Маленький лорд Фаунтлерой.
Глава XII. СОПЕРНИКИ

Глава XII
СОПЕРНИКИ

Вскоре после званого обеда в замке почти все жители Англии, читавшие газеты, узнали о романтической истории, разыгравшейся в Доринкорте. Действительно, случилось нечто поистине удивительное: тут фигурировал и маленький американец, прибывший в Англию, чтобы сделаться лордом Фаунтлероем, о котором говорили, что он очень красив и что все его полюбили, и старый граф, его дед, столь гордившийся своим внуком, и хорошенькая молодая мать, которой ни за что не прощали ее брака с капитаном Эрролем, и удивительный брак Бэвиса, покойного лорда Фаунтлероя, и, наконец, странная женщина, о которой до того никто не знал, и ее неожиданное появление с сыном, о котором она утверждала, что он - настоящий лорд Фаунтлерой и должен быть восстановлен в своих правах. Обо всем этом говорили и писали, и сведения эти производили на всех сильнейшее впечатление. Затем пронесся слух, что старый граф окончательно не желает признавать прав своего неожиданно появившегося внука и собирается бороться с матерью законным порядком, т. е. передаст все дело в суд.

Никогда еще не бывало такого возбуждения в графстве, в котором расположено Эльсборо. По базарным дням люди останавливались группами и рассуждали об этом необычайном событии. Жены фермеров приглашали друг друга на чашку чая, чтобы вместе обсудить последние новости. Они рассказывали удивительные вещи о том, как разгневанный граф решил прогнать от себя нового лорда Фаунтлероя и как безумно ненавидел он мать своего вновь прибывшего внука. Но, конечно, больше всех знала обо всем этом миссис Диббль, и значение ее ввиду этого с каждым днем увеличивалось все более.

- Да, дело плохо, - говорила она, - и если вы желаете знать мое мнение, сударыни, то я скажу, что это ему наказание за то, что так жестоко поступил с милой барыней, которая по его милости живет одна в доме, без сына. Ведь старик-то страшно любит внука и гордится им. А тут еще для него и другое горе - приехавшая дама по виду совсем не леди, как мамаша маленького лорда. Это просто нахальная черноглазая бабенка, и мистер Томас говорит, что ни один порядочный лакей не станет слушаться ее приказаний; мистер Томас уверяет даже, что не останется в доме и часа, если только она поселится в доме. Да и мальчик не может сравниться с маленьким лордом. Бог знает, что из всего этого выйдет и чем все это кончится, а я просто едва устояла на ногах, когда Джен сообщила нам это известие...

Действительно, всюду чувствовалось сильное волнение: в замке, в библиотеке, где граф и мистер Хевишэм тихо разговаривали между собою, в людской, где перешептывались мистер Томас, дворецкий и остальные лакеи, где болтали и сплетничали горничные, в конюшне, где Вилькинс, чистя лошадей, с грустью рассказывал кучеру, что никогда в своей жизни не видал такого ловкого молодого барина, который так быстро научился бы ездить верхом, точно родился в седле, и с которым было бы так приятно ездить.

Среди всех этих волновавшихся людей только Цедрик один оставался совершенно спокойным. Правда, сначала, когда ему объяснили, в чем дело, он был слегка смущен и встревожен, но совсем не из-за уязвленного самолюбия.

Пока граф рассказывал ему, что случилось, он сидел на скамеечке у его ног, как он это так часто делал, беседуя с дедом.

- Как это странно, - проговорил он наконец, дослушав рассказ до конца.

Граф молча смотрел на мальчика. Он сам чувствовал себя очень странно - так странно он не чувствовал себя ни разу за всю свою жизнь - и с тревогой подметил на лице мальчика какое-то тревожное, не свойственное ему выражение.

- Как вы думаете, дедушка, - спросил он, - они отнимут у Милочки ее дом и экипаж?

- Нет! - решительно и громко сказал граф. - Они ничего не посмеют отнять у нее...

- А! Вот это хорошо, - с видимым облегчением произнес Цедрик.

Затем он пристально посмотрел на дедушку своими большими задумчивыми глазами и произнес грустно и нежно:

- А как же другой мальчик? Значит... значит, теперь он будет вашим мальчиком... как я был раньше вашим... правда?

- Никогда! - крикнул так резко граф, что Цедрик чуть не вскочил со стула.

- Нет? - удивленно переспросил он. - Отчего? А я думал...

С этими словами он быстро соскочил со стула и подошел к деду.

- Я останусь вашим мальчиком, даже если не буду графом? - спросил он. - Я останусь у вас, как раньше? - И его раскрасневшееся личико с тревогой и вопросительно обратилось к графу.

Как смерил его с ног до головы старый граф!.. Как сдвинулись его густые брови, как странно засверкали его глубоко запавшие глаза!

- Ты мой мальчик, да, и всегда останешься моим мальчиком, пока я жив. И, клянусь, мне иногда кажется, что у меня никогда не было других детей, - сказал граф.

И, поверите ли, голос его звучал как-то странно, он был точно надтреснут и осип, совсем не похож на тот голос, какой бывает у графов, хотя он и говорил решительно и властно...

Цедрик вспыхнул от радости. Он засунул обе руки в карманы и, глядя прямо деду в глаза, сказал:

Граф положил ему руку на плечо и привлек его к себе.

- Они ничего не отнимут у тебя, что я смогу сохранить для тебя, - сказал он, тяжело переводя дух. - А впрочем, я не хочу верить, чтобы они вообще могли отнять у тебя что-либо. Ты рожден для этого положения, и ты будешь его занимать... Помни одно: что бы ни случилось, ты получишь все, что лично принадлежит мне.

Казалось, граф забыл в эту минуту, что говорит не со взрослым, а с ребенком, так твердо и решительно звучал его голос. Видно было, что он вместе с тем давал обещание самому себе.

Он до сих пор ясно не представлял себе, как глубоко проникли в его сердце любовь к мальчику и гордость им. Никогда так ясно не видел он его хорошие качества, его красоту и силу, как в эту минуту. Его упрямой натуре казалось немыслимым отказаться от того, что он так лелеял. И он решил, что не откажется от этого без ожесточенной борьбы.

Несколько дней спустя после того как женщина, называвшая себя леди Фаунтлерой, виделась с мистером Хевишэмом, она явилась в замок и привезла с собой сына. Ее не приняли. Лакей у входа передал ей, что граф не желает ее видеть и предлагает ей обратиться к мистеру Хевишэму.

- Сейчас видно, что она не настоящая барыня, - рассказывал после Томас, отворявший ей двери. - Я достаточно послужил в знатных домах, чтобы сразу отличить настоящих господ от поддельных, а эта уж никогда не была леди, сразу видно. То ли дело барыня в Лодже, уж не знаю, американка она или нет, а сейчас видно, что она настоящего сорта, это признает любой джентльмен, только взглянув на нее. Я сразу сказал это Генри, когда мы ее в первый раз увидели.

Незнакомка между тем уехала. Она, видимо, сердилась и вместе с тем чего-то боялась. Во время своих разговоров с нею мистер Хевишэм заметил, что, несмотря на развязность манер и бойкость в словах, смелость ее была напускная. По временам она видимо робела и не выдерживала той роли, которую хотела играть, так как не ожидала такого сильного отпора со стороны графа.

- Она, очевидно, принадлежит к самым низшим слоям общества, - говорил мистер Хевишэм, обращаясь к миссис Эрроль. - Она совершенно необразованна, с плохими манерами и, по-видимому, совсем не привыкла встречаться на равной ноге с людьми нашего круга. Ее первый визит к графу совершенно сбил ее с толку. Она была взбешена, но растерялась. Он сперва не хотел ее видеть, но я посоветовал ему поехать со мною в гостиницу, где она остановилась. Как только он вошел, она сразу перепугалась, побледнела, но вслед затем яростно набросилась на него, наговорила ему дерзостей и грозила судом.

Действительно, граф стоял перед ней во весь рост, с достоинством настоящего аристократа и с презрительной улыбкой глядел ей прямо в лицо, не удостаивая ни единым словом и меряя ее взглядом с головы до ног, как какую-нибудь отвратительную диковинку. Он спокойно выслушивал ее дерзости и, когда она, наконец, остановилась, заговорил:

- Вы уверяете, что вы жена моего старшего сына. Если это правда и если у вас достаточно веские доказательства, то закон на вашей стороне. В этом случае ваш сын - лорд Фаунтлерой. Суд нас разберет и решит этот вопрос. Если вы выиграете процесс, то будете получать приличное содержание, но пока я жив, я не желаю видеть ни вас, ни вашего сына. К несчастью, после моей смерти все перейдет к вам. Прибавлю только, что я всегда думал, что мой сын Бэвис выберет себе жену именно такого сорта, как вы.

С этими словами он повернулся к ней спиной и вышел.

Несколько дней спустя после этого происшествия миссис Эрроль сидела у себя в будуаре и писала письмо. Вдруг вбежала в комнату испуганная горничная и доложила о приходе посетителя. Девушка, видимо, находилась в сильном волнении, и глаза ее чуть ли не с ужасом глядели на миссис Эрроль.

- Сам граф пожаловал! - доложила она дрожащим голосом.

Когда миссис Эрроль вошла в гостиную, она увидела высокого красивого старика с орлиным носом и длинными седыми усами.

- Вы, должно быть, миссис Эрроль? - спросил он.

- Да, - ответила она просто.

- А я граф Доринкорт.

Он немного помолчал и посмотрел в ее поднятые на него глаза. Они так напоминали большие ясные и наивные глазки внука, которые он в последние месяцы каждый день видел подле себя, что старик невольно вздрогнул и отрывисто сказал:

- Мальчик очень похож на вас.

- Мне это часто говорят, милорд, но я счастлива думать, что он похож и на отца.

Ее голос звучал так мягко, так симпатично, и во всех ее движениях было столько достоинства и простоты, что граф невольно припомнил слова леди Лорридэль. Она, по-видимому, не чувствовала ни малейшего смущения от его внезапного визита.

- Да, - сказал он, - он действительно похож также и на моего сына.

Старик помолчал и принялся дергать свой длинный седой ус.

- Я видела мистера Хевишэма, - начала было миссис Эрроль, - и он мне сказал о притязаниях...

- Я пришел вам сказать, - перебил ее граф, - что я намерен оспаривать притязания этой женщины и всеми силами буду бороться против нее. Его права...

Молодая женщина прервала его на полуслове.

- Но мой сын не должен получить того, что ему не принадлежит, хотя бы даже закон мог это сделать.

- К несчастью, закон не может, - сказал граф. - Эта отвратительная женщина и ее сын...

- Но эта женщина, может быть, любит своего сына так же, как и я Цедрика, - произнесла маленькая миссис Эрроль. - И если она была женой вашего старшего сына, то ее сын - лорд Фаунтлерой, а мой - нет.

Она говорила и глядела на него так же спокойно и уверенно, как Цедрик, и это нравилось старому деспоту, перед которым всегда все трепетали. Люди обыкновенно не решались противоречить ему, и незнакомая ему до сих пор оппозиция занимала его.

- Я полагаю, - сказал насмешливо граф, - что вы в душе были бы довольны, если бы мой внук не сделался графом Доринкортом.

Ее прекрасное молодое лицо залил румянец.

- Бесспорно, прекрасно быть графом Доринкортом, я это знаю, милорд, но я больше забочусь о том, чтобы мой сын был таким же, каким был его отец, - неизменно добрым, честным и искренним человеком.

- Другими словами, явился бы диаметральной противоположностью своему деду, не так ли? - заметил иронически лорд.

- Я не имею чести вас знать, - возразила миссис Эрроль, - но я знаю, что мой сын полагает... - Она на мгновение остановилась и потом спокойно добавила:- Я знаю, что Цедрик любит вас...

- А как вы думаете, любил ли бы он меня, если бы знал причину, почему я не пригласил вас жить вместе с ним? - сухо спросил граф.

- Не думаю, - ответила миссис Эрроль. - Я потому и скрыла это от него.

- Хорошо! - заметил отрывисто граф. - Не всякая женщина поступила бы так.

С этими словами он принялся ходить взад и вперед по комнате и все энергичнее дергал свои длинные усы.

меня. Я горжусь им, и мне отрадно было думать, что после моей смерти он с достоинством займет мое место, место главы нашего дома, а теперь, теперь я глубоко несчастен... - прибавил он и остановился перед миссис Эрроль.

Голос его дрожал. Он забыл свою гордость, и на его суровых глазах навернулись даже слезы.

- Я приехал к вам, - продолжал граф, - именно потому, что глубоко несчастен. Сознаюсь, что я ненавидел вас, ревновал вас к сыну, и вот теперь под влиянием этого неожиданного удара все изменилось. После того как я увидел эту гадкую, вульгарную женщину, которая называет себя женой моего сына Бэвиса, мне захотелось познакомиться с вами. Я человек недобрый, старый сумасброд... и я виноват перед вами... Мой внук очень похож на вас, а он - вся моя жизнь... Теперь я в большом горе, и потому пришел к вам... вы похожи на мальчика, и он всегда думает о вас... А я думаю о нем... Ради него будьте добры ко мне, если можете...

Все это он говорил отрывисто и, как всегда, сурово, но старик, видимо, был убит горем, и миссис Эрроль стало жаль его. Она встала, подвинула ему кресло и мягко сказала:

- Садитесь, милорд, вы совсем измучились, отдохните немножко...

напоминала ему внука, и он беспрекословно последовал ее приглашению. Кто знает, может быть, это горькое разочарование являлось хорошим уроком в его жизни. Не будь этого несчастья, он, по всей вероятности, продолжал бы ненавидеть ее по-прежнему, а теперь он пришел к ней с повинной головой. По сравнению с женой Бэвиса всякая женщина показалась бы ему очаровательной, тем более миссис Эрроль с ее милым и хорошеньким, нежным личиком. Под влиянием ее тихого голоса он мало-помалу успокоился.

- Что бы ни случилось, мальчик будет обеспечен теперь и в будущем, - сказал он.

- Вам нравится ваш дом? - спросил он.

- Очень нравится, - ответила миссис Эрроль. - Это очень уютная комната.

- Сколько угодно, милорд, - ответила молодая женщина.

Граф вышел и сел в карету. Оба выездных лакея - Томас и Генри - просто опешили от изумления при виде столь неожиданного оборота дела.