Дон Карлос.
Том 1. Часть 1.
XII. Поцелуй и удар шпаги

XII. Поцелуй и удар шпаги

Амаранта поселилась со своим мальчиком за городом, в уютной комнатке, в которой графиня Инес устроила ее с заботливостью сестры.

И действительно, если что и могло благотворно повлиять на душу столько испытавшей девушки, так это именно близость чистой, свежей природы, вид леса и красоты Божьего мира, окружавшей ее.

Эта перемена и любовь самоотверженной подруги и в самом деле оказали благотворное влияние на Амаранту. Она стала спокойнее, к ней вернулась способность плакать, а слезы так необходимы в горе, так смягчают боль. Она снова занялась своим ребенком с сознанием того, что исполняет свой долг.

так понятно!

Как могла бедняжка отказаться от любви, которая была для нее всем! Как могла она научиться презирать и забыть неверного, бросившего ее, когда вся ее жизнь принадлежала ему, когда воспоминаниями о нем были полны ее думы и сны! Любящему сердцу трудно отказаться от последней надежды. Амаранта простила ему все зло, которое он ей принес. Она надеялась втайне, что он еще раскается, как в тот вечер, и вернется.

Несчастная, она еще не все знала! Но вскоре предстояло угаснуть и последнему лучу надежды, она должна была лишиться ее самым мучительным и жестоким образом.

Раз, около полудня, перед маленьким уютным домиком остановилась карета графини, и Амаранта поспешно вышла встретить ее. Они нежно обнялись и вошли в дом.

Графиня и в этот день была так же ласкова, как прежде, но вместе с тем как-то особенно серьезна и грустна. Амаранта догадалась, что у нее тяжело на сердце.

-- Ты открыла мне свою душу и свою жизнь, Амаранта, -отвечала молодая графиня, - и я расскажу тебе свою тайну и рассказала бы, даже если б ты и не спросила меня о причине моей грусти. Укачай дитя, оно уже совсем спит, а потом выйдем на воздух, там я расскажу тебе все!

Немного погодя обе подруги уже шли по дороге, ведущей к лесу и хорам, а экипаж ехал за ними в некотором отдалении.

-- До сих пор я тебя утешала, - начала Инес, - а теперь сама страдаю от несчастной любви. Я горячо, безмерно люблю дона Мануэля де Албукерке, но мой отец назначил мне в мужья другого.

-- Твой отец смягчится, он не захочет разрушить твоего счастья, - сказала Амаранта.

 Оно уже разрушено, и изменить нельзя ничего! Отец дал уже слово этому человеку, считая союз с ним счастьем для меня. Он и не подозревает, что это счастье сделает мою жизнь непрерывным мучением.

-- Отчего же ты не поговоришь откровенно с отцом, Инес? От тебя зависит предупредить зло.

-- Амаранта, ты не знаешь моего отца. При всей своей доброте и любви ко мне он непреклонен и не изменит того, что однажды решил. Мое нежелание он назовет глупостью. Я долго боролась с собою, теперь ты знаешь мое горе.

-- Так и ты несчастна! - грустно сказала Амаранта. - Значит, мы действительно сестры, сестры по страданию!

-- Я никогда не буду принадлежать Мануэлю, и мой долг - сказать ему это прямо. Он знает, что служит препятствием нашему союзу, но все еще надеется устранить его. Я поступила бы нехорошо по отношению и к тому, и к другому, если бы продолжала принимать доказательства любви Мануэля, поэтому я решилась сказать ему это и проститься с ним, - продолжала Инес взволнованным голосом. - Мне будет тяжело, но надо преодолеть себя. Сердце разрывается при одной мысли, что надо расстаться с ним навсегда, но так должно быть! Как я переживу это, Амаранта! Я уже начинаю бояться будущего и самой себя. Жаль и того, кто разлучает меня с Мануэлем, потому что ему будет принадлежать только рука моя, сердце же и жизнь принадлежат Мануэлю до последнего моего вздоха.

 И я так же горячо любила, - прошептала Амаранта, - но за кого же просватал тебя отец? - спросила она.

-- Пока это еще секрет, но тебе я скажу - за дона Карлоса Бурбонского.

-- За того принца, который добивается престола?

-- Да.

-- О, теперь я понимаю твердость твоего отца!

 Сегодня, перед закатом солнца, я последний раз увижусь с Мануэлем там, за лесом, недалеко от уединенной гостиницы Сан-Педро.

Голос ее прерывался от слез.

-- Никто не знает об этом, кроме нас троих, и ты, Амаранта, пойдешь со мной, ты будешь стоять невдалеке, а когда мы простимся, прижмешь к своему сердцу бедную Инес, похоронившую свою любовь и свое счастье. Скажи, согласна ли ты на это?

-- Я разделю твое горе, я пойду с тобой, Инес, - отвечала Амаранта, нежно обняв молодую графиню. - Грустная это будет поездка.

-- Да, я все время боюсь, что не выдержу и не исполню своего решения. Мне кажется, что, отказавшись от Мануэля, я перестану жить, и так больно становится в груди, так тяжело, что я готова плакать не переставая. Но нельзя поступить иначе, хотя бы даже сердце мое разбилось от этого.

 А Мануэль знает, что его ждет сегодня? - спросила Амаранта.

-- Нет, он просто просил свидания, и я ему обещала, сама назначив место и время.

-- Бедный! Как мне жаль и его!

-- Эта жертва слишком тяжела для меня, лучше бы я умерла, - прошептала Инес, пряча лицо на груди подруги.

Амаранта ничего не могла ответить. Несколько минут они простояли так, потом графиня подняла голову и твердо сказала:

 Так должно быть! Сядем в карету, дорога неблизкая.

Она приказала кучеру остановиться, не доезжая до гостиницы Сан-Педро, и прекрасные лошади быстро понесли их по дороге. Все ближе и ближе подступали темный лес и горы.

Гостиница Сан-Педро, окруженная великолепными старыми деревьями, стояла у подножья горы, недалеко от Мансанареса.

Когда они достигли опушки леса, кучер остановил лошадей. Инес велела ему ждать здесь их возвращения, а сама с Амарантой углубилась в чащу леса.

Карета остановилась шагах в ста от гостиницы.

Амаранта ясно увидела сквозь деревья приближавшегося всадника и остановилась, а Инес пошла вперед, туда, где ее мог увидеть Мануэль.

Соскочив с лошади, он привязал ее и поспешил к возлюбленной, сердце которой сильно забилось от волнения.

-- О, как драгоценен для меня этот час, моя дорогая! - с чувством сказал он, протягивая ей руку. - Я снова вижу тебя!

-- Кто знает, Мануэль, останется ли он для вас так же драгоценен и тогда, когда пройдет, - отвечала молодая графиня, отворачиваясь.

 Что это значит? Отчего у тебя такое грустное лицо, Инес? Ты плакала? Да, да, ты плакала! Скажи скорей, милая, что случилось?

-- Вы знаете что, Мануэль!

-- Помолвка? Но ты не должна принадлежать этому человеку, он всегда был авантюристом, а теперь хочет против воли Испании присвоить себе ее корону! И из-за этого ты плачешь? О, как бы я хотел целовать эти слезы, ведь ты плакала обо мне! Твоя любовь - мое блаженство, мое сокровище, Инес! Не отчаивайся! Прочь все грустные мысли! Мануэль твой! Он клянется тебе в любви и верности и только возле тебя найдет свое счастье.

-- Никогда я не могу быть вашей, Мануэль! Мы должны проститься!

-- Проститься, Инес? Ты ли это говоришь? В твоем ли милом сердце зародилась такая мысль? Послушай, если бы я захотел предложить тебе разлуку, я бы не смог. Моя любовь сильнее моей воли! Отчего же моя Инес так изменилась? Прогони эти мучительные мысли!

 Нам суждено расстаться, Мануэль! Я не могу быть невестой двоих. С доном Карлосом меня связывают слово и воля отца, а с вами - сердце. Надо выбрать одно, и я выбираю труднейшее, Мануэль, потому что так должно быть. Простимся же, простимся навсегда.

-- Инес! - вскричал Мануэль с дрожью в голосе. - Инес, ты решаешься оттолкнуть меня? О, ты никогда не любила меня! Ты ошибалась, принимая за любовь то, что не было ею.

Молодая графиня мучительно боролась с собой.

-- О, не говорите так, Мануэль! - молила она тихим, дрожащим голосом. - Если бы вы знали, как это мучительно для меня! Вы сомневаетесь во мне, пусть так, я и это перенесу. Дай Бог, чтобы когда-нибудь я могла доказать вам то, что испытываю теперь.

-- Так не будем разлучаться, милая! - вскричал Мануэль, обхватив рукой молодую графиню. - Не будем разлучаться! Не отталкивай меня!

 Прощайте, Мануэль.

-- Останься! О, останься еще! Я не могу поверить, не могу мириться с тем, что должен расстаться с тобой.

-- Мое сердце принадлежит навеки вам одному, Мануэль!

С криком восторга он обнял ее и страстно поцеловал в губы.

В эту самую минуту послышались приближающиеся голоса и шаги. Какой-то всадник соскочил с лошади.

 Клянусь всеми святыми, это она! Этот наглец обнимает ее, - раздался голос.

-- Святая Мадонна! Что это? - прошептала Инес.

-- Что такое? Кого вы здесь ищете? - вскричал, хватаясь за шпагу, Мануэль.

-- О наглец! - крикнул в ответ офицер, подбегая с поднятой шпагой.

-- Принц! - прошептала, бледнея и едва держась на ногах, Инес. - Дон Карлос!

 И как раз кстати, теперь вы не уйдете от меня! - вскричал Мануэль, выхватывая шпагу.

-- Ради Бога, сжальтесь, - взмолилась Инес, бросаясь между ними.

-- В монастыре вы ускользнули от меня с хитростью труса, - вскричал Мануэль, бережно отстраняя молодую графиню, - но здесь я поймаю вас! Защищайтесь!

Мануэль напал на дона Карлоса, и в тишине раздался звон скрестившихся шпаг. Заходящее солнце окрасило эту картину тревожным кровавым заревом.

В эту минуту привлеченная звоном оружия между деревьями показалась Амаранта. Взглянув на сражавшихся, она вдруг побледнела и громко вскрикнула.

 Это он, - прошептала она, - этот офицер - Жуан!

-- Который? - спросила Инес в волнении и тревоге и, поспешно подходя к Амаранте, прибавила: - Укажи, который поклялся тебе в любви и покинул тебя'

-- Офицер со звездой на груди!

-- Дон Карлос! О, ради Бога, взгляни еще раз, Амаранта, он ли это!

-- Клянусь святой Мадонной, это он!

защищался уже с трудом и шаг за шагом начал отступать перед опаснейшим бойцом Мадрида.

-- Сдавайтесь! - крикнул Мануэль. - Вы мой пленник, или я убью вас следующим ударом шпаги!

Дон Карлос, ничего не отвечая, быстро взглянул в сторону и с демонической улыбкой на бледном лице продолжал драться, пытаясь выиграть время. Он не обращал внимания на кровь, сочившуюся из раны на шее; боль в руке, лишь недавно освободившейся от повязки, тоже давала себя знать. Он, стиснув зубы, напрягал последние силы, чтобы удержать в руках шпагу.

-- Так умри же! - крикнул Мануэль. Но в эту минуту рядом с доном Карлосом появился его брат. Шпага дона Альфонса достала Мануэля, и он, пошатнувшись, упал, обливаясь кровью, брызнувшей из раны на лбу. Альфонс между тем, подхватив брата, увлек его прочь с торжествующим и самодовольным видом. И тут же, вскочив на лошадей, они умчались.

Инес и Амаранта поспешили к дону Мануэлю де Албукерке, лежавшему без чувств на траве с залитым кровью лицом.