Маленький лорд Фаунтлерой.
Глава XIII. ДИК ВЫРУЧАЕТ ИЗ БЕДЫ

Глава XIII
ДИК ВЫРУЧАЕТ ИЗ БЕДЫ

Как только эта история о лорде Фаунтлерое и затруднениях графа Доринкорта появилась на столбцах английских газет, о ней тотчас же заговорили и в Америке. Случай этот был настолько любопытен, что нельзя было обойти его молчанием, но замечательнее всего было то, что ни одна версия точно не передавала фактов: по одним источникам Цедрик являлся чуть ли не двухмесячным ребенком, по другим - он оказывался молодым студентом в Оксфорде, получающим все награды и особенно отличившимся своими поэмами на греческом языке. Говорили, что он жених какой-то необычайной красавицы, дочери герцога, а некоторые газеты утверждали даже, что он уже давно женат. Удивительно только, что нигде не было сказано правды, а именно, что он просто был семилетний маленький мальчик, с тонкими ножками и прелестной светлокудрой головкой. Какой-то корреспондент уверял даже, что он вовсе не родственник графа Доринкорта, а просто самозванец, продававший газеты и спавший на улицах Нью-Йорка, и что мать его весьма ловко обманула мистера Хевишэма, приехавшего отыскивать наследника графа Доринкорта. Затем появились описания нового лорда Фаунтлероя и его матери, которая фигурировала на столбцах этих газет в виде цыганки, красавицы испанки или актрисы. Но все описания сходились только в одном, а именно, что старый граф положительно отказывается признать ее сына своим законным наследником, а так как в ее бумагах оказался какой-то недочет, то все с нетерпением ожидали начала интересного процесса. Мистер Гоббс и Дик, конечно, тоже с большим интересом следили за всеми подробностями этого дела. Тут они впервые поняли всю важность общественного положения графа Доринкорта и узнали о его богатстве и о великолепии его знаменитого поместья. Под влиянием чтения газет волнение их возрастало с каждым днем.- Мне кажется, что надо же предпринять что-нибудь, - воскликнул однажды мистер Гоббс. - Ведь нельзя же в самом деле упускать из рук такое богатство!

Но они ничего другого не могли сделать, как написать Цедрику, каждый в отдельности, уверяя его в своей дружбе и сочувствии. Они написали сейчас же по получению этих известий; написав свои письма, они показали их друг другу.

Вот что прочел мистер Гооос в письме Дика:

"Дорогой друг, я получил ваше письмо, и мистер Гоббс тоже получил ваше письмо, и мы очень сожалели, что вам не повезло в жизни, и советуем вам крепиться, как только можно. На свете есть много мошенников, которые только и думают, как бы надуть доброго человека, а главное, я пишу вам, чтобы сказать, что не забыл то, что вы сделали для меня, и если вы ничего не найдете лучшего, то приезжайте опять в Америку и мы будем вместе вести дело, как два товарища. Мне живется хорошо, и я постараюсь, чтобы вас никто не обидел. Всякий обидчик будет иметь дело с профессором Диком Типтоном, а пока прощайте. Весь ваш Дик".

А вот что прочел Дик в письме мистера Гоббса:

"Дорогой сэр, получил ваше письмо и должен сказать, что дело плохо. Я думаю, что тут есть какая-то интрига, которую надо непременно раскрыть, и я займусь этим, будьте покойны - непременно найду хорошего адвоката, который сумеет понять, в чем тут дело. Если же из этого ничего хорошего не выйдет и графы окажутся сильнее нас, то не забудьте, что у меня хорошая лавка и что я предлагаю вам войти со мною в компанию, когда вы подрастете, а до тех пор мой дом к вашим услугам. Преданный вам Сайлас Гоббс".

- Итак, в случае несчастья мы по крайней мере обеспечим его будущность, - сказал мистер Гоббс.

- Да, - ответил Дик, - я люблю его всей душой. И тоже помогу ему.

На другой день к Дику подошел один знакомый господин, которому он обыкновенно чистил сапоги. Это был молодой адвокат, бедный, как все начинающие адвокаты, но живой, умный и талантливый. Его кабинет помещался недалеко от стоянки Дика, и Дик каждое утро чистил ему сапоги. Пока Дик занимался его сапогами, не отличавшимися, впрочем, новизной, молодой человек все время весьма любезно разговаривал с ним. В это утро, поставив ногу на скамеечку, он с интересом просматривал газету с иллюстрациями выдающихся лиц и событий и, когда кончил, протянул ее Дику.

- Вот, возьмите, - сказал он, - и прочитайте, когда пойдете завтракать к Дельмонику. Здесь изображен английский замок и портрет невестки какого-то английского лорда - красивая женщина, с великолепными волосами, но, кажется, шантажистка. Познакомьтесь с английской аристократией, Дик. Начните с достопочтенного графа Доринкорта и леди Фаунтлерой. Эге!.. Что случилось?..

Дик, весь бледный, взволнованный, смотрел, разинув рот, на иллюстрацию, помещенную на обложке журнала, и не верил своим глазам.

- Что вас так поразило, Дик? - спросил молодой адвокат. - В чем дело?

Дик действительно стоял совершенно пораженный и, указывая пальцем на снимок, под которым была подпись "Леди Фаунтлерой - мать претендента", воскликнул:

- Да, это она! Я ее прекрасно знаю!.. Лучше, чем вас.

Молодой адвокат засмеялся.

- Где же вы ее встречали, Дик? В Ньюпорте? Или, может быть, в Париже - во время последнего путешествия?

Но Дику было не до смеха. Он начал нервно укладывать свои щетки и банки и все повторял:

- Я ее знаю, хорошо знаю и сегодня не буду уже чистить сапоги...

Через пять минут он со всех ног бежал по направлению к лавочке мистера Гоббса. Почтенный торговец не верил своим глазам, когда Дик, еле переводя дух, вбежал к нему с газетой в руках и со всего размаха бросил ее на прилавок.

- Хэлло! - воскликнул Гоббс. - Что вы мне принесли?

- Посмотрите, - с трудом произнес Дик, - посмотрите на эту женщину! Какая она аристократка! Разве она может быть женою лорда? Будь я повешен, если это не Минна. Я бы ее узнал везде, а также и Бен ее узнает...

Мистер Гоббс от удивления опустился на стул.

- Вовсе не графы, а она все это подстроила! - закричал Дик. - Знаете, что мне пришло в голову, когда я увидел ее портрет? В какой-то газете было написано, что у ее сына есть на подбородке шрам... Какой же он после этого лорд?.. Это сын Бена... как помните, я вам рассказывал, она вместо меня попала тарелкой в сына и раскроила ему подбородок...

Профессор Дик Типтон был всегда очень смышленым малым, а уличная жизнь в громадном городе еще больше развила в нем это качество. Он приучился не зевать и подмечать все происходящее кругом, и надо признаться, что его целиком охватило возбуждение, вызванное неожиданным открытием. Если бы маленький лорд Фаунтлерой мог заглянуть в это утро в лавочку, его заинтересовали бы споры и планы, обсуждавшиеся здесь, даже если бы дело шло не о нем, а о другом мальчике.

Мистер Гоббс был почти подавлен важной задачей, выпавшей на его долю, а Дик проявлял бурную энергию. Он тотчас же принялся писать Бену, вложив в письмо вырезанный из газеты портрет его жены, а мистер Гоббс сочинил сразу два послания: одно Цедрику, а другое графу. Как раз во время писания этих писем Дику пришла в голову новая мысль.

- Постойте, - сказал он. - Ведь парень, который дал мне газету, - адвокат. Спросим у него, как лучше сделать, - адвокаты все знают.

- Отлично! - ответил он. - Здесь есть в чем разобраться адвокату.

Он оставил лавку на попечение подручного, надел сюртук и пошел с Диком к адвокату, который был несказанно удивлен их романическим рассказом. Если бы мистер Гаррисон не был так молод и не имел, как начинающий адвокат, столько свободного времени, он, пожалуй, не обратил бы внимания на всю эту странную и не совсем правдоподобную историю, но у него не было другого дела, и притом он хорошо знал Дика.

- Очень хорошо, - ответил адвокат, - если дело выгорит, то это будет для меня почти так же выгодно, как и для лорда Фаунтлероя. И, во всяком случае, мы не принесем никакого вреда, если внимательно расследуем все подробности. По-видимому, имеются сомнения насчет ребенка. Эта женщина возбудила подозрения, она противоречила себе, говоря о его возрасте. Первым делом надо написать брату Дика и поверенному графа Доринкорта.

В этот же вечер мистер Гоббс, закрыв свою лавку, до полночи сидел с Диком и не переставал толковать об этом удивительном происшествии.