| Автор: | Бичер-Стоу Г., год: 1856 |
| Категория: | Роман |
Глава XLVIII.
Ещё насилие.
На другое утро Клейтон нашёл своих друзей, не смотря на испуг и оскорбление предшествовавшей ночи, в гораздо лучшем положении, чем ожидал. Они казались спокойными и весёлыми.
-- Удивляюсь, - сказал он, - что вы и ваша жена могли встать сегодня.
-- Кто служит Богу, тот не теряет силы, - сказал мистер Диксон. - Я часто чувствовал истину этого. Бывало время, когда я и жена оба лежали в постели, и никак не думали, что встанем с неё; - заболевало дитя или встречалось другое непредвиденное затруднение, требовавшее непосредственных наших усилий, - мы обращались к Богу и находили силу. На пути нашей жизни нередко встречались непреодолимые преграды - впереди море, позади египтяне: но море разделялось при воздевании рук наших к Господу. Мои молитвы всегда доходили до Него, Всевышнего. Ему угодно было посещать нас своим праведным гневом, но в тоже время и не оставлял Он нас без милости!
При этих словах Клейтон припомнил насмешливого, неверующего, блистательного Фрэнка Росселя и мысленно сравнил его с простосердечным, кротким, благородным человеком, который сидел перед ним.
-- Нет, - сказал он про себя, - человеческая натура не вздор. Есть настоящие люди. Есть люди, которые для успеха не решатся пожертвовать правдой.
-- Что же вы думаете предпринять теперь? - с участием спросил Клейтон. - Неужели вы перестанете трудиться в нашем штате?
-- Надо будет продолжать, пока положительно не увижу, что мои труды бесполезны, - сказал мистер Диксон. - Мне кажется, мы должны уступить нашему штату этот вопрос без малейшего сопротивления. Кто хочет слушать меня, - тот может иметь со мной дело. Правда, что мои слушатели бедны и не светски; но всё же мой долг не оставлять их, пока не буду убеждён, что закон не может защитить меня в отправлении моих обязанностей. Сердца людей в руках Божиих... Это зло великое и вопиющее. Оно постепенно ослабляет нравственность в наших церквах. Я считал моим долгом не покоряться насилию тирана, и не обещал удалиться отсюда до тех пор, пока не увидел бы, что на это была воля моего Создателя.
-- Мне больно подумать, что Северная Каролина не защитит вас, - сказал Клейтон. - Когда подробности этого дела сделаются известными, я уверен, что порицание будет общее, во всех частях государства. Вы могли бы тогда переехать в другую часть нашего штата, где близкое соседство такого человека, как Том Гордон, не будет беспокоить вас. Я переговорю с моим дядей, вашим приятелем, доктором Кушингом, - нельзя ли будет предоставить вам удобное местечко, где вы спокойно можете исполнять свой долг. В настоящее время он у своего тестя в И... Я поеду туда и сегодня же поговорю с ним. Между тем, - сказал Клейтон, вставая с места, чтобы проститься, - позвольте мне оставить небольшую дань на помощь дела, в котором вы принимаете живое участие.
И Клейтон, пожав руку своего друга и его жены, оставил сумму денег, которой они давно не видали. Через несколько часов он приехал в И... и рассказал доктору Кушингу о вечернем происшествии.
-- Это гнусно, это ужасно! - сказал Кушинг. - До чего мы доходим? Друг мой! Это доказывает необходимость молитвы. "Когда враг наступает, подобно приливу моря, Дух Господень должен поднять знамя против него."
-- Дядюшка, - сказал Клейтон с некоторым увлечением, - мне кажется, Господь уже поднимает знамя в лице этого самого человека; но народ слишком боязлив, чтоб собраться под него.
-- Послушай, любезный племянник: кажется, ты слишком близко принимаешь это к сердцу, - сказал доктор Кушинг ласковым тоном.
-- Слишком близко! - возразил Клейтон. - Я должен принять это близко, как должны, в свою очередь, сделать тоже самое и вы. Вы видите человека, который делает приступ к необходимой реформе, начинает этот приступ совершенно миролюбивым и законным образом, и который за такое начало становится посмешищем и предметом поругания для необузданной черни; и что же? В защиту его вы только ещё думаете молить Бога, да воздвигнет Он своё знамя! Скажите чтобы вышло из того, если б у человека загорелся дом, и он бы стал молить Бога, чтобы он своим непостижимым промыслом потушил пожар?
-- Помилуй! Здесь нет и не может быть никакой параллели, - сказал доктор Кушинг.
-- Напротив, есть, и я вам докажу, - сказал Клейтон. - Представьте себе, что наш дом - это наш штат; и что дом наш в огне: вместо того, чтоб молиться о тушении пожара, вы должны сами употребить все свои усилия, чтобы потушить его. Если все ваши проповедники вооружатся против этого зла, если воспользуются всем влиянием, которое могут производить на своих слушателей; тогда подобные вещи ни под каким видом, не могут повторяться!
-- Я с удовольствием готов сделать что-нибудь. Бедный мистер Диксон! Такой добрый, такой почтенный! Но всё же, Клэйтон, его нельзя назвать благоразумным. Ему не следовало приниматься, за такое дело, очертя голову. Мы должны строго следить за своими поступками. Бедный Диксон! В последнем письме я старался предостеречь его. Нельзя, впрочем, и их оправдывать. Я напишу об этом Баркеру и попрошу, нельзя ли поместить статейку в нашей газете. Не знаю только, нужно ли описывать все подробности происшествия и называть имена. Впрочем, можно написать статью под общим заглавием: о важности поддерживать право свободной речи, и, без всякого сомнения, читающая публика поймёт, к чему это клонится.
-- Вы, - сказал Клейтон, - напоминаете мне человека, который предложил сделать нападение на акулу, швырнув в неё кусок губки. Но оставим это. Я принимаю живое участие в положении мистера Диксона. Дядюшка, нет ли вблизи вас церкви, в которую можно бы назначить его пастором? Я слышал его на собрании и нахожу, что он превосходный проповедник.
и из него вышло бы превосходное оружие к обращению заблудших на путь истины. Но всё же он добрый человек, и я его люблю. Я непременно съезжу повидаться с ним; и теперь же готов бы сделать для него что-нибудь, если б не боялся, что готовность моя будет перетолкована в дурную сторону.
Вечером Клейтон, начиная снова беспокоиться за уединённое положение мистера Диксона, решился отправиться к нему и провести в его коттедже другую ночь. На этот раз он вооружился парой пистолетов. День был знойный, и потому намерение Клейтона замедлилось, так что темнота наступавшей ночи застигла его на дороге. Он спокойно ехал по лесной тропе, пролегавшей по окраине Проклятого Болота, как вдруг раздавшийся позади его стук лошадиных копыт привёл его в изумление. За ним ехало трое всадников; из них передовой, быстро подскакав к нему, нанёс такой сильный удар гуттаперчевою тростью, что Клейтон упал с лошади. В один момент, однако же, он вскочил на ноги и схватил под уздцы свою лошадь.
-- Кто вы такие? - сказал он.
При тусклом свете сумерек, он заметил, что все трое были под масками.
-- Мы люди, - отвечал один из них, голос которого Клейтон не узнал, - люди, умеющие наказывать негодяев, которые оскорбляют джентльменов и потом отказываются от благородного удовлетворения.
-- Да, - хладнокровно возразил Клейтон, - вы умеете также быть и трусами, потому что никто, кроме низких трусов, не решится напасть втроём на одного и наносить удары сзади. Стыдитесь! Впрочем, джентльмены, действуйте, как вам угодно. Ваш первый удар лишил меня возможности владеть правой рукой. Если вам нужны мои часы или кошелёк, то можете взять их, как берут разбойники.
Глубокое презрение, выраженное в последних словах, по-видимому, привело в бешенство третьего мужчину, не говорившего ни слова. С страшным проклятием он снова поднял трость и ударил Клейтона.
-- Бейте раненого человека, который не может защищаться! - вскричал Клейтон, - бейте! Покажите ему, какие вы звери! Я знаю, вы храбры в нападении на беззащитных женщин, детей и проповедников!
На этот раз нанесённый удар повергнул Клейтона на землю. Том Гордон в мгновение ока спрыгнул с седла и показал свою способность быть членом конгресса, быстро нанося удары по голове беззащитного Клейтона и тем обнаруживая рыцарский дух Южной Каролины. Но в этот момент на правую руку его опустился от невидимой руки такой сильный удар, что, переломленная, она повисла на плече. В припадке бешенства, Том произнёс такие проклятия, каких читатели наши никогда не слыхали, и какие не согласится вынести даже и бумага. В ответ на них из-за ближайших кустарников раздался громкий голос:
-- Ловите этого разбойника, ищите его! - вскричал Том Гордон.
Выстрел из ружья и прожужжавшая над головой Тома пуля были ответом на его приказание. Голос, в котором Гордон узнал голос Гарри, прокричал из чащи кустарников:
-- Том Гордон, берегись! Помни Гарка!
В то же время над головами трёх негодяев пролетела другая пуля.
И, усадив его в седло, они опрометью ускакали. Лишь только они удалились, как Гарри и Дрэд вышли из кустарников. Последний славился в своём народе медицинскими и хирургическими сведениями. Приподняв Клейтона, он тщательно осмотрел его.
-- Он жив ещё, - сказал Дрэд.
-- Нет, нет, - отвечал Дрэд, - это навлечёт на него филистимлян.
-- Зачем туда? - сказал Дрэд. - Мы отнесём его в наше укрепление. Наши женщины будут ходить за ним, и, выздоровев, он может отправиться в путь.