаютъ, и великолеренъ и ужасенъ вместе. Много летъ тому назадъ, одинъ пастухъ, отправившiйся искать овцу, отбившуюся отъ стада, случайно попалъ въ отверстiе одной изъ такихъ пещеръ, спрятанное подъ частыми кустарниками. Когда онъ вернулся въ село, то былъ на себя не похожъ: ему удалось проникнуть тайны гномовъ, онъ подышалъ однимъ воздухомъ съ ними и поплатился жизнью за свою дерзость. Но передъ смертью онъ успелъ разсказать поразительныя, дивныя вещи. Углубляясь все дальше и дальше въ эту пещеру, онъ наконецъ пришелъ въ огромную подземную галлерею, озаренную страннымъ фантастическимъ светомъ, исходившимъ изъ светившихся утесовъ, похожихъ на горный хрусталь, изъ котораго точно кто-то вырезалъ и выкроилъ чудныя, невиданныя фигуры и узоры. И полъ, и потолокъ, и стены обширныхъ залъ, черезъ которыя онъ проходиъ, пестрели разноцветными жилками, какъ самый дорогой мраморъ; но только эти жилки все были изъ золота и серебра, а между ними сверкали всевозможные драгоценные камни, всехъ цветовъ и размеровъ, точно вделанные въ каменную поверхность утесовъ. Тутъ была целая пропасть пацинтовъ и изумрудовъ, бриллiантовъ, рубиновъ и сапфировъ - однимъ словомъ всякихъ чудныхъ камней, которыхъ онъ не умелъ даже назвать, но все такихъ огромныхъ и прекрасныхъ, что они просто его ослепили. Никакiе звуки не доносились извне въ эту пещеру; только и слышно было, какъ жалобно и протяжно завывалъ ветеръ, носившiйся по этому очарованному лабиринту, да слышалось шипенiе подземнаго огня, заточеннаго въ каменныхъ недрахъ, да журчанье быстро текущей воды, протекавшей неведомо где. Совершенно одинокiй и затерянный въ этихъ пустынныхъ местахъ, пастухъ долго-долго блуждалъ, не находя никакого выхода, пока не наткнулся совершенно случайно на источникъ того ручейка, что журчалъ все время невидимо для него. Ручей этотъ билъ ключемъ изъ земли, какъ какой-нибудь волшебный фонтанъ, и подымался высоко-высоко могучей струей, увенчанной пеной, низвергаясь потомъ со страшной вышины на подобiе чуднаго водопада, и затемъ пробирался среди обломковъ скалъ, теряясь въ отдаленiи съ звучнымъ, нежнымъ журчаньемъ. Около этого ручья росли разныя невиданныя травы, одне съ мелкой и жирной, сочной зеленью, другiя съ длинными, тонкими листьями, извивающимися какъ широкiя ленты. Среди этой сырой, влажной зелени, копошились странныя существа, не то люди, не то гады, а, можетъ быть, и то и другое вместе, - и безпрестанно меняли свой видъ и форму. То казались они крошечными, безобразными человеческими фигурками, то превращались въ блестящихъ саламандръ или въ синiе блуждающiе огоньки, которые прыгали и плясали на верхушке водяной струи. Тамъ сновали по всемъ направленiямъ властелины подземнаго царства - гномы. Они бегали и карабкались по стенамъ, подъ видомъ отвратительныхъ, безобразныхъ карликовъ, ползали и извивались въ виде пресмыкающихся и плясали синими огоньками по воде, считая и охраняя свои безчисленныя сокровища. Они знаютъ, где прячутъ скупцы свои драгоценные клады, которыхъ потомъ никакъ не могутъ найти ихъ наследники; имъ известно, где зарыты драгоценности мавровъ, спасавшихся бегствомъ изъ Испанiи. Все дорогiя вещи и ценныя монеты, что пропадаютъ и теряются у людей, переходятъ къ гномамъ, которые всюду выискиваютъ и крадутъ ихъ, и прячутъ у себя, такъ какъ они могутъ обходить подъ землей весь светъ по таинственнымъ, неведомымъ подземнымъ ходамъ. Такъ что въ этихъ пещерахъ у нихъ хранятся целыя груды редкихъ и драгоценныхъ сокровищъ. Пастухъ виделъ тамъ неоцененные камни, браслеты и ожерелья изъ чудныхъ жемчуговъ и алмазовъ, древнiя золотыя вазы, до верху наполненныя рубинами, драгоценные кубки, неведомыя монеты, съ дивными, непонятными изображенiями и надписями; словомъ сказатъ, такiя удивительныя, неописанныя сокровища, что представить себе невозможно. И все это вместе такъ сверкало и блестело, такъ искрилось разноцветными искрами и какъ жаръ горело разноцветными огнямр, что казалось, будто все это, въ самомъ деле, и пылаетъ, и дрожитъ, и движется. Такъ, по крайней мере, разсказывалъ пастухъ.

Тутъ старикъ остановился на минуту. Девушки, которыя начали слушать его повествованiе съ насмешливой улыбкой, теперь хранили глубокое молчанiе и ждали продолженiя разсказа съ раскрытымъ ртомъ и вытаращенными глазами, сгорая отъ нетерпенiя и любопытства..

Наконецъ, одна изъ нихъ прервала молчанiе; восхищенная описанiемъ несметныхъ богатствъ, виденныхъ пастухомъ, она не выдержала и воскликнула:

- Господь помотъ ему въ этомъ испытанiи, продолжаль старичекъ, - и какъ-разъ въ ту минуту, когда все превозмогающая алчность чуть было не победила его страха, и ослепленный видомъ всехъ этихъ драгоценныхъ каыней, изъ которыхъ одного было бы довольно, чтобы сделать его могущественнымъ человекомъ, пастухъ уже собирался взять себе одну изъ драгоценностей, - онъ явственно услышалъ звонъ колокола, того самаго, что находится въ обители Монкайской Богоматери. Ну, не чудо ли это? Въ этой подземной глубине, несмотря на хохотъ и крики гномовъ, несмотря на шипенье подземнаго огня, на журчанье текущей воды и завыванье ветра, онъ ясно, отчетливо услыхалъ этотъ колоколъ, точно былъ у подножiя той горы, где стоитъ монастырь! Когда онъ услыхалъ, что звонятъ Ave Maria, онъ припалъ къ земле, призывая Матерь Божiю,и самъ не зная какъ, очутился на дороге, что ведетъ въ село, въ какомъ-то оцепененiи,точно очнулся отъ глубокаго сна. Съ техъ поръ всемъ стало ясно, почему въ нашемъ ручье находятъ мелкiй, какъ будто золотой порошокъ, а когда наступитъ ночь, въ его журчаньи явственно слышны шопотъ и речи - обманчиныя речи, которыми злые гномы, вселившiеся въ ручей съ самаго истока, стараются прельстить неосторожныхъ людей, обещая имъ сокровища и богатства, долженствующiя служить имъ на погибель.

Когда дедушка произносилъ эти слова, ночь уже наступила, и церковный колоколъ началъ звонить, призывая къ молитве. Девушки набожно перекрестились, тихо прошептали молитву Богородице и, простившись съ дедушкой, который еще разъ посоветовалъ имъ не терять времени у источника, взяли свои кувшины и спустились всей гурьбой къ церковной паперти, молчаливыя и озабоченныя. Только далеко отъ того места, где оне встретились со старикомъ, на той площади, где оне обыкновенно расходились въ разныя стороны, самая бойкая и решительная изъ нихъ вдругъ спросила:

- Разве вы верите темъ глупостямъ, про которыя намъ разсказывалъ дедушка?

- Я тоже! Я тоже! закричали остальныя и начали смеяться сами надъ собой и надъ своей доверчивостью.

Девушки разстались и каждая пошла своей дорогой. Повернувши за уголъ одной изъ улицъ, выходившихъ на илощадь, две девушки, единственныя, которыя ни разу не усомнились въ достоверности слышаннаго разсказа и не посмеялись надъ старикомъ, пошли вместе. Раздумывая объ этомъ чудномъ разсказе, глубоко погруженныя въ свои размышленiя, оне разсеянно и лениво поднимались вверхъ по узкой, мрачной, бедной улице. Старшая изъ нихъ, которой было около двадцати летъ, звалась Мартой; младшая, которой еще не минуло и шестнадцати, - Магдаленой.

Во всю дорогу обе хранили глубокое молчанiе, но когда пришли довюй и поставили свои кувшины у порога, Марта спросила Магдалену:

- Ты веришь въ чудеса Монкайской горы и въ злыхъ духовъ, обитающихъ въ источнике?

- Я верю всему решительно, откровенно призналасьМагдалена. - А ты разве соыневаешься?..

- О, нетъ! поспешно сказала Марта: - я также верю всему... Всему, чему мне хочется верить...

II.

Марта и Магдалена были сестры. Осиротевши съ ранняго детства, оне вели самую несчастную жизнь у одной дальней родственницы своей матери, которая взяла ихъ изъ милости и постоянно давала имъ чувствовать самымъ унизительнымъ образомъ всю тяжесть своего благодеянiя. Казалось, все способствовало къ тому, чтобы закрепить дружескую связь между двумя сестрами, соединенными не только узами кровнаго родства, но также нуждой и страданiями, которыя оне терпели вместе.

А между темъ, между Мартой и Магдаленой существовала вражда и антипатiя, которая становилась понятной только при изученiи ихъ характеровъ, столь-же противоположныхъ, какъ и внешность той и другой девушки.

Марта была высокомерна, необузданна въ своихъ наклонностяхъ, и выражала свои чувства резко и грубо. Она не умела ни смеяться, ни плакать, и потому никогда не смеялась и не плакала. Магдалена, напротивъ того, была смирна и кротка, съ любящимъ, добрымъ сердцемъ, и не разъ видали, какъ она смеется и плачетъ вместе, точно маленькiй ребенокъ.

У Марты глаза были черные, какъ ночь, и часто они метали искры изъ-подъ темныхъ ресницъ, сверкая точно раскаленные угли. Голубыя очи Магдалены светились кроткимъ светомъ въ сiянiи золотыхъ ресницъ; и вся остальная внешность обеихъ сестеръ соответствовала различному цвету и выраженiю ихъ глазъ. Худощавая, бледная, стройная, съ резкими, строгими движенiями и черными, волнистыми волосамы, которые безпорядочно вились надо лбомъ и спадали роскошной мантiей на ея плечи, Марта составляла странный, поразительный контрастъ съ маленькой, бело-розовой Магдаленой, съ ея детскимъ личикомъ и младенческой округлостью формъ, съ ея длннными золотистыми косами, которыя обвивали ея головку, точно сiяющiй венецъ чело белокураго ангела. Несмотря на то непонятное, непреодолимое отвращенiе, которое сестры питали другъ къ другу, до сихъ поръ оне жили совершенно мирно: имъ нечего было делить между собой, не въ чемъ завидовать другъ другу. Обе одинаково несчастныя и заброшенныя, оне только разно переносили свою горькую долю: Марта замкнулась въ самой себе и страдала, сохраняя высокомерное, недоброе молчанiе, а Магдалена, не находя никакого сочувствiя въ сердце своей сестры, плакала втихомолку одна одинешенька, когда не могла удержаться отъ слезъ.

сокровенную тайну, которую каждая хотела бы скрыть на дне своей души: Марта и Магдалена полюбили обе одного и того же человека.

Одна любила страстно и необузданно, со всемъ пыломъ своей неукротимой натуры; другая привязалась къ любимому человеку съ той непосредственной, наивной нежностью, которая просыпается въ ранней юности и такъ стремится найти себе примененiе, что девушка привязывается къ первому встречному. Обе скрывали свою любовь, потому что обе боялись, что человекъ, внушившiй ее, можетъ насмеяться надъ ихъ чувствомъ, и объяснить его безумнымъ честолюбiемъ бедныхъ, темныхъ девушекъ. И обе, несмотря на ту пропасть, которая отделяла ихъ отъ любимаго человека, втайне надеялись обладать имъ.

Недалеко отъ села, на высокомъ холме, возвышавшемся надъ всей окрестностью, стоялъ древнiй замокъ, покинутый своими владельцами. Старухи разсказывали по вечерамъ удивительныя вещи про основателей этого замка. Разсказывали оне, какъ когда-то въ давно прошедшiя времена, воюя со своими недругами, некiй Аррагонскiй король, истощившiй свои средства и оставленный всеми своими союзниками, чуть было не лишился трона, если бы къ нему не явилась маленькая пастушка, уроженка здешнихъ местъ. Она научила его, какъ пройти подземными ходами подъ Монкайской горой и принесла ему драгоценный кладъ, состоявшiй изъ жемчуга, драгоценныхъ камней и золотыхъ и серебряныхъ слитковъ, съ помощью которыхъ король заплатилъ своимъ дружинамъ и набралъ множество новыхъ могущественныхъ войскъ. Онъ спустился съ ними въ подземелье, целую ночь велъ ихъ подземными ходами, и рано утромъ вышелъ на светъ Божiй, напалъ врасплохъ на своихъ враговъ, разбилъ ихъ и темъ упрочилъ за собой корону. Одержавши такую блестящую победу, король сказалъ пастушке: - Проси у меня, чего хочешь, и будь это половина моего царства, я съ радостью подарю ее тебе сiю минуту!

- Я прошу только одного, - чтобы вы отпустили меня домой, где я буду какъ прежде любить и стеречь мое стадо! - отвечала маленькая пастушиа.

- Береги лучше границы моего государства, сказалъ король, и отдалъ ей все свои пограничныя владенiя. Онъ велелъ построить для нея укрепленный замокъ близь Кастильской границы, и въ этомъ замке поселилась пастушка, которую король выдалъ замужъ за одного изъ своихъ любимцевъ, благороднаго, прекраснаго и доблестнаго рыцаря, властелина многочисленныхъ и богатыхъ земель и замковъ.

Удивительный разсказъ стараго дедушки про Монкайскихъ гномовъ, вселившихся въ ручей, снова пробудилъ безумныя мечты влюбленныхъ сестеръ, дополняя чудную исторiю клада, найденнаго пастушкой въ сказке; клада, который не разъ смущалъ ихъ обеихъ въ мучительныя, безсонныя ночи, мелькая въ ихъ воображенiи, точно слабый лучъ надежды.

На другой вечеръ все девушки разговаривали у себя дома про чудеса, разсказанныя старичкомъ. Только Марта и Магдалена хранили молчанiе, и ни въ этотъ вечеръ, ни во весь следующiй день, не ророншiй ни одного слова на эту тему, сделавшуюся предметомъ оживленныхъ. разговоровъ всехъ деревенскихъ кумушекъ.

Когда пришло время идти за водой, Магдалена взяла кувшинъ и сказала сестре:

- Пойдемъ что-ли къ ручью? - Марта ничего не отвечала, и Магдалена спросила во второй разъ: - Что же, пойдемъ за водой? Ведь если мы не поспешимъ, солнце зайдетъ прежде, чемъ мы успеемъ вернуться.

- Я сегодня не пойду! воскликнула Марта резко и нетерпеливо.

- Ну, такъ и я не пойду, проговорила Магдалена, помолчавъ, и пристально посмотрела сестре прямо въ глаза, точно желая прочитать въ ея взгляде причину такого решенiя.

III.

Деревенскiя девушки вернулись съ ручъя часъ тому назадъ. Последнiй отблескъ заката погасъ на горизонте, и ночь становилась все темнее и темнее, когда Марта и Магдалена, прячась одна отъ другой, вышли изъ деревни, и двумя разными дорогами направились къ таинственному ручью. Ручей протекалъ между мшистыми камнями, въ глубокой лощине, заросшей большими тополями. Когда замолкли все дневные звуки и затихли мало-по-малу песни пахарей, возвращавшихся съ поля, бубенчики стада, крики пастуховъ и лай собакъ, и колоколъ на церковной башне прозвонилъ въ последнiй разъ, цризывая къ молитве, - воцарилось величавое безмолвiе ночи, безмолвiе, исполненное странныхъ и неуловимыхъ звуковъ.

Сестры тихо прокрались между деревьями и вышли къ ручью незаметно другъ для друга, скрытыя темнымъ покровомъ ночи. Марта не знала, что такое страхъ, и шла твердой решительной поступью. Магдалена вздрагивала отъ малейшаго шума, даже отъ звука своихъ собственныхъ шаговъ по земле, усеянной сухими листьями. Когда сестры подошли къ ручью, ночной ветеръ началъ шевелить вершины высокихъ тополей, и казалось, что на шопотъ ветра въ густой листве, отвечаетъ однообразный лепетъ водяныхъ струй.

Марта и Магдалена начали прислушиваться къ этимъ звукамъ, что раздавались у нихъ подъ ногами, точно смутный говоръ, и носились надъ ихъ головами, какъ тихiя жалобы, то возростая, то затихая въ лесной чаще. И пока проходили часы за часами, шопотъ ветра и ропотъ воды приводили ихъ все больше и больше въ какое-то странное, восторженное состоянiе, и обе оне, точно въ бреду, чувствовали, какъ кружится у нихъ голова, какъ туманится зренiе и звонъ раздается въ ушахъ, точно оне перерождаются въ какiя-то чуждыя, неведомыя существа. И мало по малу, какъ слышатся во сне непонятные, далекiе отголоски, такъ стали имъ слышаться среди этихъ дивныхъ звуковъ другiе, смутные, неясные звуки, - сначала раздался точно лепетъ младенца, призывающаго мать неумелымъ детскимъ языкомъ: потомъ зазвучали безсвязныя слова, полились целыя смутныя, тихiя речи, и наконецъ... заговорилъ ночной ветеръ, блуждая межь деревьями, и заговорилъ быстротечный ручей, пробегая по камешкамъ... И шептали они:

МАРТА.

О говори, говори, таинственный ручей! Я пойму тебя... Голова у меня кружится, смутны мои мысли, какъ смутны твои неясныя речи. О, говори!..

МАГДАЛЕНА.

Мне страшно... Ветеръ небесный, ветеръ душистый! повей на меня прохладнымъ дыханьемъ, оживи мою бодрость: смущенъ мой слабый умъ...

МАРТА.

Не даромъ я любила наклоняться къ земле и прислушиваться къ журчанью подземныхъ водъ... Сердце мое чувствовало, что въ немъ таится что-то неведомое, что мне суждено уразуметь...

МАГДАЛЕНА.

Нежные вздохи ветра! я васъ давно знаю. Вы ласкали меня во сне, когда я засыпала въ детстве, после долгихъ слезъ... Я спала, убаюканная вами, и мне казалось во сне, что то звучитъ голосъ моей матери, качающей свое дитя.

Такъ летело время. И снова заговорилъ звонкiй ручей и ночной ветеръ.

Въ моихъ недрахъ не даромъ скрывается гномъ:

Пока сестра ея склонялась, точно очарованная, надъ быстрымъ ручъемъ, прислушиваясь къ его журчанью, Магдалена безсознательно удалялась отъ утесовъ, среди которыхъ онъ протекалъ.

И думала Магдалена, созерцая звезды, сiявшiя въ вышине:

- То блещутъ светлые венцы невидимыхъ ангеловъ, хранителей нашихъ!..

А Марта, наблюдая, какъ дрожитъ на поверхности воды отраженье звездъ небесныхъ, шептала про себя:

- То мелькаютъ золотыя песчинки, что несетъ съ собой таинственный ручей изъ подземнаго царства!

Власть надъ царствомъ сокровищъ несметныхъ...

То былъ маленькiй прозрачный человечекъ, светящiйся карликъ, подобный синему блуждающему огоньку... Онъ смеялся тихо и беззвучно, прыгалъ съ камня на камень, вертелся со стремительной, чудной быстротой. То погружался онъ въ воду и продолжалъ двигаться и светиться въ глубине, сверкая всеми цветами радуги, какъ прозрачный драгоценный алмазъ, то снова появлялся на поверхности, кивалъ блестящей головкой, махалъ прозрачными ручками, кривлялся и прыгалъ такъ, что въ глазахъ рябило.

Марта увидела гнома и, глазъ не спуская, следила за всеми его дикими движенiями. И наконецъ, когда злой и лукавый духъ побежалъ вверхъ по скалистому склону Монкайской горы, потрясая своими искрометными волосами, она, какъ безумная, бросилась вследъ за нимъ, повинуясь непреодолимому влеченiю...

И все замолкло въ темномъ лесу, и зажурчалъ ручей, зашелестилъ ветеръ, какъ въ обычное время.

IV.

Бледная, какъ смерть, въ глубокомъ ужасе, пришла домой Магдалена. А Марту напрасно прождали всю ночь.

На другой вечеръ, девушки нашли разбитый кувшинъ на берегу ручья, подъ сенью тополей. Это былъ кувшинъ Марты, которая пропала безследно. Съ техъ поръ деревенскiя девушки стали такъ рано ходить за водой, что встаютъ для этого вместе съ солнцемъ. Оне уверяютъ, будто по ночамъ слышатся тамъ рыданья Марты, потому что духъ ея живетъ въ ручье, заточенный злыми духами. Но достоверно объ этомъ ничего неизвестно, потому что все боятся этого места, и после заката никто не отваживается сходить къ ручью, чтобы послушать, какъ жалуется душа несчастной девушки.

Гном(Старая орфография)

Гном
(Старая орфография)