Гном. Автор произведения - Беккер Г. А.. Иностранная литература.

Автор:	Беккер Г. А., год: 1861
Примечание:	Перевод Ек. Бекетовой
Категории:	Рассказ, Легенды и мифы
Связанные авторы:	Краснова Е. А. (Переводчик текста)

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Гном (старая орфография)

Г. А. Бекер

Гном.
(El Gnomo).

Деревенския девушки возвращались от источника со своими кувшинами на головах. Оне пели, смеялись и шумели так звонко и весело, как щебечет стая ласточек, снующих в вышине, под высокой колокольней.

На церковной паперти, под сенью развесистого дерева, сидел дедушка Грегорио.

Дедушка был самый старый старик во всем селе: он прожил на свете около девяноста лет, и у него были белые, как снег, волосы, смеющийся беззубый рот, веселые-превеселые, прищуренные глазки и дрожащия от дряхлости руки. В детстве был он пастухом, в молодости солдатом, а потом обработывал землю, доставшуюся ему по наследству от родителей, и занимался своим маленьким хозяйством до тех пор, пока сил хватало, после чего он перестал работать, и начал спокойно доживать свой век, ожидая смерти, которой не желал, но и не боялся. Никто лучше его не умел рассказать забавную историю, никто не знал таких интересных сказок; всегда он умел припомнить кстати какую нибудь поговорку или прибаутку, загадать загадку или прибрать куплет.

Завидев его, девушки пошли скорее, собираясь поболтать со стариком. Оне подошли к паперти и стали просить его рассказать им сказку, блого еще оставалось время до вечера, хотя и немного, потому что заходящее солнце бросало на землю косые лучи, и огромные тени отдаленных гор уже ложились вдоль по равнине.

Дедушка с улыбкой выслушал просьбу девушек, и оне уселись вокруг него, поставивши свои кувшины на церковные ступени.

- Сказки я вам теперь рассказывать не стану, - сказал им старичек. - Хотя мне и теперь не мало их пришло на память, но во всех них речь идет о таких серьезных вещах, что ни вы, дурочки, не станете внимательно слушать, ни мне, старику, не достанет времени до вечера, чтобы как следует рассказать их. Вместо того, я дам вам хороший совет.

- Совет! - закричали девушки с очевидным неудовольствием. - Мы вовсе не для того к тебе пришли, чтобы просить совета. Когда нам попадобится совет, мы пойдем за ним к батюшке священнику!

- Дело в том, - продолжал старик своим дребезжащим, дрожащим голосом, улыбалсь своей обычной усмешкой, - дело в том, что батюшка священник навряд-ли можетътак кстати прийтись со своим советом, как старый дедушка, ибо он постоянно занят своею службой и молитвами и не мог заметить, как заметил я, что вы каждый день очень рано отправляетесь за водой к ручью, а возвращаетесь очень поздно.

Девушки переглянулись с насмешливой улыбкой, а некоторые - те, что сидели за дедушкиной спиной, даже не постыдились ткнуть себя пальцем в лоб, показывая, что дескать у дедушки в голове что-то не ладно.

- Так чтожь тут по твоему дурного, если мы другой раз замешкаемся у ручья, заболтавшись с подругами и соседками? сказала одна из них. - Может быть, на селе уже сплетничают про нас, оттого что парни приходят иной раз закидывать нас цветами, и провожают домой, помогая нам нести кувшины?

- Конечно, не без того, сказал старик. - Наши старухи не мало ворчат на то, что нынче девушки взяли привычку хохотать и дурачиться в таком месте, куда оне бывало торопились сбегать за водой со страхом и трепетом, только потому, что больше неоткуда воды достать. Да и по мне тоже не хорошо, что вы понемножку совсем отвыкли бояться того места, откуда бьет наш ключ, так что, того и гляди, когда-нибудь заболтаетесь там до самой ночи.

Старик так таинственно произнес эти последния слова, что девуший вытаращили глаза от удивления, и начали приставать к нему, не то с любопытством, не то с насмешкой:

- Так чтожь такое? Чтожь там происходит ночью такого особенного, что ты нас так запугиваешь? Волки что-ли нас там съедят?

- Когда Монкайская гора покрывается снегом, волки выходят из своих логовищ и целыми стадами спускаются к нам в долину, и все мы не раз слыхали их страшное завыванье не только у ручья, но даже в самом селе. Но волки далеко не самые страшные из Монкайских обитателей. В недрах огромных гор, на их неприступных, скалистых вершинах, в самом сердце каменной громады, живут злые, вредные духи, которые по ночам целыми роями спускаются по горным склонам, наполняют воздушное пространство, кишат в долине, прыгают с утеса на утес, играют в воде и качаются на обнаженных ветвях деревьев. Это они завывают no ночам в расщелинах утесов, они мастерят и сталкивают вниз огромные снеговые лавины, что скатываются с недосягаемых горных вершин, уничтожая и разрушая все, что попадется на пути; они стучатся к нам в окна вместе с градом в дождливые ночи, и бегают по болотам синими огоньками. Святые заклинания и молитвы церкви давно прогнали этих духов из долин и равнин, и они нашли себе убежище на неприступных горных вершинах. Духи эти бывают разные, и являются нам тоже под разными видами. Самые опасные из всех, без всякого исключения, это гномы, которые ухищряются овладевать сердцем молодых девушек, очаровывая и соблазняя их обещаниями невиданных великолепий. Гномы живут в недрах гор знают все подземные ходы и переходы, и вечно стерегут подземные сокровища, охраняя день и ночь жилы драгоценных металлов и драгоценные камни. Глядите! - продолжал старик, указывая своей палкой на Монкайскую вершину, которая виднелась направо, рисуясь колоссальной темной массой на туманном, фиолетовом фоне сумеречного неба. Вы видите эту огромную вершину, до сих пор увенчанную снегом? Вот в её-то недрах и ютятся эти зловредные духи. Дворец, в котором они обитают, и великолерен и ужасен вместе. Много лет тому назад, один пастух, отправившийся искать овцу, отбившуюся от стада, случайно попал в отверстие одной из таких пещер, спрятанное под частыми кустарниками. Когда он вернулся в село, то был на себя не похож: ему удалось проникнуть тайны гномов, он подышал одним воздухом с ними и поплатился жизнью за свою дерзость. Но перед смертью он успел рассказать поразительные, дивные вещи. Углубляясь все дальше и дальше в эту пещеру, он наконец пришел в огромную подземную галлерею, озаренную странным фантастическим светом, исходившим из светившихся утесов, похожих на горный хрусталь, из которого точно кто-то вырезал и выкроил чудные, невиданные фигуры и узоры. И пол, и потолок, и стены обширных зал, через которые он проходи, пестрели разноцветными жилками, как самый дорогой мрамор; но только эти жилки все были из золота и серебра, а между ними сверкали всевозможные драгоценные камни, всех цветов и размеров, точно вделанные в каменную поверхность утесов. Тут была целая пропасть пацинтов и изумрудов, бриллиантов, рубинов и сапфиров - одним словом всяких чудных камней, которых он не умел даже назвать, но все таких огромных и прекрасных, что они просто его ослепили. Никакие звуки не доносились извне в эту пещеру; только и слышно было, как жалобно и протяжно завывал ветер, носившийся по этому очарованному лабиринту, да слышалось шипение подземного огня, заточенного в каменных недрах, да журчанье быстро текущей воды, протекавшей неведомо где. Совершенно одинокий и затерянный в этих пустынных местах, пастух долго-долго блуждал, не находя никакого выхода, пока не наткнулся совершенно случайно на источник того ручейка, что журчал все время невидимо для него. Ручей этот бил ключем из земли, как какой-нибудь волшебный фонтан, и подымался высоко-высоко могучей струей, увенчанной пеной, низвергаясь потом со страшной вышины на подобие чудного водопада, и затем пробирался среди обломков скал, теряясь в отдалении с звучным, нежным журчаньем. Около этого ручья росли разные невиданные травы, одне с мелкой и жирной, сочной зеленью, другия с длинными, тонкими листьями, извивающимися как широкия ленты. Среди этой сырой, влажной зелени, копошились странные существа, не то люди, не то гады, а, может быть, и то и другое вместе, - и безпрестанно меняли свой вид и форму. То казались они крошечными, безобразными человеческими фигурками, то превращались в блестящих саламандр или в синие блуждающие огоньки, которые прыгали и плясали на верхушке водяной струи. Там сновали по всем направлениям властелины подземного царства - гномы. Они бегали и карабкались по стенам, под видом отвратительных, безобразных карликов, ползали и извивались в виде пресмыкающихся и плясали синими огоньками по воде, считая и охраняя свои безчисленные сокровища. Они знают, где прячут скупцы свои драгоценные клады, которых потом никак не могут найти их наследники; им известно, где зарыты драгоценности мавров, спасавшихся бегством из Испании. Все дорогия вещи и ценные монеты, что пропадают и теряются у людей, переходят к гномам, которые всюду выискивают и крадут их, и прячут у себя, так как они могут обходить под землей весь свет по таинственным, неведомым подземным ходам. Так что в этих пещерах у них хранятся целые груды редких и драгоценных сокровищ. Пастух видел там неоцененные камни, браслеты и ожерелья из чудных жемчугов и алмазов, древния золотые вазы, до верху наполненные рубинами, драгоценные кубки, неведомые монеты, с дивными, непонятными изображениями и надписями; словом сказат, такия удивительные, неописанные сокровища, что представить себе невозможно. И все это вместе так сверкало и блестело, так искрилось разноцветными искрами и как жар горело разноцветными огнямр, что казалось, будто все это, в самом деле, и пылает, и дрожит, и движется. Так, по крайней мере, рассказывал пастух.

глазами, сгорая от нетерпения и любопытства..

Наконец, одна из них прервала молчание; восхищенная описанием несметных богатств, виденных пастухом, она не выдержала и воскликнула:

- Господь помот ему в этом испытании, продолжаль старичек, - и как-раз в ту минуту, когда все превозмогающая алчность чуть было не победила его страха, и ослепленный видом всех этих драгоценных каыней, из которых одного было бы довольно, чтобы сделать его могущественным человеком, пастух уже собирался взять себе одну из драгоценностей, - он явственно услышал звон колокола, того самого, что находится в обители Монкайской Богоматери. Ну, не чудо ли это? В этой подземной глубине, несмотря на хохот и крики гномов, несмотря на шипенье подземного огня, на журчанье текущей воды и завыванье ветра, он ясно, отчетливо услыхал этот колокол, точно был у подножия той горы, где стоит монастырь! Когда он услыхал, что звонят Ave Maria, он припал к земле, призывая Матерь Божию,и сам не зная как, очутился на дороге, что ведет в село, в каком-то оцепенении,точно очнулся от глубокого сна. С тех пор всем стало ясно, почему в нашем ручье находят мелкий, как будто золотой порошок, а когда наступит ночь, в его журчаньи явственно слышны шопот и речи - обманчиные речи, которыми злые гномы, вселившиеся в ручей с самого истока, стараются прельстить неосторожных людей, обещая им сокровища и богатства, долженствующия служить им на погибель.

Когда дедушка произносил эти слова, ночь уже наступила, и церковный колокол начал звонить, призывая к молитве. Девушки набожно перекрестились, тихо прошептали молитву Богородице и, простившись с дедушкой, который еще раз посоветовал им не терять времени у источника, взяли свои кувшины и спустились всей гурьбой к церковной паперти, молчаливые и озабоченные. Только далеко от того места, где оне встретились со стариком, на той площади, где оне обыкновенно расходились в разные стороны, самая бойкая и решительная из них вдруг спросила:

- Разве вы верите тем глупостям, про которые нам рассказывал дедушка?

- Я тоже! Я тоже! закричали остальные и начали смеяться сами над собой и над своей доверчивостью.

Девушки разстались и каждая пошла своей дорогой. Повернувши за угол одной из улиц, выходивших на илощадь, две девушки, единственные, которые ни разу не усомнились в достоверности слышанного рассказа и не посмеялись над стариком, пошли вместе. Раздумывая об этом чудном рассказе, глубоко погруженные в свои размышления, оне разсеянно и лениво поднимались вверх по узкой, мрачной, бедной улице. Старшая из них, которой было около двадцати лет, звалась Мартой; младшая, которой еще не минуло и шестнадцати, - Магдаленой.

Во всю дорогу обе хранили глубокое молчание, но когда пришли довюй и поставили свои кувшины у порога, Марта спросила Магдалену:

- Ты веришь в чудеса Монкайской горы и в злых духов, обитающих в источнике?

- Я верю всему решительно, откровенно призналасьМагдалена. - А ты разве соыневаешься?..

- О, нет! поспешно сказала Марта: - я также верю всему... Всему, чему мне хочется верить...

II.

Марта и Магдалена были сестры. Осиротевши с ранняго детства, оне вели самую несчастную жизнь у одной дальней родственницы своей матери, которая взяла их из милости и постоянно давала им чувствовать самым унизительным образом всю тяжесть своего благодеяния. Казалось, все способствовало к тому, чтобы закрепить дружескую связь между двумя сестрами, соединенными не только узами кровного родства, но также нуждой и страданиями, которые оне терпели вместе.

А между тем, между Мартой и Магдаленой существовала вражда и антипатия, которая становилась понятной только при изучении их характеров, столь-же противоположных, как и внешность той и другой девушки.

Марта была высокомерна, необузданна в своих наклонностях, и выражала свои чувства резко и грубо. Она не умела ни смеяться, ни плакать, и потому никогда не смеялась и не плакала. Магдалена, напротив того, была смирна и кротка, с любящим, добрым сердцем, и не раз видали, как она смеется и плачет вместе, точно маленький ребенок.

У Марты глаза были черные, как ночь, и часто они метали искры из-под темных ресниц, сверкая точно раскаленные угли. Голубые очи Магдалены светились кротким светом в сиянии золотых ресниц; и вся остальная внешность обеих сестер соответствовала различному цвету и выражению их глаз. Худощавая, бледная, стройная, с резкими, строгими движениями и черными, волнистыми волосамы, которые безпорядочно вились надо лбом и спадали роскошной мантией на её плечи, Марта составляла странный, поразительный контраст с маленькой, бело-розовой Магдаленой, с её детским личиком и младенческой округлостью форм, с её длннными золотистыми косами, которые обвивали её головку, точно сияющий венец чело белокурого ангела. Несмотря на то непонятное, непреодолимое отвращение, которое сестры питали друг к другу, до сих пор оне жили совершенно мирно: им нечего было делить между собой, не в чем завидовать друг другу. Обе одинаково несчастные и заброшенные, оне только разно переносили свою горькую долю: Марта замкнулась в самой себе и страдала, сохраняя высокомерное, недоброе молчание, а Магдалена, не находя никакого сочувствия в сердце своей сестры, плакала втихомолку одна одинешенька, когда не могла удержаться от слез.

Между ними не было ничего общого; никогда не поверяли оне друг другу ни горя, ни радостей, а между тем каждая из них, с чутьем, свойственным влюбленной и ревнивой женщине; угадала без слов и объяснений сокровенную тайну, которую каждая хотела бы скрыть на дне своей души: Марта и Магдалена полюбили обе одного и того же человека.

найти себе применение, что девушка привязывается к первому встречному. Обе скрывали свою любовь, потому что обе боялись, что человек, внушивший ее, может насмеяться над их чувством, и объяснить его безумным честолюбием бедных, темных девушек. И обе, несмотря на ту пропасть, которая отделяла их от любимого человека, втайне надеялись обладать им.

Недалеко от села, на высоком холме, возвышавшемся над всей окрестностью, стоял древний замок, покинутый своими владельцами. Старухи рассказывали по вечерам удивительные вещи про основателей этого замка. Разсказывали оне, как когда-то в давно прошедшия времена, воюя со своими недругами, некий Аррагонский король, истощивший свои средства и оставленный всеми своими союзниками, чуть было не лишился трона, если бы к нему не явилась маленькая пастушка, уроженка здешних мест. Она научила его, как пройти подземными ходами под Монкайской горой и принесла ему драгоценный клад, состоявший из жемчуга, драгоценных камней и золотых и серебряных слитков, с помощью которых король заплатил своим дружинам и набрал множество новых могущественных войск. Он спустился с ними в подземелье, целую ночь вел их подземными ходами, и рано утром вышел на свет Божий, напал врасплох на своих врагов, разбил их и тем упрочил за собой корону. Одержавши такую блестящую победу, король сказал пастушке: - Проси у меня, чего хочешь, и будь это половина моего царства, я с радостью подарю ее тебе сию минуту!

- Я прошу только одного, - чтобы вы отпустили меня домой, где я буду как прежде любить и стеречь мое стадо! - отвечала маленькая пастушиа.

- Береги лучше границы моего государства, сказал король, и отдал ей все свои пограничные владения. Он велел построить для нея укрепленный замок близь Кастильской границы, и в этом замке поселилась пастушка, которую король выдал замуж за одного из своих любимцев, благородного, прекрасного и доблестного рыцаря, властелина многочисленных и богатых земель и замков.

Удивительный рассказ старого дедушки про Монкайских гномов, вселившихся в ручей, снова пробудил безумные мечты влюбленных сестер, дополняя чудную историю клада, найденного пастушкой в сказке; клада, который не раз смущал их обеих в мучительные, безсонные ночи, мелькая в их воображении, точно слабый луч надежды.

На другой вечер все девушки разговаривали у себя дома про чудеса, рассказанные старичком. Только Марта и Магдалена хранили молчание, и ни в этот вечер, ни во весь следующий день, не роронший ни одного слова на эту тему, сделавшуюся предметом оживленных. разговоров всех деревенских кумушек.

Когда пришло время идти за водой, Магдалена взяла кувшин и сказала сестре:

- Пойдем что-ли к ручью? - Марта ничего не отвечала, и Магдалена спросила во второй раз: - Что же, пойдем за водой? Ведь если мы не поспешим, солнце зайдет прежде, чем мы успеем вернуться.

- Я сегодня не пойду! воскликнула Марта резко и нетерпеливо.

- Ну, так и я не пойду, проговорила Магдалена, помолчав, и пристально посмотрела сестре прямо в глаза, точно желая прочитать в её взгляде причину такого решения.

III.

Деревенския девушки вернулись с ручъя час тому назад. Последний отблеск заката погас на горизонте, и ночь становилась все темнее и темнее, когда Марта и Магдалена, прячась одна от другой, вышли из деревни, и двумя разными дорогами направились к таинственному ручью. Ручей протекал между мшистыми камнями, в глубокой лощине, заросшей большими тополями. Когда замолкли все дневные звуки и затихли мало-по-малу песни пахарей, возвращавшихся с поля, бубенчики стада, крики пастухов и лай собак, и колокол на церковной башне прозвонил в последний раз, цризывая к молитве, - воцарилось величавое безмолвие ночи, безмолвие, исполненное странных и неуловимых звуков.

Сестры тихо прокрались между деревьями и вышли к ручью незаметно друг для друга, скрытые темным покровом ночи. Марта не знала, что такое страх, и шла твердой решительной поступью. Магдалена вздрагивала от малейшого шума, даже от звука своих собственных шагов по земле, усеянной сухими листьями. Когда сестры подошли к ручью, ночной ветер начал шевелить вершины высоких тополей, и казалось, что на шопот ветра в густой листве, отвечает однообразный лепет водяных струй.

Марта и Магдалена начали прислушиваться к этим звукам, что раздавались у них под ногами, точно смутный говор, и носились над их головами, как тихия жалобы, то возростая, то затихая в лесной чаще. И пока проходили часы за часами, шопот ветра и ропот воды приводили их все больше и больше в какое-то странное, восторженное состояние, и обе оне, точно в бреду, чувствовали, как кружится у них голова, как туманится зрение и звон раздается в ушах, точно оне перерождаются в какие-то чуждые, неведомые существа. И мало по малу, как слышатся во сне непонятные, далекие отголоски, так стали им слышаться среди этих дивных звуков другие, смутные, неясные звуки, - сначала раздался точно лепет младенца, призывающого мать неумелым детским языком: потом зазвучали безсвязные слова, полились целые смутные, тихия речи, и наконец... заговорил ночной ветер, блуждая межь деревьями, и заговорил быстротечный ручей, пробегая по камешкам... И шептали они:

МАРТА.

О говори, говори, таинственный ручей! Я пойму тебя... Голова у меня кружится, смутны мои мысли, как смутны твои неясные речи. О, говори!..

МАГДАЛЕНА.

Мне страшно... Ветер небесный, ветер душистый! повей на меня прохладным дыханьем, оживи мою бодрость: смущен мой слабый ум...

Не даром я любила наклоняться к земле и прислушиваться к журчанью подземных вод... Сердце мое чувствовало, что в нем таится что-то неведомое, что мне суждено уразуметь...

МАГДАЛЕНА.

Нежные вздохи ветра! я вас давно знаю. Вы ласкали меня во сне, когда я засыпала в детстве, после долгих слез... Я спала, убаюканная вами, и мне казалось во сне, что то звучит голос моей матери, качающей свое дитя.

Ручей умолк, и струился с тихим журчаньем, разбиваясь о края утесов. Замолчал и ветер - только слышался его шелест в дрожащей листве.

Пока сестра её склонялась, точно очарованная, над быстрым ручъем, прислушиваясь к его журчанью, Магдалена безсознательно удалялась от утесов, среди которых он протекал.

Обе пристально устремили свои взоры, одна в темную пучину вод, другая - в глубину небесного свода.

- То блещут светлые венцы невидимых ангелов, хранителей наших!..

А Марта, наблюдая, как дрожит на поверхности воды отраженье звезд небесных, шептала про себя:

- То мелькают золотые песчинки, что несет с собой таинственный ручей из подземного царства!

И снова зажурчал умолкнувший ручей, снова зашептал ветер.

То был маленький прозрачный человечек, светящийся карлик, подобный синему блуждающему огоньку... Он смеялся тихо и беззвучно, прыгал с камня на камень, вертелся со стремительной, чудной быстротой. То погружался он в воду и продолжал двигаться и светиться в глубине, сверкая всеми цветами радуги, как прозрачный драгоценный алмаз, то снова появлялся на поверхности, кивал блестящей головкой, махал прозрачными ручками, кривлялся и прыгал так, что в глазах рябило.

Марта увидела гнома и, глаз не спуская, следила за всеми его дикими движениями. И наконец, когда злой и лукавый дух побежал вверх по скалистому склону Монкайской горы, потрясая своими искрометными волосами, она, как безумная, бросилась вслед за ним, повинуясь непреодолимому влечению...

IV.

Бледная, как смерть, в глубоком ужасе, пришла домой Магдалена. А Марту напрасно прождали всю ночь.

На другой вечер, девушки нашли разбитый кувшин на берегу ручья, под сенью тополей. Это был кувшин Марты, которая пропала безследно. С тех пор деревенския девушки стали так рано ходить за водой, что встают для этого вместе с солнцем. Оне уверяют, будто по ночам слышатся там рыданья Марты, потому что дух её живет в ручье, заточенный злыми духами. Но достоверно об этом ничего неизвестно, потому что все боятся этого места, и после заката никто не отваживается сходить к ручью, чтобы послушать, как жалуется душа несчастной девушки.