Грешница и кающаяся.
ЧАСТЬ II.
XXVI. ИМПЕРАТОР И КНЯЗЬ

XXVI. ИМПЕРАТОР И КНЯЗЬ

Едва настало утро и первые лучи солнца осветили деревья в парке, как Эбергарду, работавшему в своем кабинете, доложили о прибытии покрытого пылью и запыхавшегося негра, непременно желающего говорить с ним.

Князь был удивлен этим ранним и странным посещением, но все-таки приказал лакею впустить негра.

В комнату вошел Моро, приложив к груди руки, пал на колени и ждал княжеского слова.

 Встань! - приказал Эбергард, благосклонно кивнув.-- Ты - негр императора, я видел тебя в Сен-Клу?

-- О, великий масса очень милостив, он сразу узнал бедного Моро!

-- Почему ты пришел так рано и чего ты хочешь от меня?

-- О, простите, великий масса, за ранний час, но необходима большая поспешность.

-- Хорошо, но что же все-таки произошло, что ты так запыхался, а платье твое изорвано и в пыли? Присядь возле меня, сейчас тебе принесут чего-нибудь подкрепиться.

 О масса, я ничего так не желаю, как глотка холодной воды!

-- Моро нравится мне своей воздержанностью,-- сказал Эбергард,-- таких, как ты, я редко встречал между черными, кроме моего Сандока!

Подойдя к столу, где стоял хрустальный графин с чистой водой, он наполнил стакан и подал негру.

-- О великий масса, вы сами подносите стакан воды бедному Моро! Слишком много милости для бедного Моро! Впервые вода кажется мне такой вкусной.

И негр с жадностью опорожнил стакан.

 Рассказывай! - приказал князь.

-- О, скверное известие, великий масса,-- начал Моро, и глаза его при одном воспоминании о случившемся дико засверкали: - Сандок пойман!

-- Как! - воскликнул Эбергард.-- Мой Сандок?! Каким образом? Ты знал его?

-- Брат Сандок был в замке вместе со своим великим массой, тогда Моро и познакомился с Сандоком.

-- Он что, оставил особняк?

 О, Моро виноват! Моро пришел вчера вечером и забрал Сандока с собой, чтобы наказать барона за его преступления.

-- Впервые слышу об этом. Вы оба странные слуги! Какое вам дело до барона?

-- Сандок озлоблен на барона, он хотел отомстить за маленького любимца массы.

-- Гм! Но все-таки Сандок должен был посоветоваться со мной! - сказал Эбергард с легким упреком.

-- Добрый брат Сандок думал, что великий масса не станет наказывать скверного барона!

 Кто знает?... Я думаю, что мера злодейств этого презренного человека уже переполнилась!

-- О великий масса, вы слишком великодушны и благородны! Поэтому Сандок и Моро и решили наказать барона.

-- Но разве вам не пришло в голову, что подобные действия противозаконны, и те, кто их совершил, в свою очередь понесут наказание?

-- План был хорош! Сандок и Моро не были бы наказаны, если бы все удалось!

-- Но в ловушку однако попали вы! Сандока, без сомнения, надежно упрятали?

 Еще как! - воскликнул негр.

-- Тем не менее, закон не знает снисхождения. Преследуя преступника, вы сами воспользовались преступными методами, а теперь ищете моего заступничества? Но это невозможно: мы все равны перед лицом закона, и Сандок теперь может пострадать!

-- Но Сандок захвачен не стражами закона, не полицией, а преступниками! - воскликнул Моро.-- Его схватили сообщники барона!

Эбергард пристально взглянул на него.

-- Расскажи по порядку, как это произошло,-- сказал он.

 Сандок и Моро бежали за экипажем барона... догнали его...

-- Где бежали, когда? Ты рассказываешь обо всем так, словно предполагаешь, что и я при этом присутствовал!

-- В аллее Булонского леса, минувшей ночью! Барон возвращался из дворца графини, но поехал не в Париж, а в противоположную сторону. Сандок и Моро бежали все время за экипажем, а потом с обеих сторон вскочили на него...

-- Вы поступили, как бандиты!

-- И сейчас же были наказаны! Из кареты нас схватили за горло и стали душить...

 А вы думали, что барон один в экипаже?

-- В том-то и дело! Но нас стали душить! Моро сильно сопротивлялся, сумел вырваться и упал в траву около дороги и спасся. А Сандок попал в плен! Этот человек с седоватой бородкой...

-- Фукс...

-- Он схватил Сандока и втащил в карету. Моро бежал за ними, но без оружия, в одиночку ничем не мог помочь брату Сандоку! Карета доехала до конца аллеи, и двое мужчин повели связанного Сандока за веревку на шее, как дикое животное, по берегу Сены. Моро крался за ними и видел, как они поднялись на корабль, а бедного Сандока бросили под палубу!

-- Ты сможешь узнать этих людей и корабль, если увидишь их снова?

 О, Моро запомнил корабль и людей. Один из них с седой бородкой, другой без бороды, невысокого роста.

-- Это они! - пробормотал Эбергард.-- Не подлежит сомнению, что именно Фукс и Эдуард схватили Сандока и теперь удерживают его!

-- О, бедный Сандок, может быть, уже мертв!

-- Все было бы, иначе, если бы вы предоставили мне свести счеты с бароном,-- сказал Эбергард, и тень досады скользнула по его челу.-- Вам не следовало браться за это!

-- Барон мог ускользнуть, он очень хитер...

 Конечно, без вас никто бы не узнал, что злодеи скрываются от правосудия на корабле. Но, теперь, надеюсь, им не удастся скрыться.

-- О великий масса, только не заявляйте в полицию, прошу вас! Они придут с обыском, а гнездо окажется пустым и корабль отплывет! Лучше вы сами, великий масса, ночью нападете на них со своими верными слугами!

-- Вы никак не можете забыть свое отечество, где на самоуправство власти смотрят сквозь пальцы... В одном ты прав: нужно соблюдать величайшую осторожность, чтобы не спугнуть их.

-- В противном случае все будет кончено, несчастный Сандок погибнет!

-- Это было бы для меня большой утратой. Сандок - добрая душа, и если в своем стремлении к справедливости и нарушил закон, то сделал это из лучших побуждений, и двигала им любовь ко мне и сочувствие к тому горю, которое все мы недавно пережили. Поэтому я готов употребить все усилия, чтобы его спасти, а двух злодеев передать в руки правосудия.

 Лучше самим с ними расправиться, великий масса, потому что они опять сумеют избежать ареста и снова начнут мстить!

-- Возвращайся, Моро, в Сен-Клу, чтобы избежать наказания. Я сам обо всем позабочусь. Если ты мне понадобишься, я призову тебя. А это награда за твои старания.

Эбергард подал негру набитый золотом кошелек. Моро упал на колени и протянул к Эбергарду руки.

-- Моро не заслужил награды! Моро охотно готов перенести любое наказание, если великий масса оставит его при себе и разрешит участвовать в ночных поисках!

-- Ты странный человек,-- сказал князь, благосклонно улыбаясь,-- деньги, которые я тебе предложил, отвергаешь и лучшей наградой для себя считаешь участие в преследовании негодяев. Я правильно тебя понял?

 Это будет величайшей наградой для бедного Моро, если масса позволит ему остаться здесь и возьмет с собой на ночную охоту!

Эбергард поднял Моро. Императорский негр нравился ему своим чистосердечием.

-- Хорошо, посмотрим. Можешь остаться. Надо все хорошенько обдумать. Покамест никому ни слова!

-- О, Моро сделает все, что великий масса прикажет!

Эбергард надавил ногой серебряную пластинку на полу. Вдали послышался звон колокольчика, и в комнату тотчас вошел Мартин. Увидев негра из Сен-Клу, к тому же одного, без Сандока, он очень удивился, но виду не подал.

 Возьми этого негра на свое попечение, Мартин,-- распорядился князь.-- О его заслугах я сообщу тебе позже.

-- О добрый Мартин! - разулыбался Моро широкоплечему гиганту, однако тот счел такое проявление чувств в присутствии своего господина неуместным и ограничился легким поклоном.

-- Как, вы знакомы? - спросил удивленный Эбергард.

Мартин смутился, припомнив ночь, проведенную в Сен-Клу, и по обыкновению стал поглаживать темно-русую бороду, а негр пояснил:

-- О, Моро хорошо знаком с Мартином через брата Сандока!

 Да, через Сандока,-- подтвердил Мартин.

-- В таком случае, ты будешь охотнее заботиться о своем знакомом. Никуда не отлучайтесь, вы оба понадобитесь мне еще до вечера. Прежде чем пойдешь к себе с Моро, прикажи шталмейстеру приготовить к двенадцати часам экипаж с шестью вороными!

Мартин вытаращил глаза.

Князь хотя и имел большую конюшню, способную соперничать даже с императорской, ездил обыкновенно парой. Зачем ему понадобился парадный экипаж, запряженный шестью арабскими скакунами?

Князь понял удивление Мартина.

 Чтобы не испытывать твоего любопытства,-- сказал он с улыбкой старому слуге,-- открою тебе, что я собираюсь ехать к императору. Кстати, мне понадобятся еще два лакея.

-- Все будет в точности исполнено, господин Эбергард,-- ответил Мартин, самодовольно улыбаясь,-- все будет сверкать и блестеть, а шестерка вороных, черт возьми, это просто роскошь!

-- Ты, я вижу, очень рад, что я еду к императору, и поступаешь в этом случае, как стареющая кокетка, стараясь нарядить меня получше, добрый мой старина!

-- Это не первый и не последний император, к которому вы едете, господин Эбергард,-- многозначительно возразил Мартин. Он дал знак негру следовать за собой и вышел из кабинета князя.

"Вот верный слуга, можно даже сказать - друг! - говорил про себя Эбергард.-- В горе и в радости он не покидал меня, а в жизни это редко бывает. Я от души люблю его, старого доброго Мартина, с его "черт возьми", которое так часто и непроизвольно срывается у него с языка... Как он гордится тем, что я еду к императору; уверен, что он приготовит все необходимое для этой поездки с особым тщанием.

Я буду строгим и неумолимым судьей! О, вы почувствуете тяжесть моей руки! Я надеялся обезвредить вас, послав на галеры, но вы пожертвовали жизнью двух людей для своего освобождения. Однако и этого вам показалось мало, кровопийцы! Вы отняли у меня юного Иоганна! Чаша моего терпения переполнилась, и горе вам, когда вы попадетесь в мои руки! Что не удалось полиции, несмотря на ее самопожертвование и труды, то удастся мне, а вы меня знаете! Еще недавно я предостерегал тебя, Фукс, я доказал тебе, что ты для меня не более чем детский мячик... Я дважды даровал тебе жизнь, теперь твой час пробил. И твой сообщник будет казнен, это последнее, чем я здесь займусь. Негодяй, связавшийся с Леоной, чтобы меня низвергнуть, жалкий человечек, лишенный чувства собственного достоинства, прибегающий для достижения своих целей к помощи каторжников, должен понести достойную кару за свои злодейства. Ему и графине не избежать своей судьбы, даже если моя рука и промахнулась бы! Погибель их предрешена, и да поможет мне Бог выявить их, обезвредить и этим помочь человечеству! В этом городе, давшем временный приют мне и моей дочери, я всецело занят ведением моего дела, направленного на благо человечества; если же результаты моих усилий слишком незначительны, то это объясняется не их тщетностью, а громадностью задачи, которую я поставил перед собой.

О, если бы каждый в своем кругу равным образом стремился к тому же, повсюду воцарились бы счастье и благоденствие, как в Монте-Веро, моем отечестве, куда я скоро должен возвратиться. Бог подвергнул меня тяжелым испытаниям, но вместе с тем явил мне свою безграничную любовь!..."

Эбергард готовился к поездке в Тюильрийский дворец. Он не надел ни мундира, ни блестящих регалий, но в цивильном костюме выглядел очень богатым частным лицом; только звезды, пожалованные некоторыми благосклонными к нему государями, украшали его широкую грудь.

Благородная осанка, спокойное, кроткое и красивое лицо украшали его более всего. Он отправлялся в парадном экипаже только для того, чтобы оказать императору должное уважение.

Так, июльский король соорудил крепкие форты, Наполеон III расширил улицы, чтобы работой занять и успокоить народ; он уничтожил старые бульвары и создал новые, поражающие своим великолепием; был он и творцом того громадного здания, постройку которого замышлял еще Генрих IV, и, несмотря на колоссальные издержки, вызванные перепланировкой улиц и сносом домов, соединил оба дворца - Лувр и Тюильри - и создал бесподобное сооружение, один вид которого поражал своим великолепием.

Взору предстает целый ряд колонн, аркад, павильонов и исполинских статуй, образующих прекраснейший ансамбль, который простирается по обе стороны от триумфальных ворот. Особого удивления достойны аркады, окаймляющие дворцовые постройки и заполняющие промежутки между павильонами. Из всех архитектурных украшений более всего заметна разукрашенная буква N, изображенная на всех мраморных арках и в центре лаврового венка, изваянного над парадным входом.

по мраморным ступеням лестницы в залы для адъютантов и камергеров. Император работал на первом этаже, в тех покоях, которые некогда занимала королева Мария-Антуанетта.

Наполеон III, этот невзрачный человек с желтым цветом лица, орлиным носом, черными усами и маленькой острой эспаньолкой, знал свое время и свой непостоянный народ - он знал, как управлять им и как легко подкупить его подарками. Император понимал, что народ прежде всего нужно занять, чтобы ему в голову не шли дурные мысли, и потому заботился о развлечениях, войнах и работе; это был опытный и умный человек, он улыбался при обстоятельствах, обескураживающих его предшественников; не слушая ничьих советов, никому не доверяя, держал он в руках своих бразды правления то слабее, то крепче - смотря по надобности.

Император, не скоро привязывающийся к людям и недоверчивый ко всем без исключения, тем не менее, чувствовал особую привязанность к князю Монте-Веро. На поклон князя он ответил со свойственной ему любезностью, его желтое, обычно малоподвижное лицо осветилось улыбкой, все реже и реже появляющейся в последнее время. С Эбергардом он не виделся со времени охоты в Сен-Клу.

 Приветствую вас, князь,-- сказал он.-- Имейте в виду, что я считаю своей обязанностью вознаградить вас за потерю, понесенную по моей милости. Вы, вероятно, пришли сообщить мне, что виновники пойманы?

-- Сир, я пришел испросить себе милости вашего величества,-- твердо и спокойно отвечал Эбергард. - Должен заметить, что виновники этого злодейского убийства никогда не будут найдены агентами господина префекта полиции.

-- Да, но это позор!

 Кроме того, сир, виновники, даже если и будут пойманы, всегда найдут способ избежать наказания.

 Вы напомнили мне о ла-рокетском происшествии, князь,-- сказал Наполеон с видимым неудовольствием.-- Я позабочусь о том, чтобы повторение подобных случайностей было невозможно!

-- Простите за откровенность, сир, но это невыполнимо!

-- Почему же, князь? Обер-инспектор тюрьмы Ла-Рокет, при котором случилось это происшествие, уже умер, другой чиновник заменил его.

-- И этот умрет, сир!

 Как так? Я не понимаю вас. Вы полагаете, что ла-рокетский инспектор умер насильственной смертью?

-- Господин д'Эпервье был отравлен!

-- Не может быть! - проговорил Наполеон и, схватив со стола колокольчик, громко позвонил. Появился адъютант.-- Пошлите сейчас же одного из камергеров к префекту полиции и прикажите немедленно эксгумировать тело покойного господина д'Эпервье, произвести вскрытие и исследовать, имеются ли признаки отравления... Я сам должен убедиться и расследовать это дело,-- сказал он Эбергарду, когда адъютант вышел.

-- Уверен, сир, что мои слова подтвердятся.

 Тогда мне придется сознаться, что вы, князь, знаете больше меня и лучше императорской полиции осведомлены в некоторых тонкостях! Но оставим пока это. Скажите, князь, вы, как и все люди, достойные зависти, имеете врагов?

 Наверное; но до тех пор, пока ненависть этих врагов направлена против меня лично, я не обращаю на них никакого внимания: они существуют для меня только тогда, когда, с целью задеть меня, вредят людям, которых я люблю.

-- Прекрасно и благородно, князь, но мне кажется, что ваше правило не всегда можно исполнить!

-- Рано или поздно, сир, мои враги бывают наказаны - не мною, так Провидением. Когда же в роли судьи приходится выступать мне, приговор мой строг, но всегда справедлив. Так бывало в те времена, когда мои владения не находились в таком цветущем виде, как сейчас, и строгость эта шла только на пользу делу. Теперь положение выправилось, и мне очень редко приходится прибегать к наказанию!

 Завидная доля! - не мог не сказать Луи Наполеон, одобрительно глядя на князя, и то ли с тайной целью оскорбить или унизить его, то ли из чисто человеческого любопытства задал такой вопрос: - Я слышал, князь, что вы связаны таинственными узами с дамой, имя которой теперь у всех на устах; это графиня Понинская, чьи приемы в Ангулемском дворце славятся баснословной роскошью; правда ли это?

-- Да, сир,-- твердо и спокойно отвечал Эбергард,-- эта дама была моей женой.

 Я удивлен, князь, и понятия не имел об этом. Графиня несколько дней назад испросила у меня аудиенцию и раскрыла мне некоторые странные обстоятельства своих семейных отношений; при этом она не скрывала глубокой ненависти к вам, из чего я и заключил, что между вами была какая-то связь. Берегитесь этой ненависти, князь! Графиня очень влиятельный человек, число ее приверженцев даже больше, чем я предполагал!

-- Судьба моя сложилась так, что за долгие годы пребывания в Европе пути наши странным образом постоянно пересекались. Это тяжелая участь, сир, но я терпеливо переношу ее! Планы и стремления, приведшие меня во Францию, осуществлены; осталось только наказать тех, кто достоин наказания; свершив во благо человечества и эту миссию, я надеюсь в скором времени возвратиться в мои далекие, но прекрасные владения.

 Вы говорите, планы, приведшие вас сюда, удалось осуществить?

-- С Божьей помощью удалось, сир!. Но кому из нас не остается чего-нибудь желать или о чем-нибудь сожалеть? Жизнь научила меня от многого отказываться, довольствоваться малым и благодарить Бога! С этими убеждениями я и возвращусь в отдаленную часть света, где нашел себе новую родину, и стану доживать свои грустные дни на той благословенной земле.

-- И вас это удовлетворяет? - спросил Наполеон.

 Забота а счастье и довольстве ближних, насколько хватит сил и средств,-- вот задача моей жизни и цель ее!

-- Очень странно,-- проговорил он наконец,-- это неслыханная борьба, она удивляет меня и интересует. Графиня Понинская всеми силами старается ввергнуть окружающих в бедствия и нищету; вы же, князь, жертвуете всем, чтобы каждый был доволен и счастлив! Я желаю вам успехов во всех ваших начинаниях и обещаю, что вы получите неограниченную власть наказывать и преследовать виновных, если подтвердится то, что вы мне только что сообщили. До свидания, князь!

Эбергард поклонился императору, пожал протянутую ему на прощанье руку и быстро направился к двери.

У портьеры он еще раз обернулся и поклонился Луи Наполеону, задумчиво глядевшему ему вслед.

Но едва князь Монте-Веро скрылся, Луи Наполеон вернулся к прежнему строю мыслей и с иронической усмешкой сказал сам себе:

-- Мечтания надо оставить в стороне, если хочешь царствовать.

На следующий день Эбергард получил бумагу, подписанную собственноручно императором и дававшую ему право изловить виновных и наказать их по всей строгости, потому что при медицинском освидетельствовании трупа господина д'Эпервье оказались, как и предсказывал князь, признаки отравления.