| Автор: | Мерсье Л. |
| Категории: | Повесть, Фантастика |
Глава двадцать пятая
ЗРИТЕЛЬНЫЙ ЗАЛ
После обеда мне предложили посмотреть театральный спектакль. Я всегда любил театр и не перестану любить его через тысячу лет, если еще буду жив. Сердце мое билось от радости. Что будут играть? Какой окажется пьеса, которая у сего народа считается образцовой? Предстоит ли мне увидеть одеянья персов, греков, римлян или же одежду французов? Будут ли в ней свергать ничтожного тирана или же вонзят кинжал в неосмотрительного простофилю? Увижу ли я какой-нибудь заговор, или же чью-то тень, под раскаты грома выходящую из могилы?
- Господа, есть ли у вас хотя бы хорошие актеры? Во все времена они встречались столь же редко, как и великие поэты.
- Разумеется, есть. Они весьма усердно учатся, беря себе в наставники лучших авторов, дабы никогда не нарушать смехотворнейшими нелепостями смысла того, что произносят. Они сговорчивы и при этом не столь невежественны, как актеры вашего века. У вас, говорят, трудно было найти порядочного актера или актрису, большинство было достойно лишь бульварных подмостков. В вашей столице, соперничавшей с Римом и Афинами, был всего один-единственный убогий, жалкий, маленький театр; к тому же им прескверно управляли. Какой-нибудь актер, неизвестно за какие заслуги получавший огромное жалованье, осмеливался задирать нос перед талантом,[109] вынужденным отдавать ему свой шедевр. У этих людей хватало бесстыдства отвергать лучшие театральные пиесы или же играть их спустя рукава, в то время как пиесы, которые вызывали их восторги, заранее были обречены на неодобрение публики и провал. Словом, публика уже не страдает от актерских распрей, столь обычных некогда в их презренном и грязном балагане.{114} У нас четыре театральных залы, расположенных в четырех главных кварталах города. Содержит их правительство, ибо театр превращен у нас в общедоступную школу, где учат нравственности и воспитывают вкус. Мы хорошо поняли, какое влияние способен оказать гений на чувствительные души.[110] Он самым удивительным образом воздействует на своих современников, не прилагая усилий, не прибегая к принуждению. Именно великим поэтам доверены, так сказать, сердца их сограждан; они изменяют эти сердца по собственному усмотрению. Сколь виновны они, когда произносят опасные суждения! Но нет границ нашей благодарности, когда случается им поразить порок, когда они служат человечности! Наши драматические авторы преследуют одну лишь цель - совершенствовать природу человека; все они стремятся возвысить его душу, укрепить ее, сделать ее мужественной и независимой. Добрые граждане с усердием посещают эти шедевры, вызывающие волнение и интерес, поддерживающие в сердцах их те спасительные чувства, что располагают к состраданию, главному признаку истинного величия.[111]
Мы вышли на красивую площадь, в середине которой возвышалось величественное здание, украшенное несколькими аллегорическими фигурами. Направо - Талия, срывающая маску с порока и перстом указующая на безобразный его лик. Налево - Мельпомена,{115} вооруженная кинжалом, коим она рассекает грудь тирана, раскрывая взорам его сердце, пожираемое змеями.
Сцена представляла собой полукружие,{116} выдвинутое вперед таким образом, чтобы все зрители удобно были расположены по отношению к ней. Каждый зритель сидел на своем месте; я вспомнил, как утомительно бывало в мое время смотреть театральное представление, и подумал, что народ этот более разумен и более заботится об удобствах граждан. Здесь не проявляли наглой алчности, впуская в залу больше людей, нежели она на самом деле способна вместить; всегда оставались свободные места для чужестранцев. Собрание было блистательным, женщины одеты со вкусом, однако наряды их были пристойными.
Представление начали с музыки, позаботясь согласовать ее характер с общим тоном пиесы, которую намеревались играть.
- Это что же, опера? - спросил я. - Какой превосходный музыкальный пассаж.
- У нас научились соединять, не смешивая их, оба вида театральных представлений, - вернее, мы воскресили давний союз, существовавший между поэзией и музыкой у древних.{117} Во время антрактов исполняются выразительные мелодии, рисующие чувство и располагающие душу насладиться тем, что будет в дальнейшем изображено на сцене. Мы не признаем музыки изнеживающей, причудливой, шумной или ничего не выражающей. Ваша опера представляла собой престранную, пренелепую смесь.{118} Мы позаимствовали из нее то, что было в ней лучшего. Музыку, которая игралась в ваше время, невозможно было защитить от справедливых нареканий здравомыслящих и тонко чувствующих людей,[112] но ныне…
Не успел он закончить этих слов, как подняли занавес. Сцена представляла собой Тулузу. Я увидел ее Капитолий, ее капитулов,{119} {120} оно исторгло у меня слезы. Седовласый старец предстал во всей своей спокойной твердости, доброте и самоотвержении. Я видел, как злой рок все более сгущает вокруг его невинного чела кажущиеся доказательства преступления. Пуще всего восхитила меня правда, которой дышала эта пиеса. Автор поостерегся исказить сей трогательный сюжет неправдоподобием и скукой наших рифмованных строк.{121} Он проследил весь ход сего жестокого события и лишь старался душой уловить то, что рождалось горестным положением каждой из жертв, или, вернее, заимствовал их язык, ибо всякое искусство в том и состоит, чтобы точно повторить крик, который вырывается у природы. По окончании этой трагедии зрители стали показывать на меня пальцами: «Вот современник тех горестных событий, - говорили они друг другу. - Он слышал крики, которые сей Давид{122} исторгал у необузданной черни! Он был свидетелем яростных воплей этого нелепого фанатизма!». И я завернулся в свой плащ, закрыл руками лицо и устыдился своего века.
Назавтра было объявлено представление трагедии «Кромвель, или Смерть Карла Первого»,[113]{123} и все присутствовавшие выразили чрезвычайную радость по поводу этого объявления. Мне сказали, что пиеса эта - настоящий шедевр, что никогда еще судьбы королей и народов не были представлены с такой силой, столь правдиво и красноречиво. Кромвель был мстителем, героем, достойным носить скипетр, который он вырвал из вероломной и преступной по отношению к государству руки; ни один король, склонный к несправедливости, не мог читать эту драму без того, чтобы бледность не покрыла высокомерное его чело.
Второй пиесой давали «Охоту Генриха IV».{124} Имя этого монарха всегда было обожаемо народом, лучшие короли не смогли затмить память о нем. Следя за представлением сей пиесы, я отнюдь не находил, чтобы автор ее умалил в Генрихе IV героя, выставив напоказ человеческие его черты; никогда победитель Лиги{125} не представал мне столь великим, как в те минуты, когда, желая избавить своих хозяев от хлопот, он победоносной своей рукой нес груду тарелок. Народ горячо бил в ладоши, ибо, рукоплеща доброму сердцу и великодушию сего монарха, он как бы награждал рукоплесканиями и нынешнего своего короля.
Я вышел из театра весьма довольный.
- Но ведь это превосходные актеры, - сказал я своему спутнику, - они играют с такой душой, они в самом деле испытывают те чувства, которые изображают, они способны их выразить, в них нет никакой принужденности, никакой напыщенности, ничего фальшивого, преувеличенного. Наперсники и те играют хорошо. Право же, здесь есть чему поучиться: актер, добросовестно играющий роль наперсника!
- Все дело в том, - отвечал он мне, - что на сцене, как и в жизни государства, каждый у нас считает своим долгом отменно выполнять свои обязанности. Каким бы скромным делом ни занимался у нас человек, занятие это приносит ему славу, как только он в нем отличится. Декламация считается у нас весьма важным искусством, правительство придает ему большое значение. Мы унаследовали ваши шедевры и, играя их на сцене, достигли совершенства, которое вас поразит. Мы считаем за честь передать все, что начертал в них гений. О, может ли быть искусство прекраснее, чем то, которое живописует, которое передает все оттенки чувств с помощью взгляда, голоса и жеста. Какое сладостное, какое трогающее душу согласие, какую выразительность обретает сие искусство, когда оно просто!
- Я вижу, вы сумели побороть немало предрассудков. Сдается мне, актеров уже не презирают?
- Их перестали презирать с того времени, как они обрели нравственность. Есть предрассудки опасные, но есть и полезные. В ваши времена, вероятно, необходимо было обуздать опасные склонности и соблазны, что влекли молодежь к ремеслу, коему сопутствовала распущенность нравов.{126} Но с тех пор все изменилось. Разумный устав, заставивший актеров вернуться к добродетели, открыл им путь к почестям, и ныне они причислены к гражданам государства. Не так давно наш прелат попросил короля пожаловать вышитую шапку одному актеру, который особо его растрогал.
- А почему бы ему туда не ходить? Ведь театр стал школой, где воспитывают чувства, где обучают нравственности и добродетели. В книгах пишут, будто в ваше время пастырь всех христиан наслаждался в божьем храме пением несчастных, коих нарочно лишили их мужских признаков, дабы они пели женскими голосами.{127} Нам никогда не приходилось слушать подобное пение, оскорблявшее одновременно слух и чувство. Как могли люди получать удовольствие от сего душераздирающего пения? Куда более достойно, я полагаю, смотреть восхитительную трагедию «Магомет»,{128} где обнажается сердце тщеславного злодея и все ужасы фанатизма представлены с такой силой, что заставляют содрогнуться простолюдина или не слишком просвещенного человека, который проявлял бы подобные наклонности. Да вот, взгляните, пастырь квартала возвращается из театра, окруженный своими прихожанами, с которыми он обсуждает трагедию о Каласе. Он воспитывает в них вкус, он просвещает их разум, он полон презрения к фанатизму, и когда он вспоминает о злобной ненависти, которая, подобно заразной болезни, в течение двенадцати веков терзала половину Европы, он благодарит небо за то, что родился позднее. Иногда мы наслаждаемся еще одним родом представлений, о котором в ваше время не имели понятия: мы возродили искусство пантомимы,{129} столь любимое древними. Как щедро одарила человека природа и сколькими средствами выражения снабдила сие мыслящее существо, дабы позволить ему передавать бесчисленное множество его чувствований! Все выразительно у мимов: они столь же красноречиво станут разговаривать с вами при помощи пальцев рук, как вы говорите языком. Некогда Гиппократ утверждал, что один только большой палец человека раскрывает нам созидающего бога. Наши искусные мимы доказывают, с какой мудростью действовал бог, создавая человеческое лицо!
- Ну, что вы! Нам многое еще предстоит усовершенствовать. Мы вышли из того варварского состояния, в которое были погружены вы; сначала просвещение озарило лишь немногих, вся же нация продолжала пребывать в детстве. Но мало-помалу умы стали развиваться. Нам остается сделать больше, нежели мы сделали, мы пока лишь на полпути. Терпение и покорность делают многое, но я опасаюсь, что полное совершенство в этом мире - вещь недостижимая. И все же, стремясь к совершенству, мы, я полагаю, сумеем сделать жизнь хотя бы терпимой.
Комментарии
114
…презренном и грязном балагане. - Имеется в виду Комеди Франсез, единственный тогда в Париже национальный драматический театр; с момента основания (1680) он представлял собой актерское товарищество (société); отсюда сравнительно благополучное материальное положение актеров этого театра, в особенности так называемых «сосьетеров» (см.: La Comédie-Française au 18-е siècle, étude économique. Paris, 1967, chap. 2, 5). В эпоху Мерсье состав труппы Комеди Франсез был очень сильным; достаточно назвать такие актерские имена, как Лекен, Кино-Дюфрен, Моле, м-ль Клерон и Дюмениль.
115
Направо - Талия… Налево - Мельпомена… - Талия - муза комедии, изображалась в виде юной девушки с комической маской в левой руке; Мельпомена - муза трагедии, изображалась высокой женщиной в театральной мантии, с трагической маской в одной и с мечом или палицей в другой руке.
116
Сцена представляла собой полукружие… «аристократической» ярусной системе Мерсье противопоставляет систему, основанную на традициях античного театра.
117
…союз, существовавший между поэзией и музыкой у древних. - Античная трагедия по своему происхождению являлась одним из ответвлений хоровой лирики.
118
Ваша опера… пренелепую смесь. - Критическое отношение к современному им оперному искусству характерно для французских просветителей. См.: Die Encyclopädisten und die französische Oper im 18. Jahrhundert. Leipzig, 1903.
119
…ее Капитолий, ее капитулов… - Капитолий - тулузский магистрат; капитулы - члены Капитолия.
120
…семейство несчастного Каласа… марта 1762 г. он был колесован; семья его подверглась репрессиям. Возглавленная Вольтером борьба за оправдание Каласа в конце концов увенчалась успехом: 9 марта 1765 г. парижский парламент признал его и его семью невиновными. Во французской драматургии события эти получили отражение лишь в годы революции («Жан Калас» Ж.-Л. Лейа, 1790; «Жан Калас, или Фанатизм» Л. Лемьера, 1790; «Калас, или Школа судей» М. Ж. Шенье, 1791).
121
…скукой наших рифмованных строк. - Вслед за Дидро Мерсье ратовал за прозаическую драму и последовательно проводил это требование в жизнь.
122
Давид - второй царь израильский, согласно библейскому преданию, в юном возрасте одержал победу над исполином Голиафом.
123
«Кромвель, или Смерть Карла Первого»… «Смерть Кромвеля», 1764), А. Майе-Дюклерон («Кромвель», 1764), а также П. Кребийон-старший, впрочем не осуществивший своего замысла (см.: Tableau de Paris, t. 10, p. 24-25). В эпоху романтизма тема эти привлекла Мериме, Бальзака, В. Гюго и др.
124
…«Охоту Генриха IV». - Имеется в виду трехактная прозаическая комедия Ш. Колле (1766); первоначально игралась на провинциальной сцене, в 1774 г. представлена в Комеди Франсез; позднее неоднократно возобновлялась.
125
…победитель Лиги… - Так называемая Священная Лига была создана в 1576 г. в качестве оплота французского католицизма в его борьбе с протестантами; прекратила свое существование в начале правления Генриха IV.
126
…ремеслу, коему сопутствовала распущенность нравов. - О распущенности актерских нравов писали многие французские просветители, видевшие в этом прямое следствие униженного положения, в котором находились актеры. Так, в «Письме к Даламберу о зрелищах» (1758) Руссо отмечал, что «унизительность общественного положения порождает низменные взгляды на жизнь, и пороки разделяют тех, кого должны были бы объединить общие интересы» (Руссо Ж.-Ж. Избр. соч., т. 1, с. 139).
127
…дабы они пели женскими голосами.
128
…трагедию «Магомет»… - Точнее: «Фанатизм, или Пророк Магомет» (1741), трагедия Вольтера.
129
…искусство пантомимы… - Возникнув в древней Греции, особого расцвета пантомима достигла в древнем Риме. Пожелание Мерсье предвосхитил Дидро в трактате «О драматической поэзии» (гл. 11).
337
…гнусными фарсами. - Пренебрежительное отношение к фарсовому театру характерно для многих французских просветителей: отчасти оно было оправдано невысоким художественным уровнем его репертуара, что в значительной мере являлось следствием цензурных преследований и нажима со стороны привилегированных театров.
338
…у Николе… - Подразумевается театр, принадлежавший Жан-Батисту Николе (1728-1796); возник он в 1759 г., первоначально в нем давались танцевальные представления, акробатические номера и т. п., затем в его репертуаре начали появляться короткие комические пьески; несмотря на всевозможные налагавшиеся на него запреты (об одном из них и упоминает Мерсье), театр привлекал многочисленную, по преимуществу демократическую, публику. См.: Cain G. éâtres de Paris. Paris, 1906, p. 4-8.
339
Сколько презрения к бедному люду! - С еще большей отчетливостью Мерсье выразил эту мысль в опыте «О театре», в гл. 20: «Должен ли драматический поэт творить для народа?».
340
…каждое полустишие… - В обязательном для французской классической трагедии двенадцатисложнике после шестого слога стояла цезура, которая делила стих на два равные полустишия.
341
…школу, в коей обучаются добродетелям и гражданским доблестям. - Та же формула - в предисловии к драме Мерсье «Женневаль, или Французский Барневельт» (1769).
342
…живописать современные нам, нынешние нравы. - Аналогичные требования содержатся в опыте «О театре», а также в предисловиях к драмам Мерсье «Судья», «Хильдерик I», «Тележка уксусника», «Мольер» и др.
Примечания
109
запрещается правительством. Господа сочинители, пишите свои трагедии на античные сюжеты; от вас требуют побасенок, а не картин, способных растрогать народ и просветить его; усыпляйте нас старинными сказками для детей и не касайтесь современных событий, а главное - ныне живущих людей.
110
На ярмарочных и уличных представлениях народу показывают нелепые, грубые пиесы, полные всяких непристойностей, а между тем совсем нетрудно было бы играть для них небольшие занимательные, поучительные пиесы, доступные, однако, их пониманию. Но тем, кто управляет народом, безразлично, что тело его отравляют в трактирах негодным вином из оловянной посуды, а душу развращают на ярмарках гнусными фарсами.{337} Ежели он станет точно следовать тем урокам воровства, которые преподносятся ему у Николе{338} в качестве остроумных проказ, тут, пожалуй, недалеко и до виселицы. Существует даже полицейский указ, недвусмысленно приговаривающий народ к шутовским зрелищам, - согласно этому указу уличным актерам воспрещается произносить с подмостков какие-либо здравые суждения, и все это - дабы не нарушать столь почитаемых привилегий королевских актеров. И подобное распоряжение обнародовано в 1767 году, в наш просвещенный век! Сколько презрения к бедному люду!{339} Как пренебрегают его образованием! Как боятся, что в душу его проникнет несколько лучей познания! Зато какой строгой критике подвергается каждое полустишие,{340}
111
Какую силу, какую выразительность, какое влияние обрел бы наш театр, когда бы правительство, вместо того чтобы видеть в нем прибежище праздных людей, рассматривало бы его как школу, в коей обучаются добродетелям и гражданским доблестям.{341} Но что делали наши лучшие таланты? Они черпали свои сюжеты у греков, римлян, персов и т. п. Они представляли нам чужеземные, вернее сказать - вымышленные нравы: сладкогласные поэты, они были лживыми художниками и рисовали картины воображаемые; их герои, их напыщенные стихи, единообразие их красок, их пять актов - все это загубило драматическое искусство, чье единственное предназначение - точно и просто живописать современные нам, нынешние нравы.{342}
112
Опера есть зрелище вредоносное, и однако нет представлений, более излюбленных правительством. Вообще это единственный вид представлений, который его интересует.
113
О чем вы думаете, трагические поэты? Перед вами такой сюжет, а вы мне болтаете о персах и греках. Вы предлагаете мне зарифмованные побасенки. Изобразите-ка мне лучше Кромвеля!