Жизнь и сочинения Тобиаса Смоллетта

Фамилия Смоллетт с давних пор имела своим местопребыванием графство Домбартонское в Шотландии, и многие из членов её с честию служили своему отечеству. Один из Смоллеттов в 1588 году отличился при истреблении Испанской Армады и взорвал на воздух корабль, на котором находилась казна всего флота; дед нашего героя, Сэр Джемс Смоллетт во время революции 1688 года присоединился к Шотландским патриотам, был избран членом Шотландского Парламента, а в последствии одним из депутатов, которым поручено было составить акт о соединении Шотландии с Англиею. Согласно господствовавшему в то время обычаю, воспитывать молодых людей хороших фамилий на материке Европы, Сэр Джемс отправил четырех сыновей своих в Лейденский университет; по окончании воспитания, старший поступил в военную службу, второй и третий сыновья посвятили себя судебной части, а меньшой Аргибальд, отец нашего писателя, не смотря на замечательные способности и познания, не избрал для себя никакого рода занятий, много путешествовал и сделался лишь светским человеком. По возвращении в отечество, не взирая на весьма стесненное положение своих финансов, Аргибальд женился, без согласия своего отца, на мисс Коннингам, девушке замечательной своим изящным вкусом и остроумием, но к несчастию очень скудно одаренной тем металлом, который многими ценится выше всех достоинств ума и сердца. Юной чете пришлось бы плохо, если бы Сэр Джемс не простил непослушание сына, не отдал ему в пожизненное владение своего дома и фермы Догурн, находившихся не далеко от фамильного поместья, на берегу реки Ливен. Аргибальд не долго наслаждался семейным счастием, - он скоро умер, оставив вдову свою, двух сыновей и дочь на попечение отца своего. Сэр Джемс назначил пожизненную пенсию невестке, старшого сына определил в военную службу, а меньшого Тобиаса отправил в Домбартон, чтобы дать ему классическое воспитание.

Тобиас Смоллетт родился в 1721 году в поместье Дигурн, в земле реки Ливен, близ романического озера Ломондского и живописные места, посреди которых он провел первые годы своей жизни, имели столь сильное влияние на его воображение, что эти ранния впечатления живо сохранились въего памяти в течение всей его жизни, так что в предсмертном романе своем "Гомфри Клинкер", он с особенным чувством описывает места, окружающия озеро Ломондское. Эта живописная природа способствовала к развитию в Смоллетте врожденного поэтического таланта, и, принимая в соображение немногия стихотворения им написанные, все биографы его единогласно утверждают, что если бы обстоятельства жизни не помешали Смоллетту предаться своему поэтическому вдохновению, то он, конечно, стал бы наравне с знаменитейшими английскими поэтами.

Во время пребывания в Домбартоне, Смоллетт обнаружил необыкновенно быстрые способности, и вскоре, для довершения своего воспитания, был переведен в Гласгов, где познакомился с несколькими студентами медицины и решился, согласно желанию своих родственников, избрать медицинское поприще и поступить в ученики к известному тогда медику Гордину. Но здесь стал уже проявляться нетерпеливый, безпокойный характер Смоллетта; ему скоро надоела избранная им дорога, требующая постоянных занятий и неутомимого терпения, и ужасавшая его своим единообразием; он захотел поступить в военную службу, но встретил непоколебимое сопротивление со стороны своего деда. Принужденный покориться необходимости, Смоллетт продолжал учиться; но в тоже время успевал участвовать во всех шалостях молодости и осмеивать в остроумных эпиграммах и сатирах как молодых своих товарищей, так и ученых профессоров и мирных Гласговских граждан, доставлявших обильную пищу его необыкновенной наблюдательности. Хотя его сатирическия и иногда даже дерзкия выходки часто задевали за живое многия лица, пользовавшияся всеобщим уважением, и навлекали негодование на молодого и беззаботного студента, но вскоре все убедились, что насмешки его происходили вовсе не от злого сердца или от желания делать неприятности, и потому мало по малу все привыкли к его выходкам. Сам важный наставник его, доктор Гордин, подвергавшийся даже чаще других его эпиграммам, не только не считал за то Смолетта негодяем, но, напротив, при всех удобных случаях выхвалял доброе сердце и быстрые способности своего шаловливого ученика.

не смотря на то, что была первым литературным произведением неопытного юноши, имеет весьма много достоинств и при том нравится, по причине той непритворной восторженности, которою она проникнута.

Около этого времени, скончался дед его, Сэр Джемс Смоллетт, не сделавши перед смертию никаких распоряжений в пользу детей своего меньшого сына, и потому, окончив курс своего учения, наш молодой медик решился на девятнадцатом году своего возраста оставить Шотландию и пробивать себе дорогу в Лондон; вместо рекомендательных писем, он взял с собою свою трагедию, не зная еще какое поприще предоставит ему судьба, по главным богатством его были: обогащенный довольно обширными познаниями ум, ничем ненарушимая веселость, пылкое воображение и чрезвычайно привлекательные наружность и обращение.

По прибытии в Лондон, Смоллетт был представлен лорду Литтльтону, который обещал ему свое покровительство и чреЗ посредство которого он надеялся поставить на сцену свою трагедию. В самом деле, директоры театра Гаррик и Леси, в начале наговорили молодому автору много любезностей, которые им ничего не стоили, а между тем, при его пылком воображении, подали ему повод надеяться на несомненный успех. Через несколько времени ему объявили, что трагедия его поставлена на сцену быть не может; а покровитель его, сам занимавшийся несколько литературою, указал может быть и слишком жестко, на недостатки его произведения. Этого было довольно, чтобы привести пылкого Смоллетта, никак неожидавшого подобной развязки, в совершенное изступление; он прервал все сношения с лордом Литтльтоном, и отмстил за сделанные его самолюбию оскорбления, выставив его в лице смешного педанта Скрага, в романе своем "Перегрейн Пиккль".

Потеряв таким образом всякую надежду на успех на литературном поприще, Смоллетт охотно принял предложенное ему друзьями его место младшого доктора на линейном корабле и в 1741 году участвовал в несчастной экспедиции против Картахены, под начальством адмирала Вернона и генерала Вентвортса. Смоллетт с свойственною ему быстротою и наблюдательностью умел воспользоваться своим временным пребыванием в морской службе и успел усвоить все морские термины, равно как понять в совершенстве характер английских моряков, так-что ни один из современных ему романистов не мог соперничать с ним в изображении морских офицеров и матросов; все эти лица в романах его списаны с натуры со всеми их добрыми и худыми качествами, и это много способствовало огромному успеху его произведений. Верный своему нетерпеливому характеру, Смоллетт, ознакомясь с морскою жизнью, вскоре почувствовал к ней отвращение и воспользовался возвращением эскадры в Ямайку, чтоб остаться на этом острове, где страстно влюбился в мисс Лисселль. Не удивительно, что Смоллетт своею непритворною любовью, приятным и до крайности разнообразным умом и привлекательною пылкостью своего характера скоро успел внушить в сердце этой девушки совершенную взаимность; но, увы! когда же истинная любовь не встречала на пути своем препятствий! При всей молодости и неопытности своей наши любовники поняли, что женитьба, при тогдашнем положении их финансов, была бы совершенным безумием. Действительно, все состояние мисс Лисселль заключалось в процессе, по которому она могла получить около 3,000 фунтов стерлингов; что же касается до Тобиаса, то он смело мог сказать про свои сокровища, как Юлий Цесарь, "omnia porto", но это все заключалось в его молодости, веселости и способностях, что, конечно, уже само по себе есть большое богатство, но, к несчастию, не оценивается на звонкую монету. Итак, молодые люди условились, чтоб Смоллетт отправился опять в Англию и всеми силами старался добиться там известности и средств к существованию, и чтоб мисс Анна, приняв все меры к успешному окончанию своего процесса, приехала в Лондон по получении от него известия о счастливой перемене его обстоятельств, потому что оба они ни мало не сомневались в скором достижении Смоллеттом славы и богатства. Нельзя не сознаться, что все эти распоряжения были сделаны с отменным благоразумием, но и в этом случае вполне подтвердилась поговорка: человек предполагает, а Бог располагает. Прибыв в Лондон, Смоллетт нашел все умы в брожении но причине полученных известий о страшных опустошениях и жестокостях, которым подверглись шотландские горцы, принявшие сторону Стюартов, после совершенного разбития их герцогом Кумберлендским при Коллосчае. Любовь к родине, живое воспоминание о дикой прелести мест, среди которых протекли дни его детства, врожденное рыцарское благородство, побуждавшее его во всю жизнь вступаться за угнетенных, все способствовало к возбуждению в душе Смоллетта глубочайшей горести и страшного негодования, когда он услышал о неистовствах в Шотландии английских солдат, которым, как говорили, потакал их полководец. Негодование это излилось стремительным потоком в оде "Слезы Шотландии". Хотя Смоллет вовсе не принадлежал по своим политическим правилам к партии стюартистов или яковистов, но чувство благородного негодования на опустошителей несчастной страны, горячая любовь к отчизне в этой оде так возвышенны и неподдельны, что лучшие английские критики ставят ее единогласно наравне с лучшими лирическими произведениями своей литературы. Несмотря на предостережения друзей своих, Смоллетт не только не старался скрыться от опасности за сочинение этих стихов под псевдонимом, по, напротив, везде громогласно объявлял себя защитником угнетенной Шотландии. Жертвуя постоянно разсчетами благоразумия порывам своего сердца и воображения, Смоллетт, так много нуждавшийся в прокровительстве и опоре, но увлеченный ненавистью против опустошителей своей отчизны, из ревностного приверженца Гановерского Дома сделался неутомимым противником министров Георга II, открыто и смело обвинял их в корыстолюбии, нарушении закона и безчеловечии, и конечно сделался бы жертвою своей пылкости, если бы не спасла его молодость и тогдашняя его незначительность в политическом отношении.

"Совет", по образцу классических сатир Попа, а именно, в форме разговора между поэтом и его другом. В этой сатире автор немилосердно выставляет все пороки тогдашней английской аристократии и безстрашно нападает на людей, пользовавшихся в то время самым большим влиянием. Все убеждения друзей и знакомых не могли заставить Смоллетта искать у кого бы то ни было покровительства и стараться покорностью и лестью проложить себе дорогу. Непринятие на сцену написанной им оперы "Альцест" еще более раздражило поэта и вскоре появилась другая его сатира "Упрек"; в ней он обличает преимущественно злоупотребления по разным отраслям государственного управления и с особенною едкостью осмеивает тогдашнее жалкое положение английской армии, которая в самом деле представляла сатирику обильную пищу.

Не дождавшись слишком медленно подвигавшагося к нему богатства и даже окончания процесса своей невесты, Смоллетт вызвал ее из Ямайки и женился на ней в Лондоне в 1747 году; в надежде на будущия блага молодые супруги поселялись в огромной столице и обзавелись домом вовсе не по своему состоянию; бесконечный процесс наконец окончился, по судебные издержки и долги поглотили большую часть денег, на которых основывались главные их надежды. Стесненному положению Смоллетта публика обязана за то, что он по необходимости должен был опять приняться за перо и в 1748 году издал в свет знаменитый роман свой "Родерик Рандом". Роман этот формою своею и содержанием близко подходит к Жиль-Блазу, но по своим достоинствам никак не может быть поставлен ниже своего образца; в похождениях Равдома и даже в некоторых чертах его характера есть много сходства с жизнью самого автора и многия действующия лица романа списаны с натуры.

Огромный успех этого романа побудил Смоллетта напечатать свою отвергнутую трагедию, которая немедленно была поставлена на сцену, разыграна с большим успехом и доставила автору значительные выгоды; в предисловии к трагедии Смоллетт горько жалуется на директоров театра, отказавших ему в приеме его пьесы, не с откровенностью и быстротою, которая была ему самому свойственна, и которую он желал находить в других; впрочем впоследствии времени он доказал, что не быть злопамятен и охотно сознался в излишней своей опрометчивости.

Еще после возвращения из Вест-Индии Смоллетт начал заниматься медицинскою практикою, но не имел большого успеха по причине своего нетерпеливого характера и неуменья сообразоваться с слабостями и причудами своих пациентов; он никогда не мог заставить себя с важностью выслушивать рассказы о воображаемых страданиях какой нибудь светской барыни и с непоколебимым хладнокровием прописывать рецепты для приемов подслащенной воды и хлебных пилюль.

В 1750 году Тобиас предпринял путешествие в Париж, в сопровождении друга своего ученого доктора Мура, и собрал много новых материалов для своего сатирического пера. При всем светлом уме своем, Смоллетт не мог однако отбросить свойственного всем его соотечественникам предубеждения против Франции и Французов, и потому он постоянно был несправедлив к этой нации; притом же он никогда не мог приобрести способность с легкостью объясняться по Французски, что составляло неодолимое препятствие к более тесному знакомству с Французским обществом и с истинным народным характером.

"Перегрейн Пиккль", который кажется был напечатан им во время пребывания в Париже. Этот роман был принят публикою так горячо, что два издания его были в чрезвычайно короткое время раскуплены в Англии и в Ирландии, несмотря на усилие книгопродавцев, старавшихся препятствовать продаже этой книги, изданной автором на собственный счет. Эта проделка опять раздосадовала Смоллетта и оч выставил на суд публики все происки своих тайных врагов; нельзя не сожалеть, что Смоллетт прибегнул к этому средству: лучшим мщением его был безпримерный успех его произведения, переведенного вскоре и на Французский язык. Он сам потом почувствовал, что увлекся всегдашнею своею пылкостью и нетерпением и в предисловии к новому изданию "Пиккля" откровенно в том сознался и даже выкинул из романа многия места, наполненные едкими выходками против разных лиц. В литературном отношении "Перегрейн Пиккль" стоит выше "Родерика Рандома"; слог более обработан, характеры тщательнее обрисованы, но в последнем более истинной простоты и неподдельной природы. Успеху "Пиккля" много способствовали вклеенные в романе, без всякой собственно связи с общею питью рассказа, записки знатной дамы, которые теперь потеряли всякой интерес и по справедливости считаются самым скучным и излишним местом в романе, но тогда представляли необыкновенную для всех занимательность, потому что это не что иное как истинные похождения знаменитой в то время своею красотою и интригами лэди Вэн. В "Перегрейне Пиккле" Смоллетту удалось в лице героини романа изобразить один из самых удачных женских характеров, хотя в прочих его романах женския лица довольно слабы; что же касается до героя, то, несмотря на все его недостатки, проступки и заблуждения, видно постоянно, что все это происходит от воспитания, обстоятельств а пылкого необузданного характера, но что душа его имеет много прекрасного и всегда стремится к неопределенной, но благородной цели.

Около этого времени Смоллетт совершенно отказался от медицинского поприща и поселился в Чельси, где мог пользоваться более чистым воздухом и большим досугом, а вместе с тем близость от Лондона доставляла ему возможность поддерживать сношения с своими литературными друзьями; он очень подружился с доктором Армстронгом и с знаменитым Уильксом (Wilkes), и приобрел ту высокую степень в литературе и то уважение, на которые давали ему полное право его дарования. С этого времени не заметно уже в сочинениях его прежней горечи и обидчивости и сам он старается мало по малу изгладить следы прежних своих выходок против своих врагов, большею частью вовсе не бывших его врагами.

В 1754 году появились в свет "Похождения Фердинанда Графа Фатсома" и ни одно из сочинений его не возбуждало столь разногласных суждений со стороны критиков; одни из них выставляют достоинства этого романа и хотя допускают, что герой романа человек совершенно безнравственный, но настаивают на том, что пороки выставлены в нем не для подражания, а для порицания; другие же замечают, что, хотя Фердинанд, это соединение всех самых гнусных пороков, и встречает наконец достойное себе наказание, но тем не менее рассказ всех его подвигов может людям добродетельным внушать лишь отвращение, а людей слабых и порочных как бы руководить на поприще разврата и преступлений. Таким разноречащим суждениям подвергаются постоянно писатели изображающие современные им нравы. Как бы то ни было, и в этом романе проявляются все достоинства сатирического проницательного ума автора, но вместе с тем надо сознаться, что приключения героя описаны уже слишком яркими и густыми красками.

Вскоре после издания этого романа Смоллетт принялся за перевод Дон-Кихота, который и издал в 1755 году; характер Смоллетта не допустил его быть верным переводчиком и хотя перевод его имел большой успех и долго предпочитался другим более верным переводам, но испанец Дон Кихот и его верный оруженосец являются в английском переводе чистейшими англичанами; все разговоры, проникнутые у Сервантеса испанскою важностью и величавостью, - у Смоллетта блещут свойственною его собственным героям веселостью; одним словом можно сказать, что это не перевод Доп-Кихота, а переделка его на английский лад с сохранением действующих лиц.

недавно приехавшого из Вест-Иидии господина, знакомого с её сыном; он принял чрезвычайно важный, вовсе не свойственный ему вид и успел было уже обмануть старушку, не видавшую своего сына уже десять лет, если бы мог немного долее выдержать принятую роль, но минутная улыбка мелькнула на его лице и этого было довольно. Улыбка Смоллетта была так особенна, так гармонировала с лицом его, что мать его, после десятилетней разлуки, тотчас же узнала сына и бросилась обнимать его.

"Критический Обзор", издаваемого в духе Ториев. Приняв это предложение, Смоллетт, следуя заведенному порядку, объявил публике от имени всех своих сотрудников, что журнал этот будет постоянно руководиться чувствами совершенной справедливости и будет отличаться всевозможною снисходительностью даже к произведениям самых посредственных писателей. Но увы! какой издатель журнала не обещает этого, но многие ли одерживают свои обещания. Смоллетт, никогда не могший похвалиться умеренностью и хладнокровием, не могший никогда удержаться от искушения - осмеять слабости и недостатки ближняго или воздержаться от решительного и резкого ответа на нападения противников, - никак не в состоянии был действовать по предположенной программе; в самом деле вскоре "Критический Обзор", своими резкими критическими статьями возстановил против себя целый легион авторов, самолюбие которых было уязвлено, и бедному Смоллетту, которому приписывали самью остроумные и вместе с тем самые строгия статьи "Обзора", пришлось или защищать свои статьи, или доказывать, что он не имел участия в обидных для авторов нападках. Таким образом, он принужден был написать к автору "Клариссы Гарлов" Ричардсону письмо, в котором всеми силами доказывает, что приписываемый ему невыгодный отзыв о сочинениях этого романиста был помещен в "Критическом Обзоре" без всякого с его стороны участия.

Занятия по этому периодическому изданию не отвлекали Смоллетта от других литературных трудов: он составил "Сборник истинных и занимательных путешествии" (Compendium of aultentei and entertainins Voyages), и поместил в нем рассказ о Картахенской экспедиции, в которой, как мы видели, сам он принимал участие; этот "Сборник" имел весьма большой и заслуженный успех, потому что английской публике впервые представлялся рассказ путешествий легкий, драматический и верный, тогда как все прежде появлявшияся сочинения этого рода отличались напыщенным и тяжелым слогом и чрезвычайно запутанным изложением фактов. Вслед за окончанием этого труда Смоллетт написал комедию "Отплата или моряки Старой Англии" (Reprisal or the tars of Old England) и, с помощью Гаррика, с которым он вполне уже примирился, поставил ее на сцену. Эта комедия принесла автору значительные денежные выгоды и пользовалась довольно большим успехом. Между тем, не переставая трудиться для "Критического Обзора" и продолжая ломать копья с своими литературными противниками, Смоллетт, с необыкновенною и одному ему свойственною деятельностью, успел в течение четырнадцати месяцев изготовить к печати "Историю Англии от нашествия Юлия Цезаря до Ахенского мира в 1748 году", изданную в 1758 году в четырех томах. Принимая в уважение огромность труда и точность, равно как и изящество изложения, трудно поверить, как могло у него достать сил к составлению этой "Истории" в столь невероятно короткое время! Первое издание вскоре было раскуплено, а второе, продаваемое отдельными тетрадями, имело еще более быстрый сбыт; эта встревожило издателей других исторических сочинений, которые прибегли к политическим врагам Смоллетта, и тут-то посыпались на него со всех сторон обвинения в приверженности к Стюартам, в скрытном доброжелательстве к папизму, в переменчивости политических мнений, не говоря уже о жестоких хулах, которым подверглась несчастная "История". Хотя Смоллетт, не теряя бодрости, храбро и неутомимо отражал все эти нападения, оправдывался в обвинениях, защищал свое творение, но эта безпрерывная, горячая борьба более и более истощала его здоровье и делала его более и более раздражительным.

Около этого времени адмирал Нольс (Knowles) затеял процесс с Смоллеттом за то, что в "Критическом Обзоре" осмеяли изданную им статью в защиту командира Рогфортской экспедиции сэра Джона Морданта. Смоллетт предложил адмиралу выбор оружия и какое ему угодно удовлетворение, но Нольс предпочел сражаться судебным порядком и несчастный наш юморист был приговорен к уплате ста фунтов стерлингов пени и к трех-месячному заключению в тюрьме. Во время этого заключения известность Смоллетта и уважение к его огромным дарованиям возрасли до высшей степени и он в тюрьме почти безпрерывно был окружен своими многочисленными друзьями. Подобно Сервантесу, писавшему также в тюрьме большую часть похождений своего безсмертного "Рыцаря Ламанчского", Смоллетт в заключении написал "Похождения сэр Ланселота Гривса", содержанием своим очень близко подходящия к произведению испанского романиста; главную канву этих похождений составляют отличительные черты из жизни товарищей его заключения и, несмотря на несколько шероховатый слог, роман этот, благодаря остроумной веселости и верности характеров действующих лиц, чрезвычайно занимётелен и забавен. В это же время он участвовал в издании "Всемирной Истории", приняв на себя историю Франции, Германии и Италии, а в след за тем издал продолжение своей "Истории Англии". Последний труд навлек на него наиболее неудовольствий и весьма умножил и без того страшные ряды врагов его; желая быть историком безпристрастным, любя непритворно свое отечество и будучи неспособен превратным образом оценивать действия современников, Смоллетт возбудил против себя негодование всех почти политических партий, потому что в своей истории не защищал ни одной исключительно, но, не страшась гнева и мщения людей могущественных, он с твердостью выставил все ошибки и проступки их, а в то же время с всегдашним благородством отдал полную справедливость дарованиям и заслугам как друзей своих, так и тех, которые считались литературными и политическими противниками его. В письмах Смоллетта к разным лицам видно, однако же, что безпрерывное ратоборство утомило его, и здоровье его, никогда не отличавшееся особенною крепостью, совершенно разстроилось. Это и не могло быть иначе: какое здоровье могло бы устоять против геркулесовских трудов Смоллетта, против безпрестанных нападений врагов его; особенно же если принять в соображение, с какою горячностью принимал он все к сердцу, как пылко защищал то, что почитал справедливым и как неумолимо преследовал все то, что казалось ему достойным порицания. Счастливы те, которые могут с ненарушимым хладнокровием взирать на все их окружающее и думать только о своем спокойствии и о своих же выгодах! Смоллетт был не из их числа.

короля и любимец вдовствующей королевы лорд Бют был назначен в 1762 году первым лордом Казначейства и составил министерство совершенно покорное его воле. Но англичане не могли забыть, что Бют был шотландец, что он без всяких заслуг добился высшого политического значения, - а сверх того предполагаемая его неопытность внушала к нему недоверчивость и нерасположение всей нации. Видя шаткость своего положения, лорд Бют почувствовал необходимость приобрести для своей опоры перо какого либо способного и решительного писателя, и очень удачно выбор его пал на Смоллетта, который тем охотнее согласился поддерживать министерство, что имел много причин к справедливому неудовольствию против Вигов. В следствие этого с самого дня вступления лорда Бюта в должность, Смоллетт начал издавать еженедельный журнал "Британец", и сами политические его противники отдавали полную справедливость твердости и остроумию, которыми отличалось это периодическое издание. Но вскоре основан был, с участием знаменитого Уилькса, враждебный министерству журнал "Северный Британец" и неумолимыми ударами начал сокрушать "Британца". Истомленный уже и духом и телом Смоллетт не мог дблго бороться с своим грозным противником, и в Феврале 1763 года журнал его скончался преждевременною смертью, а в апреле того же года пало а министерство лорда Бюта. Непродолжительное участие Смоллетта в политической борьбе вовлекло его только в новые жаркие споры, увеличило число его врагов и заставило испытать неблагодарность тех людей, для защиты которых он жертвовал своим спокойствием и здоровьем. Обманутый во всех своих надеждах, измученный и истомленный безпрерывными распрями, ослабевший совершенно телом, Смоллетт подвергся в 1763 году еще более жестокому удару: он потерял единственную горячо любимую им дочь, скончавшуюся на пятнадцатом году своей жизни. Окончательно пораженный этим несчастием, он более не противился убеждениям жены своей, окончательно прервал все связи с политическим миром и поехал на два года во Францию и Италию, чтобы в более теплом климате поправить свое разстроенное здоровье и отдыхом подкрепить свои нравственные силы.

Плодом его пребывания за-границею были письма, заключающия в себе описание тех мест Франции и Италии, через которые он проезжал; но в них вполне отразились тогдашнее болезненное его положение и раны его сердца; на все виденное им он смотрит с решительным предубеждением, ничто его не привлекает, и потому чтение этих писем наводит грустное чувство.... Болезнь и мрачное расположение духа затмили во время этого путешествия даже всегдашнее живое сочувствие Смоллетта ко всему изящному; он так расположен был находить все дурным и незаслуживающим похвалы, что даже драгоценнейшие памятники творчества и искусства не возбудили в нем ни малейшей искры восторга: так охладела душа его ко всем внешним впечатлениям. Стерн, в "Сантиментальном путешествии по Франции и Италии", с тонкою и остроумною ирониею выставил единообразие и какую-то брюзгливость тона, которыми проникнуты эти письма Смоллетта, и его самого представил в лице ученого туриста, который с презрением отзывается о всех примечательностях виденных им стран.

о которых во всю жизнь его не покидало. В 1766 году он прибыл в Эдинбург, прожил там несколько времени и съездил в поместье своего родственника Смоллетта Бонгилльского; но видя, что и воздух родной Шотландии не помогает его страданиям, поехал на зиму в Батс и, против ожидания всех пользовавших его врачей, здоровье его несколько поправилось, а вместе с тем и расположение его духа изменилось к лучшему. Почувствовав эту благоприятную перемену, Смоллетт снова предался своему сатирическому направлению. В 1769 году он издал "Похождения атома", в которых под вымышленными японскими именами представил характеры и действия всех замечательных людей, принадлежавших к различным английским политическим партиям, начиная с войны с Францией) 1754 года до падения министерства лорда Чатама в 1768 году. Этот труд, вовлекший его снова в политические распри, опять разстроил его здоровье, и все друзья его единодушно требовали, чтобы он отправился за границу, потому что лишь немедленная перемена образа жизни и климата могла еще хотя в некоторой степени возстановить угасающия силы его. Все усилия друзей его выхлопотать для Смоллетта консульское место в одном из италиянских приморских городов остались безуспешны, потому что, говорит Андерсон, он не умел льстить людям сильным и слишком резко говорил правду.

В 1770 году Смоллетт отправился в Италию, отдохнул несколько времени в Ливорно и поселился недалеко от этого города в Монте-Ново. За несколько месяцев до смерти он написал последний роман свой: "Гомфри Клинкер", отличающийся необыкновенно верным описанием характеров и чрезвычайно основательным знанием человеческого сердца. Этот роман вскоре приобрел расположение публики и многими критиками ценится наравне с самыми удачными произведениями даровитого романиста. Это была последняя песнь лебедя.

конца он не терял умственных способностей и даже своей природной веселости и с совершенным спокойствием скончался 21 октября 1771 года, на пятдесят первом году своей жизни.

Жена его находилась безотлучно при нем, разделяла все его неудачи и огорчения и своими безпрестанными попечениями усладила последния минуты его жизни, а после смерти его соорудила в Монте-Ново памятник с трогательною эпитафиею. Если бы жизнь Смоллетта продлилась еще несколько лет, то он спокойно мог бы отдохнуть от всех трудов своих и жить вдали от политических и литературных споров, отравивших его существование, потому что вскоре умер родственник его Смоллетт Бонгильский, которого он был ближайшим наследником; таким образом он получил бы до 1000 фунтов стерлингов годового дохода и провел бы остаток дней своих в довольстве. Но верно уже было суждено ему бороться всю жизнь с нуждою, и по смерти он оставил больную вдову свою в совершенной бедности.

в них так увлекателен, изображение характеров так верно и живо, остроумие так блестяще и непринужденно, что романы его приковывали к себе внимание читателя. Отличительными чертами его дарования были: обильное воображение, живость описаний, беглый слог и чрезвычайная верность характеров, при всей их оригинальности. Острый и проницательный ум его хорошо постигал человеческую душу, но он не был столь глубоким наблюдателем, как Фильдинг. Живой и нетерпеливый его характер не позволял ему долго останавливаться на одном предмете и разсмотреть его с разных точек зрения, но за то от èro глаза не избегала ни одна странность, ни одна смешная сторона его современников, и эти странности рисовал он мастерскою, широкою кистью и чрезвычайно яркими красками. Юмор Фильдинга имеет также более тонкости, но за то не отличается тою откровенною веселостью, которая блещет во всех почти сочинениях Смоллетта и которая невольно увлекает читателя. Сэр Вальтер-Скотт, говоря об отличительных качествах Смоллетта, сравнил его с Рубенсом, в картинах которого заметны иногда недостатки изящества, некоторая грубость и даже отсутствие гармонии между отдельными частями, вообще видна некоторая небрежность артиста; но за то эти недостатки более чем вознаграждаются богатством и яркостью колорита, естественностью и обширностью воображения, жизнью, выражением и силою, которыми дышат все его произведения. - Эти же достоинства пера Смоллетта объясняют, почему его сочинения читаются с большим удовольствием, чем романы Фильдинга, хотя у последняго более правильности в изложении и более верный взгляд на человеческое сердце.

его другом или старым знакомым, чтобы пользоваться его радушным и ласковым приемом. Высшим для него удовольствием было оказать кому бы то ни было услугу, а щедрость его доходила до безразсудства. В обращении его тотчас проявлялась врожденная откровенность и приветливость, но за то он не терпел хитрости, двуличности и лицемерства. За дело, которое ему казалось справедливым, он, как истинный Дон-Кихот, готов был стоять всеми силами и подвергаться величайшим неприятностями, хотя бы оно и не до него касалось, и защищать кого-либо, равно как и враждовать с кем бы то ни было, он не умел умеренно; он никогда ничего не чувствовал и не делал в половину, а предавался побуждениям своего впечатлительного сердца со всею свойственною ему пылкостью. Ничего не было легче, как быть принятым к нему в дом и быть им обласканным, по утолченной вежливости он никому не отказывал, потому что терпеть не мог всего изысканного и церемонного. К величайшей похвале Смоллетта, должно заметить, что, не смотря на жестокия нападения противников его, никто из них не мог никогда упрекнуть его в каком-либо предосудительном поступке и что при всех неудачах и превратностях судьбы своей, он постоянно оставался честным и благородным человеком в самом обширном смысле этих слов; он часто увлекался излишнею живостью своего характера и судил ошибочно о людях и вещах, но лишь только убеждался в своей ошибке, то немедленно сознавался в том перед всеми и всеми силами старался по возможности исправить сделанное зло. Вероятно по этим причинам, со смертию Смоллетта умолкли все враги его, а друзья его и приверженцы не переставали отдавать должную справедливость его добрым качествам и необыкновенным дарованиям. Для человека, которого обстоятельства заставили пробивать себе дорогу в свете, Смоллетт был слишком горд; любя делать добро и оказывать услуги другим, он никогда не хотел принимать сам одолжений, да и не мог никогда быть успешным просителем, потому что совершенно выходил из себя, если замечал, что с ним надменно или холодно обходились; вообще он более любил иметь дело с людьми, которым мог быть полезен, чем с теми, от которых мог бы добиваться милостей. - Наружность Смоллетта была необыкновенно приятная; он был высокого роста и хорошо сложен и умел чрезвычайно скоро понравиться своим ласковым и вместе благородным обращением; но главная прелесть его наружности заключалась в его улыбке и в выражении глаз, которые блистали остроумием, чувством и непритворною веселостью: кто раз видел эту улыбку, тот не скоро забывал ее!