Родерик Рендон.
Глава LXVII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Родерик Рендон. Глава LXVII. (старая орфография)

LXVII.

Так как отец мой изъявил желание посетить свою родину и увидеть гроб моей матери, то я с Нарциссой решились сопровождать его и мы приготовились к этому вояжу. Дядя же отказался, намереваясь снова испытать счастие на море. Между тем он возобновил свое завещание в пользу мою и жены моей и отдал его в руки своего зятя; я же потребовал, чтоб сквайр представил завещание его отца в суд и нанял стряпчого следить за производством дела во время моего отсутствия.

Окончив свои дела, мы простились с своими знакомыми и отправились в Шотландию: дон Родриго, Нарцисса, мисс Вильямс и я в карете; Страп же и двое других слуг верхами. Мы не делали длинных переездов и моя жена легко перенесла усталость от вояжа. Приехав в Единбург, мы решились прожить тут несколько недель.

В это время мой отец, узнав, что мой охотник кузен, промотал все свое состояние и что имение его продается с молотка, вознамерился купить его.

Он окончил это дело в несколько дней, и мы выехали из Единбурга, чтобы войти во владение своим имением; но по пути мы провели ночь в том городе, где я воспитывался. По исследованиям оказалось, что м-р Краб уже умер, но послав за его душеприкащиком, я уплатил ему по заемному письму. М-р Пошон и его жена, услыхав о нашем приезде, имели смелость прийти в гостинницу, где мы остановились, и просили позволения засвидетельствовать свое почтение отцу и мне. Но их прежние грязные поступки со мной слишком сильно врезались мне в памяти, в следствие чего я приказал Страпу сказать им, что ни отец, ни я не желаем иметь никаких сношений с подобными низкими тварями.

Чрез полчаса после них в комнату, где я сидел, вошла какая-то женщина и, обращаясь к отцу, произнесла: "дядюшка как вы поживаете? как я рада вас видеть." Это была одна из моих кузин, о которой я упоминал в моих записках. Удивленный дон Родриго спросил ее: "Да кто вы такия, сударыня?" "О! Бог мой, кузен Рори знает меня очень хорошо, отвечала она, ведь ты помнишь меня Рори?" "Да, сударыня", заметил и я, "я никогда вас не забуду. Сэр, это одна из тех девиц, которые (как я уже говорил вам) с таким человеколюбием обходились со мною в моем младенчестве!" Едва я произнес эти слова, как лицо моего отца вспыхнуло от гнева, и он таким голосом приказал ей убираться, что она в страхе сбежала с лестницы, проклиная нас. В последствии мы узнали, что она замужем за прапорщиком, промотавшим её состояние, и что сестра её вышла за своего лакея замуж и держит пивную лавку.

Слух о нашем богатстве быстро распространился и нам дали знать, что старшины города намеревались предложить нам быть депутатами их города. Но отец мой, понимая причину их любезности, приказал запрягать лошадей рано утром.

Мы продолжали путь к нашему имению и не доезжая до него с версту увидели огромную толпу бедных поселян, мужчин и женщин, встречавших нас криками радости и бежавших за каретой. И так как нигде поселянин не бывает так привязан к помещику, как в Шотландии, то они едва не задушили нас выражением своей привязанности. Мой отец всегда был их любимцем; теперь же, после того, как его считали уже мертвым, он становился их помещиком; и радости их не было конца. Когда мы вошли на двор, то сделалась такая давка, что многие едва не погибли; бывшие же возле отца целовали его руки и полы его сюртука, громко молясь о его благоденствии. Другие же встречали меня и Нарциссу cъ теми же знаками любви. Остальные издали хлопали руками, призывая благословение неба на наши головы. Одним словом, вся эта сцена, не смотря на её грубость, была так трогательна, что моя жена плакала и даже отец не мог удержаться от слез.

Поздравив меня и дочь с приездом в его дом, он приказал заколоть несколько быков и выкатить несколько бочек пива, чтобы дать праздника, честным поселянам, но не видевшим уже давно такого угощения.

за что он благодарил его со слезами.

Чрез несколько дней после нашего приезда, я уговорил отца посетить со мною деревню, где я учился в школе. Нас приняли богатейшие её жители, показавшие нам церковь; а м-р Синтакс (мой мучитель уже не существовал) произнес речь в честь нашего семейства. Но более всех старались угодить нам отец и родственники Страпа, считавшие моего слугу за первого джентльмена в их семействе. Поблагодарив за приветствие, мы возвратились домой, оставив 40 фун. стерл. в пользу бедных этого прихода. В этот же вечер Страп, восхищенный всеобщим к нему уважением, открылся мне, что чувствует расположение к мисс Вильямс и просил меня и Нарциссу уговорить ее принять его предложение. Удивленный его просьбою, я спросил его, знает ли он её прошлую жизнь. "Да, да, отвечал он - я знаю о чем ты говоришь - она была несчастна, но чтож из этого? я уверен в её раскаянии; а иначе бы ни ты, ни миледи не оказывали бы ой такого уважения. Что же касается до мнения света, то я его ставлю ни во что - да, кроме того, свет и не знает ничего об этом." Я похвалил его образ мыслей и уговорил Нарциссу принять участие в его желании. Она действовала с таким успехом, что мисс Вильям дала свое согласие. Они обвенчались с одобрения дона Родриго, подарившого Страпу пять сот фун. стерл. для покупки фермы и сделавшого его управляющим своим имением. Моя жена дала такую же сумму своей горничной, так что они живут в довольстве в версте от нас, возсылая мольбы Богу о нашем счастии.

И ежели существует счастие на земле, то я наслаждаюсь им. Бешеные мои восторги теперь успокоились и перешли в тихую любовь и уважение, укрепленное связями, которые существуют только в целомудренном браке. Кажется, судьба решилась щедро вознаградить меня за прежния страдания. Мой стряпчий пишет, что, не смотря на статью в завещании моего тестя, на которой сквайр основывает свои права, я непременно получу приданое моей жены в следствие особого добавления, объясняющого эту статью и ограничивающого зависимость Нарциссы от брата только до девятнадцати-летняго её возраста. С получением этого известия я тотчас же хотел ехать в Лондон; но моя подруга в последнее время сделалась прихотливою и талия её значительно округляется; так что я не решаюсь оставить ее в таком интересном положении, ожидая от нея нового счастия.

КОНЕЦ.