| Автор: | Бичер-Стоу Г., год: 1856 |
| Категория: | Роман |
Глава LV.
Бегство и свобода.
Партия беглецов, направивших свой путь на Север, разделилась на два отряда. Гарри, Лизетта, Тифф и его двое детей приняли на себя роль одного семейства, в котором Гарри был отцом, Лизетта няней, а Тифф слугою. Деньги, которыми Клейтон снабдил Гарри, доставили им возможность прилично одеться и без всякого затруднения нашёл в Норфолке небольшой корабль, отправлявшийся в Нью-Йорк. Гарри в жизнь свою не испытывал столь отрадного чувства, как в то время, когда корабль распустил свои белые крылья и полетел к отдалённым берегам, обещавшим безопасность и свободу. Но не доходя ещё Нью-Йоркских берегов, светлая перспектива совершенно изменилась. Голубое небо стало застилаться чёрными тучами и море, гладкое до этого, как зеркало, стало переходить в яростные волны. Небольшой корабль то поднимался на горы волн, то опускался в бездну, как скорлупа. Наконец постепенно свирепевший ветер обратился в ураган. Лизетта и дети плакали. Старый Тифф употреблял все свои усилия, чтоб успокоить их. Расположись в каюте на палубе, и крепко скрестив нога на ногу, он держал детей в объятиях своих и в тоже время напоминал им о том, как мисс Нина читала им о буре на озере Геннисаретском, которую Спаситель укротил одним своим словом. К вечеру опасность увеличилась, и ужасы наступившей ночи может описать только тот, кто испытал их в действительности. Качка корабля, скрип и движения составных его частей, глухой могильной звук набегавших волн, содрогание, подобно живому существу, от каждого удара полны, - это такие вещи, которые ужасны для опытного моряка, тем более для наших беглецов. Наступившее утро показало морякам всю безвыходность их положения. Корабль несло на опасный берег, одно имя которого служило уже зловещим признаком. Через несколько времени корабль ударился и попал между подводными скалами, наклонился набок, и волны с каждым моментом переливались через его борта. Вся команда боролась за жизнь с рассвирепевшими стихиями. Делали попытки спустить сначала одну шлюпку, потом другую, но волны унесли их. Наконец, когда последняя шлюпка была спущена, к ней устремилась вся команда. Это был последний шаг к спасению жизни. В такие минуты инстинктивный страх смерти часто заглушает все другие чувства. Шлюпка быстро наполнилась матросами, которые будучи сильнее и привычнее к подобным положениям, могли исполнить это легче и быстрее пассажиров. На палубе оставался капитан и вместе с ним Гарри, Лизетта, Тифф и дети.
-- Садитесь проворней, - сказал капитан, торопливо схватив Лизетту и посадив в шлюпку, - он сделал это потому, что первая попалась ему под руки.
Гарри механически сделал прыжок, а за ним и капитан. Шлюпка была полна.
-- Тифф! Ах, возьмите Тиффа! Ради Бога, возьмите Тиффа! - кричали дети, простирая руки к своему старому другу.
-- Отваливай, ребята! Шлюпка полна! - вскричала дюжина голосов.
Шлюпка отделилась от борта, и понеслась к берегу, в хаосе кипящих волн, пены и брызг. Оглянувшись назад, они увидели, как зелёная, громадная волна приподняла остов корабля, потом снова опустила его на камни, и через минуту от него остались одни обломки. Это был последний миг крушения. Спасавшиеся в шлюпке ничего не видели больше, ничего не знали; они сами, мокрые и лишённые чувств, были выброшены на песчаный берег. Толпа народа, собравшаяся на берегу с весьма естественным побуждением оказать помощь погибающим, унесла выброшенных на берег в ближайшие хижины, где ожидали их пища, огонь и сухое платье. Дети пробуждали к себе общее участие и внимание; им нанесли столько различного платья, что погибший гардероб был вполне заменён новым. Но ничто не могло утешить их в потере старого друга. Ни ласковые слова, ни лакомства, ничто, ничто не утешало их. Обняв друг друга, они сидели и тихонько плакали. Любовь Тиффа к детям была так постоянна, так предусмотрительна и так совершенна, что для Фанни и Тедди казалось невозможным прожить день без Тиффа; и потому чувство одиночества возрастало и усиливалось в них с каждой минутой. Ничто не могло утешить их, они ходили по берегу, надеясь встретиться с ним, но надежды были тщетны, и Гарри приводил их домой безутешными.
-- Разумеется, - сказала Фанни. - Неужели же он не придёт к нам и не возьмёт нас к себе? Ведь он верно не захочет оставаться там без нас?
-- Не знаю, Тедди. Я бы желала переселиться туда; здесь так скучно, и мы теперь совершенно одинокие.
Разговаривая таким образом, дети заснули. Но Тедди проснулся необыкновенно рано.
-- Фанни! Фанни! - вскричал он, - ведь Тифф не утонул; я слышал его смех!
нет другой пары лёгких, из которых вырывалось бы такое радостное, звучное " хо! Хо! Хо"!
Дети поспешно оделись и отворили дверь.
-- Малютки мои! Господь с вами! - воскликнул Тифф, - я знал, что увижу вас. Хо! Хо! Хо! - говорил он, простирая руки.
Дети подбежали и бросились к нему на шею.
-- Как мы рады, Тифф! Мы уж думали, что ты утонул! Мы думали о тебе всю ночь!
-- Расскажи, Тифф, как ты миновал опасности.
-- Ах, малютки мои! Жизнь моя была на волоске. Я обратился к небу, и говорю: "Господи! Ты ведаешь, что я не о себе забочусь; дети мои так молоды и так неопытны, что я бы не хотел оставить их одних". И я молил Его сохранить меня, ибо Он имеет силу укрощать бурю и море. И вот огромная волна подхватила меня, выбросила прямо на берег, - и, как видите, я здесь! Однако я остался без чувств, без памяти... Не знал, где находился. В этом положении меня нашли добрые люди, перенесли в дом, оттирали меня, давали пить то одно, то другое; наконец сегодня поутру я проснулся свежим человеком, пошёл отыскивал малюток, - и нашёл. Заметьте, дети, слова мои. Господь не покидал нас в шести бедствиях, не покинул в седьмом, - и вероятно приведёт нас к счастью.
И Тифф засмеялся от полноты своего сердца. Его слова исполнились. Через несколько дней небольшая партия, отдохнувшая и подкрепившая силы свои, снабжённая новым платьем, находилась под кровлею великодушных друзей в Нью-Йорке. Туда, в своё время, прибыл и второй отряд, совершивший свой поход под управлением Ганнибала путями и средствами, которых мы не будем описывать. Гарри, чрез благосклонное покровительство друзей, вскоре получил занятие, которое доставляло ему и Лизетте, средства жить безбедно и спокойно. Милли и её внук, старик Тифф и его дети жили вместе и занимали довольно удобное помещение; Милли, поступив стряпухой в одно кондитерское заведение, получала весьма хорошее жалованье; Тифф оставался дома и занимался хозяйством. Года два спустя случилось происшествие столь романического свойства, что, если б это не оказалось положительным фактом, мы бы не решились написать о нём в нашем правдивом повествовании. Мать Фанни имела тётку в фамилии Пейтонов, незамужнюю леди, весьма замечательного характера. При скромной жизни, она накопила огромное богатство, по-видимому, собственно с тою целью, чтоб оно досталось со временем в руки наследников, которые будут знать, что с ним нужно делать. Незадолго перед смертью она поссорилась и вознамерилась отомстить за эту ссору устранением их от всяких притязаний на её богатства. По поводу такой решимости, она завещала всё состояние наследникам своей племянницы, матери Фанни, если таковые наследники существовали; в противном же случае, состояние должно было поступить в пользу сирот. О вызове наследников, между прочим, было сообщено и Клейтону, который немедленно принял необходимые меры к удостоверению личности детей и предоставлению им прав на наследство. Тифф торжествовал. - Я знал, говорил он: - что дети мисс Сью будут счастливы, и что Господь посетит их своею милостью. Фанни, уже довольно взрослая двенадцатилетняя девочка, избрала Клейтона своим опекуном; по его старанию, она помещена была в лучший нью-йоркский пансион, где её ум и наружность развились весьма быстро. Её брат поступил в учебное заведение в том же городе. Что касается Клейтона, то после некоторых осведомлении и соображений, он купил большой и ценный участок земли в той части Канады, где климат не суров и почва весьма плодородна. На этот участок он перевёл своих невольников, и образовал там колонию, которая в настоящее время считается богатейшею и прекраснейшею в округе. Здесь, в хорошеньком доме, он и сестра его живут счастливо, находя истинное удовольствие в образовании тех, которыми они окружены. Успех предприятия Клейтона доказывается тем, что соседние белые фермеры, сначала холодно на него смотревшие, из опасения, что он распространит в их округе праздных людей, вскоре убедились совершенно в противном. Улучшения, которые сделаны были Клейтоном и его переселенцами, удвоили цену имения. Его школы пользуются такой прекрасной репутацией, что соседние фермеры закрыли свои собственные, предпочитая отдавать детей под надзор и покровительство Клейтона и его сестры. Гарри занимает между всеми фермерами почётное место; его состояние и уважение общества быстро увеличиваются. Большая ферма, с полями, покрытыми волнующимся рисом, с ригами и пристройками, свидетельствуют о трудолюбии и энергии Ганнибала, который, вместо того, чтоб убивать людей, рубит деревья и очищает леса. Он находить время, особливо в зимние вечера, читать, не опасаясь более, что кто-нибудь потревожит его. Старший сын его учит в школе места из Юлия Цезаря и часто читает уроки своему восхищённому родителю, который охотно передаёт в его руки пальму учёности. Весёлый приятель наш, Джим, служит душою всей колонии. Свобода сделала его более солидным и весьма энергичным; но весёлость и наклонность пошутить не покинули его; а это обстоятельство делает его необходимым человеком во всех собраниях и сходках. Он работает на своей ферме с энергией, и с негодованием отклоняет от себя идею, что он был счастливее в былое время, когда, ничего не делая, имел много денег. Мы не решаемся привести здесь ещё одно обстоятельство, опасаясь, что оно возбудит неосновательные толки; впрочем, мы обязаны говорить истину. Анна Клейтон, во время посещения одного семейства в Нью-Гэмпшире, встретилась с Ливией Рэй, о которой так много говорила Нина. Весьма скоро они сблизились друг с другом, и наконец между ними образовалась тесная дружба. Клейтон узнал в ней леди, которую встретил в тюрьме в Александрии. Отношения их отличаются самою искреннею дружбою, - и это служит поводом к различным толкам; но уверяем читателей, мы не имеем достоверных источников к подтверждению их, и потому предоставляем каждому произнести приговор по этому предмету по собственному своему усмотрению.