Рассказ без развязки
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Рассказ без развязки

СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ

БРЕТЪ-ГАРТА

Томъ второй

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Типогр. Высочайше утвержд. Товар. "Общественная Польза" Большая Подъяческая, No 39
1895

Разсказъ безъ развязки.

Это случилось въ пульманскомъ спальномъ вагоне, на одной изъ западныхъ железныхъ дорогъ. Я очнулся отъ первой дремоты, овладевающей всегда путешественникомъ, и съ ужасомъ убедился, что проспалъ только два часа и большую часть длинной зимней ночи предстояло сидеть съ открытыми глазами.

Утративъ надежду заснуть, я задумался о многомъ и сталъ задавать себе различные вопросы. Отчего одеяла въ спальныхъ вагонахъ не походятъ на все прочiя и, охватывая тело какой-то холодной массой, ложатся тяжелымъ гнетомъ, нисколько не согревая? Отчего занавеси надъ койками такъ толсты и такъ душны? Отчего пассажиры не предпочитаютъ дремать, сидя всю ночь въ простомъ вагоне, чемъ лежать, не смыкая глазъ, въ спальномъ? Потомъ воспоминанiе о позднемъ обеде на станцiи, тяготившемъ меня не менее холоднаго одеяла, подняло новый рядъ вопросовъ. Отчего на всемъ американскомъ континенте не подаютъ ни одного местнаго кушанья, а карта каждаго ресторана или буфета составляетъ бледный сколокъ съ столичныхъ прейсъ-курантовъ, причемъ единственное различiе заключается въ более или менее дурномъ приготовленiи блюдъ? Отчего американецъ, путешествуя, всегда спрашиваетъ индейку съ брусничнымъ желе? Отчего служанки въ ресторанахъ, набравъ въ охапку множество тарелокъ, сдаютъ ихъ, какъ карты, черезъ ваши головы и потомъ, мгновенно отойдя, принимаютъ гордую, презрительную позу, какъ-бы говоря: "Если вы думаете, сэръ, что я вамъ дозволю фамильярное обращенiе со мною, вы жестоко ошибаетесь".

Однако, лежа съ открытыми глазами въ спальномъ, вагоне, я не только задавалъ себе вопросы, но и делалъ замечанiя, которыя, вероятно, не приходятъ въ голову дневнымъ пассажирамъ; напримеръ, что скорость поезда не всегда одинакова. Отъ времени до времени паровозъ, очнувшись, беретъ дружнее, какъ-бы говоря следующимъ за нимъ вагонамъ: "Ну, ну! братцы, такъ нельзя, мы не поспеемъ впередъ!" При этомъ въ учащенномъ пыхтеньи паровоза всегда слышится какой-то поэтическiй мотивъ, зависящiй отъ местныхъ условiи железныхъ дорогъ. Такъ на центрально-нью-iоркской линiи, где полотно гладкое и стальные рельсы безъ перерывовъ, въ пыхтеньи паровоза торжественно раздается одинъ изъ духовныхъ гимновъ Занки и Моди. На нью-iоркско-нью-говенской дороге, где множество поперечныхъ ветвей и где свистъ машины не замираетъ ни на минуту, ясно слышится лихой припевъ: "Беги, беги, Томъ, красотка тебя ждетъ!" На квебекской линiи, среди девственныхъ лесовъ, я ясно слышалъ, какъ паровозъ красноречиво декламировалъ первыя строфы поэмы Лонгфелло "Эванжелина": "О, лесъ вековой, вечный!" Наконецъ, однажды ночью, но ужь не помню на какой дороге, поднявъ стору, чтобы полюбоваться на снежный пейзажъ, залитый серебристымъ светомъ луны, я тотчасъ получилъ выговоръ отъ паровоза, громко, хотя и мелодично распевавшаго, какъ Эолова арфа: "Спусти стору, спусти стору!"

Среди всехъ этихъ и другихъ размышленiй пробило четыре часа. Въ уборной слуга уже чистилъ сапоги. Мне очень хотелось заговорить съ нимъ, но я во время вспомнилъ, что всякая попытка вступить въ разговоръ съ кондукторомъ или слугою всегда принимается ими за желанiе причинить ущербъ компанiи, которой они служатъ. Я вспомнилъ, какъ однажды я старался убедить кондуктора, что неблагоразумно производить поверку билетовъ ровно въ полночь, и онъ обошелся со мною, какъ съ сумашедшимъ. Нетъ, решительно не было никакого средства избавиться отъ душнаго, нестерпимаго одиночества. Я поднялъ стору и посмотрелъ въ окно. Мы проезжали мимо фермы; слабое мерцанiе фонаря, вероятно, въ рукахъ работника, слегка освещало овинъ, а далеко-далеко на горизонте небо уже розовело. Наконецъ-то повеяло утромъ.

На последней станцiи въ вагонъ сели два пассажира. Они поместились другъ противъ друга въ пустомъ отделенiи и разговаривали между собою отрывочно, позевывая и, очевидно, тяготясь обществомъ другъ друга. Когда я взглянулъ на нихъ изъ-за занавеси моей койки, одинъ изъ нихъ говорилъ другому самымъ апатичнымъ тономъ:

-- Да, одно время онъ былъ очень популярнымъ гробовщикомъ...

-- 2-й пассажиръ (не менее апатично). А былъ онъ... этотъ гробовщикъ, христiаниномъ? Ходилъ онъ въ церковь?

-- 1-й пас. (задумчиво). Не знаю, можно-ли сказать, что онъ исповедывалъ христiанство, но его считали верующимъ.

-- 2-й пас. (после долгаго молчанiя и чувствуя, что общественный долгъ обязывалъ его сказать что-нибудь). А почему онъ былъ популярнымъ гробовщикомъ?

-- 1-й пас. (лениво зевая). Наибольшей популярностью онъ пользовался у вдовъ и вдовцовъ, благодаря своему искусству утешать ихъ чувствительными фразами изъ священнаго писанiя и собственнаго житейскаго опыта. Онъ самъ, говорятъ, похоронилъ трехъ женъ и пятерыхъ детей; последнiя изъ нихъ умерли отъ дифтерита. Я не знаю, правда-ли это, но такъ говорятъ.

2-й пас. Но какъ-же онъ потерялъ эту популярность?

1-й пас. Въ томъ-то и вся исторiя. Онъ, видите-ли, не довольствовался темъ, что бралъ на себя, какъ другiе гробовщики, полное устройство похоронъ, но вводилъ разныя новизны въ свое ремесло, напримеръ, онъ выработывалъ физiономiю покойника.

2-й пас. Какъ выработывалъ?

1-й пас. Вотъ, изволите-ли видеть. Вамъ, вероятно, случалось замечать, что лица покойниковъ имеютъ непрiятное выраженiе?

2-й пас. Да.

1-й пас. Вотъ, напримеръ, я устроивалъ похороны Мэри Нобльсъ, дочери подруги моей жены; славная эта была девушка, красивая и набожная христiанка. Но несмотря на великолепный гробъ съ рюшемъ и цветами, я долженъ сознаться, что покойница производила отталкивающее впечатленiе.

2-й пас. Неужели?

1-й пас. Вотъ, для того, чтобы покойникъ не отталкивалъ отъ себя живыхъ, гробовщикъ, - его звали Вилькинсъ, - и выработывалъ приличное выраженiе лица. Онъ достигъ въ этомъ деле, надо правду сказать, такого искусства, что за известную плату онъ придавалъ покойнику то или другое выраженiе. Столько-то стоила улыбка христiанскаго смиренiя, а столько-то, - конечно, гораздо дороже, - сiянiе надежды на будущую жизнь.

2-й пас. Я желалъ-бы знать...

1-й пас. (перебивая). Я самъ сомневался, согласна-ли такая работа съ св. писанiемъ, но пасторъ успокоилъ меня, сказавъ, что онъ будетъ смотреть сквозь пальцы, пока Вилькинсъ выказываетъ свое искусство на известныхъ своею набожностью прихожанахъ. Но когда умеръ Сай Дунгамъ... вы помните Сая Дунгамъ?

Наступило продолжительное молчанiе. Второй пассажиръ смотрелъ въ окно и, повидимому, забылъ о существованiи своего соседа. Высунувъ голову изъ-за занавески, я увиделъ, что четыре другiе пассажира, подобно мне, нетерпеливо также высунули головы, любопытствуя услышать конецъ разсказа. Между ними была одна женщина, которая, увидавъ меня, тотчасъ скрылась, но колебавшаяся занавеска ея койки ясно доказывала, что интересъ къ разсказу въ ней нисколько не ослабелъ. На самомъ деле, во всемъ вагоне было только два человека вполне равнодушныхъ: пассажиры, беседа которыхъ такъ интересовала насъ всехъ.

2-й пас. (оторвавшись, наконецъ, отъ окна). Что вы сказали о Сае Дунгамъ?

его, гордое и богатое, не пожалело денегъ на похороны, и я долженъ сознаться, что никогда не видывалъ подобнаго блеска. Вилькинсъ, надо сказать правду, превзошелъ себя. Онъ придалъ лицу блуднаго сына выраженiе, No 1 (по таксе самое дорогое), т. е. надежды на будущую жизнь. Это ужъ было слишкомъ и даже пасторъ сталъ поговаривать, что надо положить конецъ его ремеслу. Однакожъ, не отъ того потерялъ онъ свою популярность...

Новое молчанiе. Второй пассажиръ не выражалъ ни малейшаго желанiя узнать, почему гробовщикъ потерялъ свою популярность. Но изъ-за занавески соседнихъ коекъ высовывались лица, съ нетерпенiемъ и даже злобой желавшiя услышать результатъ системы выработыванiя мертвыхъ физiономiй.

2-й пас. (вдругъ вспомнивъ предметъ беседы). Да, отчего-же онъ сталъ непопуляренъ?

1-й пас. (очень спокойно). Отъ слишкомъ большаго рвенiя... т. е., я такъ предполагаю, а факты мне положительно неизвестны. Когда, два месяца тому назадъ, умеръ мужъ м-съ Видскомбъ, она очень горевала, хотя могла, кажется, къ этому привыкнуть, похоронивъ ранее двухъ мужей! Вы знаете, что она была замужемъ за Джономъ Баркеромъ?

2-й пас. (съ заметнымъ интересомъ). Это не правда.

2-й пас. А я присягну.

Чикаго, прiехалъ на похороны. Онъ вместе со всеми пошелъ взглянуть на покойника, на лице котораго была небесная улыбка, и все говорили, что покойный уже получилъ высшую награду за свою примерную жизнь. Вдова, какъ все женщины, съ утешенiемъ слушала комплименты, расточаемые покойнику. Вдругъ докторъ обратился къ ней съ вопросомъ: "отъ какой болезни умеръ вашъ мужъ?" - Бедная вдова отвечала со слезами: "Отъ чахотки, скоротечной чахотки". Докторъ былъ неверующiй и громко воскликнулъ: "Чортъ возьми, чахотка! Какъ-бы не такъ! Онъ умеръ отъ яда. Посмотрите, какъ сведены все личные мускулы. Это - riser sardonicos, отъ стрихнина". - "Помилуйте, докторъ, произнесла съ ужасомъ вдова, - это улыбка христiанской покорности воле Провиденiя". - "Чортъ возьми! Я вамъ говорю, что это ядъ! снова произнесъ докторъ; - и..." Однакожъ мы уже прiехали. Вотъ и Джульета!

Двое или трое изъ пассажировъ, заинтересовавшись разсказомъ, воскликнули съ своихъ коекъ:

-- Эй вы, господинъ! Чемъ же кончилось...