Дон Карлос.
Том 1. Часть 2.
XVIII. Ночь в Альгамбре

XVIII. Ночь в Альгамбре

Перенесемся с севера Испании на юг, в благословеннейшую из ее провинций - Андалузию.

Над этой полосой земли расстилается вечно голубое, безоблачное небо; здесь гитана наигрывает на своей гитаре то бешено веселые, то грустные песни, нежась под тенью густых каштанов; здесь прекраснее цветут апельсиновые и миндальные деревья, роскошнее распускаются розы, и пальмы качают своими вершинами над душистыми, цветущими кустарниками.

Куда ни обернись - везде сияние солнца и аромат! Вечером в тени деревьев и на берегу реки гуляют красивые девушки и сильные, статные мужчины.

Кусок хлеба, сигарета, возможность лежать и мечтать - и андалузец счастлив, ему больше ничего не надо.

Гранада! Севилья! Кто не слышал названий этих городов! Окруженные садами, они лежат, как два бриллианта в золотой оправе. Сыны этой любимой солнцем земли беззаботно полагаются на ее плодородие и не любят работать.

С высоты холма на прекрасную старую Гранаду смотрит Альгамбра - живописное, древнее произведение архитектуры.

И теперь еще стена с множеством башен окружает огромную цитадель. Прежде здесь была крепость мавританских королей, владевших этой частью Испании, и до сих пор она осталась крепостью.

разрушенного по его приказанию зимнего дворца мавританских королей.

Великолепный парк отделяет Альгамбру от Торрес Бермаяс, другого форта, выстроенного еще, вероятно, финикийцами.

Сам дворец, архитектурные украшения которого показывают, что тут уже не соблюдался больше прежний строгий запрет на скульптурное изображение живых существ, заключает в себе два двора, один из них называется Львиным, потому что там устроен прекрасный фонтан с фигурами двенадцати львов. В эти дворы выходят хорошенькие крылечки с колоннами, их окружают садики с журчащими ручейками, прохладные домики с балконами на наружной стороне; с этих балконов открывается очаровательный вид на окрестные ландшафты и на Гранаду.

Но снаружи Альгамбра имеет строгие, несколько тяжелые очертания, сам дворец давно необитаем, теперь это только памятник давно минувшим дням. С пустынной, обширной равнины, по которой идет дорога в Альгамбру, красные стены ее видны издалека.

На огромном протяжении нет ни холмика, ни леса - только трава, выжженная солнцем, да кое-где маленькие возделанные клочки земли, на которых пытаются выращивать маис, виноград и оливки. Не попадется тут и ни одного селения, никакого человеческого жилья. Разве только изредка по дорогам, перерезающим эту пустыню, тянутся караваны мулов и слышатся однообразные крики погонщиков. Только те места, где проложены железные дороги, немного более оживлены.

чтобы она дала все, что им нужно, но обрабатывать ее они не будут.

По этой-то пустынной равнине поздно вечером ехали два всадника, завернувшись в легкие, короткие плащи. Они направлялись от одной из ближайших станций железной дороги туда, где вдали виднелись Альгамбра и Гранада.

Солнце готово было закатиться, и его огромный, пламенный шар окрасил все вокруг в изумительные цвета. Пустыня тонула в море лучей.

Кругом царила торжественная тишина. Становилось свежо. Наступило то время года, когда после заката сразу делается холодно. Вдали вырисовывались мрачные силуэты красного замка и его огромные стены.

-- Все готово, принципе, - сказал один из всадников, - теперь достаточно будет малейшего знака, и мятеж вспыхнет.

 Вы позаботились, чтобы часть провинции приняла в нем участие, капитан Идесте?

-- Все сделано по вашему приказанию, принципе; вся провинция восстанет, и недовольные соберутся отовсюду.

-- Вы говорили о каком-то сеньоре, с которым встретились в Картахене, что это за личность?

-- Это офицер, носящий ваше имя, принципе.

-- Его зовут Кортецилла? Я и не знал, что у меня есть родственник с этим именем!

 Он происходит от боковой линии. Услышав, что я из Мадрида, он спросил меня, не знаю ли я какого-нибудь графа Кортециллу. Я ответил отрицательно, и тогда офицер сделался разговорчивее. Он рассказал, что настоящее имя этого графа Вэя, он был усыновлен одной из сестер своего отца, называвшейся Кортецилла. Я стал слушать внимательнее, чтобы потом передать все вам, принципе!

В эту минуту разговор был прерван резким криком сыча.

-- Чивато1 близко, - тихо сказал граф Кортецилла. - Остановимся и привяжем лошадей там, в кустах.

Капитан прислушался.

чивато - новоизбранные члены тайного общества Гардунии] давали знать другим компаньерос о приближении всадников.

Привязав лошадей в кустах у стены, они пошли к тому месту, откуда слышался крик; навстречу им вышел человек, закутанный в большой плед, и окликнул их.

-- Во имя Гардунии! - отвечал, понижая голос, граф Кортецилла.

 Спасение заговорщикам, - сказал чивато, низко поклонившись ему.

-- Компаньерос здесь? - спросил граф.

-- Точно так, принципе, они ждут вас и капитана в замке.

-- Кто дежурный офицер?

-- Капитан Пеносто.

 Он предупрежден?

-- Предупрежден, принципе.

-- Сколько компаньерос?

-- Четверо, принципе. Суперьоры Кордовы, Севильи, Гранады и Мурсии, - отвечал караульный. - Вчера явился еще один чиновник Толедского банка.

Граф Кортецилла и Мигель Идесте через широкий проход в стене вышли на большую площадь и направились к красному замку. У портала к ним подошел еще чивато.

 Принципе, - сказал он, низко поклонившись, - сеньоры ждут вас в Бассейновом дворе.

-- Больше здесь никого нет?

-- Капитан удалил караульных, замок пуст.

Граф Кортецилла и Идесте поднялись на крыльцо и подошли к решетчатой двери, выходившей на широкий, четырехугольный мрачный Бассейновый двор Альгамбры, слабо освещенный лунным светом.

С одной стороны шел двойной ряд арок, а с трех остальных двор огораживали мрачные стены, наполовину скрытые кустарником, деревьями и цветами. Посреди двора находился большой четырехугольный бассейн, а возле него бил маленький фонтан; от этого здесь было очень прохладно, даже сыро. Вокруг бассейна шла широкая мраморная панель, так что возле цветущих кустарников можно было прохаживаться совершенно спокойно, не боясь быть подслушанным.

Капитан Идесте, пройдя с графом под арки, вернулся назад, а граф один вошел во Двор. Под кипарисами и лаврами стояло пять человек в черном. Когда граф подошел к ним, они поклонились и суперьор Кордовы представил ему нового члена Гардунии, чиновника Толедского банка сеньора Арко.

-- Я принял от него присягу в верности, - прибавил он.

-- Возвратясь в Толедо, - обратился граф к чиновнику, - вы представитесь суперьору и поступите в его распоряжение, сеньор Арко. Он объяснит вам права и обязанности члена нашего общества.

-- Слушаю, принципе, и готов помочь вам изъять три миллиона, внесенные в Толедский банк. Я могу указать, как найти деньги. Они хранятся в подвалах здания, выложенных листовым железом. Ключи от этих подвалов я доставлю для снятия слепков суперьору по возвращении в Толедо.

 За эту услугу вы станете членом Гардунии с годовым окладом, но не забудьте, что малейшее подозрение будет стоить вам жизни.

-- Я готов искупить смертью всякую неверность со своей стороны.

-- Сегодня я собрал вас, сеньоры, - продолжал граф, - с тем, чтобы выслушать все, что не может быть передано через посланных, и намерен повторять такие встречи, чтобы не возникло никаких разногласий с суперьорами.

-- Мы очень благодарны за это, принципе, - сказал правитель Севильи, старик лет восьмидесяти, - я служил уже при трех принципе, и всегда эта мера вела к самым лучшим результатам.

-- Для вас будет новостью узнать, что алькальд Гранады поклялся выследить Гардунию! - объявил суперьор Гранады. - Он поехал в Мадрид, по-видимому, для того, чтобы собрать подробные сведения о ней и начать серьезно действовать. Но я боюсь, что он не доедет до столицы и умрет в самом начале своих действий.

 От имени моих собратьев прошу позволения предложить один вопрос высокому принципе! - начал суперьор Кордовы.

-- Говорите, я сегодня здесь именно для того, чтобы решать все важные вопросы!

-- Дело, о котором я хочу говорить, - продолжал суперьор, - сильно занимает всех моих собратьев, и потому желательно было бы уяснить его. Распространился слух между нами, что высокий принципе выдал дону Карлосу пять миллионов, взятых из северных банкирских контор. Так как эти пять миллионов составляют собственность Гардунии, то я позволю себе спросить, основательны ли эти слухи?

Граф Кортецилла, видимо, не ожидал этого, он был сильно рассержен, но подавил свой гнев.

-- Хотя принципе и не обязан давать отчета в своих тайных распоряжениях, - сказал он, - но я сделаю исключение на этот раз и отвечу вам. Дон Карлос действительно получил означенную сумму!

 Принципе не подлежит проверкам, - заметил старый суперьор Севильи, - но должен давать отчет по вопросам управления обществом!

-- На это я всегда готов, сеньоры, - высокомерно отвечал граф Кортецилла, - но не забудьте, что принципе имеет полное право распоряжаться всеми наличными средствами для поддержания своего могущественного положения.

-- Да, когда дело идет об интересах Гардунии, - прибавил суперьор Мурсии.

-- Высокий принципе позволит мне заметить, - сказал суперьор Кордовы, - что его распоряжение относительно этих пяти миллионов относят к его частным делам; ходят слухи, что он отдал их в приданое за дочерью, а не ради целей Гардунии.

-- Кто смеет возводить подобное обвинение? - вскричал Кортецилла, хватаясь за шпагу. - Смерть ему! Принципе Гардунии стоит так высоко, что никто не может безнаказанно оскорблять его!

 Простите! Выслушайте! Вы не так поняли наше намерение!.. - вскричали суперьоры, перебивая один другого.

-- Принципе не обязан посвящать каждого суперьора в свои тайные планы, - продолжал граф, - он один может судить свои дела! На этот раз я сделаю исключение и объясню вам все, суперьоры Гранады, Севильи, Кордовы и Мурсии! Пять миллионов действительно выданы дону Карлосу, чтобы привлечь его на нашу сторону и заставить молчать! Его деятельность уже принесла громадные выгоды Гардунии.

-- Мы привыкли ценить ум принципе, - отвечал суперьор Кордовы, - и далеки были от мысли подозревать его, нам хотелось только выяснить дело, чтобы разом прекратить толки. Нашлись люди, решившиеся говорить, что принципе пожертвовал пятью миллионами для удовлетворения своего честолюбия, для того, чтобы сделать свою дочь королевой!

-- Так слушайте же, вот в чем состоял мой тайный план! Я желал этого союза для блага Гардунии, вот документ, который докажет вам справедливость моих слов, - сказал граф Кортецилла, подавая седому суперьору Севильи бумагу. - Сколько выгод принес бы Гардунии такой союз ее принципе с доном Карлосом! Сколько силы и влияния приобрела бы она! Но дон Карлос обманул меня, и я пользуюсь случаем высказать вам это.

-- Ваш план прекрасно задуман, - сказал суперьор Севильи, - вы делали все для блага Гардунии!

 Яготов был пожертвовать дочерью, а меня смеют обвинять в эгоистических замыслах! Не задумываясь, объявил бы вам, что дон Карлос заслуживает смерти за нарушение слова, но пока мы еще можем обращать в свою пользу устраиваемые им беспорядки!

-- Вы достойны удивления, принципе! - вскричал суперьор Кордовы. - Свою жажду мести вы приносите в жертву интересам Гардунии! Одно это уже бесспорно доказывает вашу мудрость и ваше великодушие!

-- Мы скромно преклоняемся перед вашей властью! - заключили суперьоры.

Сходка в Альгамбре разошлась.