Пожилой кутила, сгоревший в огне любви

Из сборника «Превратности любви»

Пожилой кутила, сгоревший в огне любви

Что ни говорите, но смешон тот, кто делает вид, будто его с души воротит от дел любовных. С самой эры богов любовь есть высочайшее из доступных человеку наслаждений. Каким образом, вы думаете, появился на свет Конфуций или, скажем, Ванкю?^[200] Говорят, что Будда Шакьямуни изволил родиться из подмышки, только люди сейчас не особенно в это верят.

Жил в столице сливовых цветов^[201] один человек. Вел в былые годы торговлю в Эдо и сумел сколотить большое состояние. Всю жизнь он только и делал, что следил за делениями на шкале весов, и никаких радостей не изведал. Так дожил он до восьмидесяти шести лет. Детей у него не было, так что пришлось ему взять в дом приемного сына, и теперь, на склоне лет, старик не находил себе покоя, оттого что рано или поздно все его деньги, из которых он и малой толики не потратил на развлечения, перейдут в чужие руки.

И вот старик этот занемог, да так сильно, что казалось, вот-вот наступит ему конец. Чем только его ни лечили, ничто не помогало, стар уж был чересчур, и в конце концов вместо лекарств ему стали давать понемногу рисового отвара в раковине моллюска.

Однажды, когда у постели больного собрались домочадцы и слуги, готовые выполнить любую его просьбу, старик открыл глаза и, точно в полусне, произнес:

 Огонь… Хочу видеть огонь…

«Не иначе как это конец», - решили слуги и, открыв дверцу домашней божницы, зажгли светильник.

- Вот он, свет рая, - сказали они старику. - Скоро душа ваша попадет в благословенный край.

- Да нет, - простонал старик, - не о святом огне я толкую. Об огнях, которые зажигают ночью. На них хочу напоследок взглянуть…

Удивились слуги. Кто-то спросил:

 Вы имеете в виду те огни, что зажигают над уличными ларьками во время десятинощных служб?^[202]

- Нет. Огни в квартале Симмати,^[203] - ответил умирающий и, подозвав к себе приемного сына, сказал: - Одно удручает меня перед смертью, что я ни разу в жизни не видел дзёро. Сведи меня с какой-нибудь дзёро, чтобы у меня осталась память об этом мире. Тогда я умру спокойно.

Сын отправился в дом свиданий и потихоньку рассказал о желании старика.

- Ну что же, - ответили ему, - любой человек может купить дзёро за деньги, так что не стесняйтесь, привозите вашего отца.

- Пусть эти красавицы неотлучно находятся при мне тридцать дней. Буду выздоравливать здесь. - С этими словами - и кто только его научил? - старик вынул из-за пазухи то, чего люди жаждут больше всего на свете, и дал каждой женщине по пять или по шесть золотых.

Столь щедро вознагражденные, таю обрадовались и воскликнули:

- О, пожилой господин решил оставить по себе добрую память! - С тех пор в доме свиданий его называли не иначе как «щедрым пожилым господином».

Спустя четыре-пять дней старик настолько разошелся, что пожелал возлечь на ложе с одной из таю. Нельзя сказать, что женщина очень этому обрадовалась, но возражать не стала и скрепя сердце согласилась. Увы! - как ни старался старик, достичь цели не смог. Тогда он опечалился, заплакал и говорит:

 Будь я лет на тридцать моложе, не отступил бы с позором. Может, есть где-то в лавке поблизости лекарство от старости, за одну пилюлю я готов заплатить тысячу каммэ.

Жаль старика, но как тут было не подумать, что всему на свете есть свой срок. Развлекаться в веселых кварталах следует до сорока лет, заводить тяжбы - до пятидесяти. А потом остается лишь помышлять о загробном блаженстве.

- Вот пожить бы мне еще хоть два-три года, - говорил между тем старик, - встретить здесь Новый год и праздник Бон,^[204] поглядеть на знаменитые здешние пляски!

- Правильно! - рассмеялись таю. - Захватите их с собой на память, когда соберетесь отойти в мир иной!

 А что, - откликнулся старик, - пожалуй, я останусь здесь до своего смертного часа. А когда помру, прямо отсюда и отправлюсь на тот свет. Вот уж будет что вспомнить о бренном мире! - С этими словами он попросил куртизанку, которая была ему особенно мила, приготовить лекарственный отвар, и хотя чашечка этого отвара обошлась не меньше чем в шестнадцать моммэ^[205] серебром, старик не унывал: даже болеть в веселом квартале было для него ни с чем не сравнимым удовольствием. Обходились с ним на редкость любезно и предупредительно, - ведь за каждый день, проведенный здесь, он щедро платил.

Однако всякий человек смертен, и через некоторое время старик скончался. Хотя дело давно уже к этому шло, куртизанки сильно горевали и даже искренне оплакивали старика. В тот же день тело его предали огню в Дотомбори, а наутро даже пыли и пепла от него не осталось, к вечеру же и говорить о нем перестали.

Примечания

200

Ванкю (Ванъя Кюэмон) - богатый осакский горожанин, живший в XVII в. и прославившийся своими любовными похождениями. Описанию его жизни посвящена книга Сайкаку «История Ванкю Первого» («Ванкю иссэй-но моногатари»).

201

«Столица сливовых цветов» - старинное поэтическое название города Осаки.

202

«Десятинощные службы» - богослужения, проводившиеся в буддийских храмах секты Дзёдо (Чистая земля) на протяжении десяти ночей начиная с шестого числа десятого месяца по лунному календарю. В это время вблизи храмов открывались ночные ларьки, в которых велась оживленная торговля.

203

Симмати

204

«Праздник Бон» - один из крупнейших традиционных праздников, День поминовения усопших, отмечавшийся в седьмом месяце по лунному календарю. Согласно буддийским верованиям, в этот день души умерших возвращаются в родной дом.

205

Моммэ - мера веса, равная 3,75 г.