| Автор: | Бичер-Стоу Г., год: 1856 |
| Категория: | Роман |
Глава XV.
Мнения мистера Джекила.
Когда джентльмены перешли в гостиную, Нина, по приглашению Тома, последовала за ним и мистером Джекилом в библиотеку.
-- Мистер Джекил намерен сообщить нам некоторые известия на счёт нашего имения в Миссисипи, и если эти известия примут оборот, какого он надеется, то дела наши значительно поправятся, - сказал Том.
Нина беспечно опустилась в сафьянное кресло, стоявшее подле окна, и устремила свой взгляд вдоль дубовой аллеи.
-- Занимаясь делами по поручению вашего батюшки, - сказал мистер Джекил, то же садясь и расправляя туго накрахмаленные кончики своего воротника, - я в значительной степени ознакомился с вашим наследственным имением, весьма естественно принимал в нём живое участие и постоянно заботился о его интересах. Вы, вероятно, помните, что сестра вашего батюшки, мистрисс Стюарт, получила в наследство, после своего мужа, прекрасное имение в Миссисипи.
-- Помню, помню, - сказал Том, - продолжайте.
-- Она умерла, и завещала всё своему сыну. Сын этот, как кажется, подобно многим молодым людям, завёл преступную связь с хорошенькой квартеронкой, с горничной его матери. Будучи хитрым созданием, каким бывают многие из них, она до такой степени опутала его своими сетями, что он увёз её в Огайо, женился на ней, жил с ней несколько лет и имел от неё двоих детей. Он перевёз её в Огайо собственно с тою целью, чтоб освободить её, что дозволяется законами того штата. Мысль эта так сильно вкоренилась в нём, что он не мог отказаться от неё, тем более, что жена его подстрекала к тому. Надо полагать, что она была женщина дальновидная, женщина, как говорится, с характером, иначе она бы не сумела так распорядиться. Муж её умер месяцев шесть тому назад, завещав плантацию и всё своё имущество ей и детям, и она действовала так умно, что сделалась наследницей завещанного имения. По наружности она до такой степени приближалась к племени белых, что из двадцати человек едва ли нашёлся бы хоть один, который бы догадался, что она такое. Окружавшие её не хотели даже и подумать об этом: все полагали, все были уверены, что она принадлежит к числу белых штата Огайо; никто бы, кажется, и не вникнул в это обстоятельство, если б на ту пору не случился я в тамошних краях. Дело было вот как. Она удалила от себя управляющего плантацией, потому что негры жаловались на него. Случайно я встретился с этим человеком, он начал рассказывать свою историю, и, после немногих вопросов, я узнал, что это за люди. Я немедленно отправился к одному из известных адвокатов, потому что в голове моей сейчас же мелькнула идея, что тут есть обман. Мы пересмотрели все законы об освобождении негров, и нашли, что акты об эмансипации ни больше, ни меньше, как одна макулатура. Следствием этого было то, что и она, и её дети такие же теперь невольники, как и все другие на её плантации; и что всё имение, стоящее по крайней мере сто тысяч долларов принадлежит вашей фамилии. Я проехал с адвокатами по всей плантации, отрекомендовался ей и её детям, и осмотрел их с особенным вниманием. Понимая в смысле товара, я должен назвать их драгоценным приобретением. Ей не много больше сорока, но на вид она кажется не старше двадцати семи, или много двадцати восьми лет. Она очень видная, и, как говорят, очень умная женщина. На каком угодно рынке за неё можно получить от одной до полуторы тысячи долларов. Смолли сказывал, что за неё дадут и две тысячи: стоит только переправить в документах год её рождения; но я не хотел и слышать об этом, потому что подлог не в моём характере. А потом дети этой женщины: у неё два премиленьких ребёнка, каких я никогда ещё не видел, и почти как белые. Мальчику лет десять; девочке не больше четырёх. Само собою разумеется, я озаботился удержать их, потому что, по моему мнению, эта женщина с своими детьми составляют весьма важную часть имения: убеги они до нашего приезда, и плантация потеряла бы лучших своих представителей. Гордоны - прямые и законные владетели этой плантации: я нисколько не сомневаюсь, что вы немедленно объявите свои права на неё. Акт освобождения противоречит закону; и хотя покойный имел в виду оказать благодеяние, но тем не менее этим он отнял от наследников то, что составляет их неотъемлемую собственность. При виде спокойствия, с которым это создание распоряжалось имением, принадлежащим по закону вам, я приходил в сильное негодование. Теперь, остаётся только получить согласие наследников; я отправлюсь туда и немедленно начну судебный процесс.
Во всё это время Нина, пристально и с решительным выражением лица, глядела на мистера Джекила.
-- Мистер Джекил, - сказала она, - вы, кажется, старшина в нашей церкви, правда ли это?
-- Да, мисс Гордон, я имею эту привилегию, - отвечал мистер Джекил, переходя от резкого, делового тона, к мягкому и заключив слова свои вздохом.
-- А я, мистер Джекил, ни больше, ни меньше как своенравная девочка, весьма мало понимающая религию. Скажите мне пожалуйста, как христианин, есть ли справедливость в вашем совете? На чём основывается право, по которому я должна лишить эту женщину свободы, отнять у неё детей и имение?
-- Вы должны это сделать, мисс Гордон; тут нет никакого сомнения: разве владеть своею собственностью не есть уже право? Я смотрю на вещи глазами закона, а в глазах закона эта женщина с своими детьми составляет вашу неотъемлемую собственность, как составляет её башмак на вашей ноге; тут решительно не в чём сомневаться.
-- Желала бы я знать, мистер Джекил, - сказала Нина, - с какой точки зрения стали бы вы смотреть на это, если б в действиях своих вы руководились словами священного Писания? Как вы думаете, понравился ли бы мне подобный поступок, если б я была на месте этой женщины?
грабитель, который насильственным образом отнял у вас всё ваше достояние. Само собою разумеется, я не захотел бы, чтоб меня принудили возвратить вам вашу собственность. Но можно ли вывести из этого золотое правило, что законный владетель не имеет права отнять у меня всё, что принадлежит ему? Эта женщина есть ваша собственность, её имение тоже ваша собственность, и она владеет им незаконно, как воровка. Без всякого сомнения, она не захочет отдать вам своего владения, но не смотря на то, право всё-таки остаётся правом.
Подобно многим молодым людям, Нине не нравились софизмы подобного рода, тем более, что она не умела возражать на них в свою очередь софизмами, и потому на все эти доводы она отвечала весьма просто:
-- Во всяком случае, я не вижу тут никакого права.
-- Всё это вздор! - сказал Том, - кому какая нужда, есть ли тут право или нет? Дело в том, Нина, говоря тебе откровенно, ты и я в настоящее время страшно нуждаемся в деньгах; к чему тут выставлять себя религиознее самых религиозных людей нашего времени? Мистер Джекил человек набожный, один из старших членов нашей церкви! По его мнению, это справедливо, за чем же нам противоречить? Мистер Джекил говорил об этом с дядей Джоном, и тот вполне соглашается с ним. Для меня, так решительно всё равно, если тут право или нет! Я сам сделаю это право: сила есть право, - вот моё мнение.
-- Я изучал этот предмет, - сказал мистер Джекил, - и нисколько не сомневаюсь, что невольничество есть учреждение благодетельное, и что права владетелей освящены самим Богом: по этому, как мне не жаль эту женщину, как не несчастно её положение, но всё же мой долг наблюдать за исполнением закона.
-- Нина, как это глупо! - сказал Том. - Я сказала, что чувствую, возразила Нина, вставая и выходя из комнаты.
-- Разумеется, мы люди опытные, набожные, мы знаем, как должно поступать в этом деле, - не так ли? - возразил Том. - Послушайте, Джекил, сестра моя самое ветреное существо, вы можете заключить это по ловушке, которую сегодня она нам поставила. Она в состоянии испортить всё дело, если мы не приступим к нему сейчас же. Надо вам сказать, что её любимец негр, этот Гарри, родной брат женщины, из-за которой у нас идёт дело, и если Нина скажет Гарри о нашем предприятии, он напишет ей и заставит поднять тревогу. Завтра чем свет, не дожидаясь возвращения этого Гарри, мы отправимся в путь. Он, как кажется, уехал отсюда на несколько дней. Соглашается ли Нина на этот процесс или нет, решительно всё равно. Она, как видно, не заботится о своих интересах.
-- Советую вам, - сказал Джекил, - поступить по справедливости, то есть, укрепить за собой эту женщину и её детей. Вы сделаете прекрасный и законный поступок. Ваша фамилия и то уже должна громадную сумму за очевидное уклонения от законов здешнего штата. Дело это внесено будет в открытый суд, и ей позволено будет явиться в него с своим адвокатом. Следовательно, совесть тут не пострадает. А возвышенные чувства вашей сестрицы дают верное ручательство, что судьба этой женщины будет так же хороша в руках мисс Нины, как и в её собственных.
он обыкновенно убеждал самого себя. Мистер Джекил был теолог и человек строгих правил. За познания в метафизике, он пользовался от своих собратьев значительным уважением; всё свободное время он посвящал чтению богословских трактатов. Его любимым предметом было определение сущности истинной добродетели; по его мнению, она заключалась в стремления к величайшему благу. По его теологическим убеждениям, цель и право всех существ состояли в достижении высшей степени счастья; и каждое создание имело право быть счастливым соразмерно способности своей наслаждаться счастьем. У кого эта способность составляла, положим, десять фунтов, тот имел право ставить своё счастье выше того, кто имел только пять, потому что таким образом общий итог увеличивался пятью фунтами. Понятия мистера Джекила о невольничестве были основаны именно на этих убеждениях. Он говорил, что так как белое племя имело большую способность наслаждаться счастьем, то оно и должно держать в руках своих власть над чёрным. - Часто и горячо спорил он об этом предмете с мистером Израилем МакФогом, который, принадлежа к другой теологической школе, приписывал всё это закону, в силу которого Творцу угодно было, во время Ноя, произнести проклятие над Ханааном. Факт, что африканское племя не происходит от хананитян, производил, конечно, маленькую несообразность в его выводе, но теологи привыкли ежедневно преодолевать гораздо большие затруднения. Во всяком случае, оба противника достигали одного и того же практического результата, Мистер Джекил, хотя и был жёсткого характера, но природа одарила его не более жёстким и нечувствительным сердцем, чем у других людей; душа же его, вследствие многолетнего странствования по областям закона и теологии, прониклась таким непоколебимым уважением к величайшему мирскому благу, что он сделался совершенно недоступным всякому другому человеческому чувству. Дрожащий голос сожаления, которым Нина говорила о женщине и детях, долженствовавших сделаться жертвою законного постановления, возбудил в нём только минутное сожаление.