Роман в долине Мардонио

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Роман в долине Мардонио (старая орфография)

СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ

БРЭТ-ГАРТА.

С биографическим очерком и портретом автора.

Книга VII.

РОМАНЫ, ПОВЕСТИ.
РАССКАЗЫ.

Издание т-ва И. Д. Сытина.

Роман в долине Мардонио ¹).

¹) Мардонио - "Земляничное дерево" - ягода ярко-красного цвета.

I.

Задвижка у садовой калитки ранчо Фолинсби два раза щелкнула и нарушила ночную тишину.

Калитка покрыта была такой глубокой тенью в эту волшебную ночь, что сам "старый Фолинсби", сидевший на веранде, ничего не мог разглядеть, кроме огромной мужской шляпы и развевающихся рядом лент у входа в сад под соснами.

Старик дал пройти нескольким минутам. Он в этом случае, очевидно, руководствовался своими соображениями, о которых мы ничего не знаем, а потому, к сожалению, не можем поделиться с читателем. Итак, подождав немного, Фолинсби встал и, отложив в сторону трубку, спокойно направился к калитке по извилистой дорожке.

У ограды он остановился и стал прислушиваться. Но то, что он услышал, представляло, повидимому, мало интереса.

Шляпа рассказывала лентам, что ночь сегодня необыкновенно хороша, и обратила внимание на то, как ясно выделяются очертания Сьерры-Невады на темно-синем небе. Тогда оказалось, что ленты любовались всем этим уже на пути домой и осведомлялись у шляпы, случалось ли ей видеть когда-нибудь что-нибудь великолепнее лунного сияния на гребнях гор. Нет, шляпа ничего подобного не встречала, и хотя эта картина напоминала ей ночи на юге в Алабаме, но совсем другия обстоятельства придают этой ночи особенное очарование.

Ленты никак не могли понять, на что намекала шляпа. В разговоре наступила пауза, и ею воспользовался мистер Фолинсби. Шаги его явственно послышались на крупном песке дорожки, и он подошел к калитке, угрюмо ворча про себя.

Шляпа сделала движение в воздухе и пропала во мраке, а старик очутился лицом к лицу с дочерью, отчасти смущенной, отчасти старавшейся сохранить лукаво-невинный вид, но во всяком случае прелестной.

"мисс Ио" обменялись тогда резкими словами, при чем первый произнес имена некоего Кольпепера и его дяди, полковника Старботтля, сопровождая то и другое весьма нелестными эпитетами, и что возражения мисс не отличались также сдержанностью.

"Она доказала, что в самом деле его дочь, потому что кровь отца слепла в её жилах во время этого спора", говорил по этому случаю кузнец, ссылаясь на высокую поэзию Байрона.

"Она видела, что старик взял ложный курс и отняла у него руль", говорили местные образованные люди, воспитанные на море.

Как бы ни было, пока отец и дочь спорили у калитки ранчо, предмет этого спора медленно шел по дороге вверх, пока не достиг возвышения, откуда виден был весь дом Фолинсби. Это было длинное, узкое белое строение - самое простое по внешности, однако выгодно отличавшееся от других соседних строений признаками хорошого вкуса. Об этом свидетельствовали не только виноградные лозы, обвивавшия навес, но также большие французския окна и белые кисейные занавески, днем защищавшия от калифорнского солнца, а теперь облитые серебристым сиянием кроткого месяца.

Кольпепер облокотился на низкую изгородь, окаймлявшую дорогу и долго задумчиво смотрел в сторону дома. Лунное сияние исчезло в одном окне, точно это был призрак, и на месте его явился самый обыкновенный свет. Женская фигура подошла к окну со свечей в руке и задернула занавески.

Кольпепер видел в этой фигуре олицетворение весталки, но я боюсь, что всякий другой наблюдатель увидел бы в ней просто молодую девушку-брюнетку, с черными лукавыми глазами, еще горевшими недавним гневом разсерженного ребенка. Как только фигура эта скрылась, Кольпепер продолжал путь по освещенной луною дороге. Он снял свою огромную шляпу с головы, чтобы отереть лоб и в этот момент можно было совершенно ясно видеть все черты его лица.

Это лицо было довольно приятное, хотя несколько болезненное, желтое и худощавое, так что нельзя было назвать его красивым. Скулы слишком выдавались, а глаза лежали в глубоких впадинах. Черные волосы падали прямо вниз вдоль высокого, но узкого лба и касались частью впалой щеки. Длинные черные усы ложились вдоль тонко-очерченных губ. В общем это было серьезное, почти дон-кихотское лицо, но по временам оно освещалось такой доброй, нежной и трогательной улыбкой, что сложилась легенда, будто бы мисс Джо говорила потом, что она, не задумываясь, вышла бы замуж за человека, у которого хотя бы только во время венчанья не сходила с лица эта улыбка.

-- Я ему раз сказала это сама, - рассказывала эта юная безумная особа, - но он как будто нарочно, чтобы разсердить меня, стал сейчас же такой унылый!..

На полмили разстояния от ранчо, белая дорога пересекалась пешеходною тропинкой, проходившей через долину Мадронио. Потому ли, что он хотел сохратить путь в поселку или не руководствуясь даже этим, практическим соображением, но Кольпепер свернул на тропинку и несколько минут спустя очутился возле прекрасных деревьев, от которых долина получила свое название. Даже при слабом свете лунной ночи они поражали волшебной, фантастической красотой и красные стволы, горевшие пурпуром при свете месяца и напоминавшие в теневых местах темную кровь, великолепно оттенялись серебристой зеленью листьев. Казалось, природа в счастливую минуту удержала и кристаллизировала здесь все фантазии испанских переселенцев, навеянные воспоминаниями о картинах родной природы, чтобы смягчить его тоску.

Кольпепер, войдя в эту маленькую рощу, услышал громкие голоса. Едва он повернулся в сторону деревьев, как из тени появилась фигура до такой степени странного вида, что можно было принять ее, пожалуй, за местную обитательницу - дриаду; фигура была пестро убрана в пурпурного цвета шелка и лепты, коричневые руки её были обнажены, а на голове лежал венок из лесных лилий.

За этой женской фигурой следовала другая, мужская.

Кольпепер остановился в удивлении. Последнее было понятно. В мужчине он узнал своего почтеннейшого дядюшку, полковника Старботтля, а в женской фигуре даму, о которой коротко можно заметить, что нет никакого основания знакомить с нею ближе читателя. Опуская далее все неприятные подробности, скажем только, что и он и она, очевидно, находились под влиянием выпитого вина.

Из бурного объяснения, последовавшого между ними, Кольпепер понял, что дама в тот же вечер была оскорблена в общественном собрании, и полковник к её досаде не потребовал на месте удовлетворения.

Очень сожалею, что, несмотря на принятую в нашем веке свободу от всяких стеснений, не могу воспроизвести в точности все живописные выражения этой дамы. Довольно сказать, что, не довольствуясь словами, она в заключение набросилась на полковника, голове которого грозила опасность, если бы Кольпепер не явился неожиданно на помощь.

Сцена представляла прекрасный случай для некоторых психологических наблюдений. Двоякий интерес заключался в комизме поведения этой особы, принадлежавшей к той половине человеческого рода, которая, как известно, больше всего боится смешного, и в безпомощности двух мужчин, смущенных её поведением. Кольпепер в женщине всегда готов был видеть высшее существо и видимое противоречие факта заставляло его страдать; полковник, для которого она была также a priori существом более или менее нечистым, был явно испуган и сконфужен.

Буря между тем утихла сама собой, и синьора Долорес, хладнокровно спрятав кинжал в его ножны за подвязку чулка, - оставила долину Мадронио, а вместе с тем, к счастию, и страницы этого рассказа навсегда.

Оставшись одни, мужчины стали говорить о чем-то вполголоса... Утренняя заря застала их еще на том же месте.

Полковник успел совершенно протрезвиться, и к нему вернулась обычная самоуверенность. На щеках Кольпепера горел гневный румянец, и в глазах мелькал страстный огонь.

На следующее утро по всей долине распространилась молва о неприятном приключении полковника. Говорили, что от него потребовали, чтобы он удалил из залы гостиницы "Независимость" свою даму, и так как он не исполнял этого - их вывели обоих.

К сожалению, в 1854 году общественное мнение разделилось во взгляде на уместность этой меры и возник вопрос о том, насколько репутация прочих присутствовавших дам отвечала строгим понятиям о добродетели. Никто не сомневался лишь в том, что casus belli имел политический характер.

-- Здесь не место сборища проклятых пуритан, - кричал в бешенстве полковник.

-- И не место для скандала во всяком случае, - отвечал распорядитель бала.

-- Вы - янки! - с величайшим презрением воскликнул полковник.

-- А вы - негодяй, ступайте вон!..

И так как в те времена за словом быстро следовало действие, то все ожидали кровавой развязки.

На этот раз ничего подобного не произошло. Полковник появился на следующий день на улице, и его шумное поведение сдерживалось только присутствием племянника. Последний его сопровождал и так как Кольпепер пользовался всеобщим уважением и любовью, то его присутствие устраняло вопросы и насмешки любопытных. Впрочем, на лице племянника лежала тень тревоги и внутренняго волнения, не гармонировавшого с его обычным серьезным спокойствием.

-- Молодому человеку, повидимому, не доставляет ни малейшого удовольствия поведение дяди, - заметил с участием кузнец.

-- Может-быть, он не прочь был сам приударить за Долорес, - скептически ответил почтовый курьер.

II.

Восемь дней спустя после этого, мисс Фолинсби вышла в одно прекрасное утро на улицу из своего сада. На этот раз она осторожно затворила за собой калитку, не тронув задвижки. С минуту она как будто что-то обдумывала. Это могло бы показаться странным, но она это время употребила именно так, как требовало её женское достоинство, завязав ленты шляпы вокруг хорошенького, хотя несколько выдающагося подбородка и натянув на пальцы узкую перчатку. Затем она засеменила по направлению к поселку.

Нет ничего удивительного в том, что встретившийся ей извозчик с товаром свернул почти в канаву шестерку мулов, чтоб не запылить её безукоризненного чистенького платья. Неудивительно также, что почтовая карета "Молния" замедлила ход, и возница, всю жизнь свою обменивавшийся с ближними только односложными словами и междометиями, посмотрел ей вслед с растерянным и восхищенным видом. Действительно, она заслуживала такого поклонения. В стране, где прекрасный пол, следуя примеру окружающей юной природы, заражен страстью к пестрым цветам, простой наряд этой мисс обнаруживал вкус и усиливал её привлекательность.

Говорили, что некий рудокоп, работавший у самой дороги, при виде мисс Фолинсби обыкновенно начинал говорить к товарищам о том, что ему следовало бы написать письмо к своим и т. д. Даже Билль Мастерс, который видел ее в Париже, где, по его словам, её красота обратила на себя внимание короля, очень разборчивого, как известно, в этом отношении, - даже он находил что здесь, в долине Мадронио, она стала еще очаровательнее.

Итак, было еще раннее утро, но солнце с калифорнийскою растительностью уже жгло соломенную шляпу и голубые ленты, и мисс Джо пришлось свернуть в тенистую боковую тропинку. Здесь она сначала ласково встретила робкое ухаживанье какой-то бездомной желтой собаки, но скоро должна была прогнать ее, так как та грозила испачкать своими лапами её платье. Несколько сердитых слов не помогли и она бросила собаке вслед камнем, который, к счастию, упал в разстоянии пятидесяти футов от цели.

Доказав таким образом, что она не беззащитна, она поспешила как будто обнаружить непостоянство характера и, придерживая одной рукою белое платье, другой шляпу, в испуге бросилась бежать. Шагов через сто она остановилась и стала собирать листья папоротников и остатки полевых цветов на сожженной солнцем земле. Вдруг ее охватил страх за свои маленькия ножки, и она тщательно осмотрела их, чтобы убедиться, нет ли на них каких-нибудь полевых насекомых. По какому-то внезапному вдохновенью она сорвала затем несколько золотых колосьев овса и украсила ими свои черные волосы и, наконец, совершенно безсознательно очутилась на тропинке, которая вела все к тому же поселку долины Мадронио.

Тут она в сомнении остановилась. Змейкой извивалась перед ней дорожка, теряясь вдали в густой чаще растительности. Солнце сильно грело. Она, кажется, зашла очень далеко от дома. Почему б ей не отдохнуть в тени одного из этих деревьев?

На этот вопрос последовал ответ в виде осуществления. Осмотрев тщательно рощу и убедившись, что, кроме нея, вблизи нет живого существа, она со вздохом облегчения опустилась под одним из самых старых стволов.

Мисс Джо любила Мадронио. Это такое чистенькое дерево! На его блестящих листьях никогда не ложилась пыль и в великолепной тени его никогда не скрывалось насекомых.

Она взглянула вверх на красноватые ветки, переплетавшияся крепко, точно руки влюбленных, над её головой. Она посмотрела также вниз на таинственно сплетавшиеся ползучие корни. Вдруг она заметила блестящий предмет у своих ног. Она подняла его - это был браслет. Она внимательно стала искать на нем букв или других знаков, но ничего такого не было. Она не могла устоять против естественного желания надеть вещицу на руку и посмотреть на нее в этом положении. Все это заняло её внимание в течение нескольких минут, и когда она вслед за тем подняла глаза, она увидела на довольно близком разстоянии от себя Кольпепера.

Он стоял на том месте, где инстинктивно остановился под влиянием нежного чувства, как только ее заметил. Он даже подумал - не уйти ли ему? Не сочтет ли она его неделикатным, если он подойдет к ней? Но он стоял как очарованный и не мог тронуться с места. Странную загадку представляет человеческая природа! В отдалении гордо высились замкнутые вершины гор, здесь почти на месте виднелся обрыв с отвесными гранитными стенами, уходившими в глубину на тысячу футов. По обеим сторонам этой бездны росли ряды сосен и елей, над вершинами которых целые века безвредно проносились бури. И Кольпеперу казалось, что все это было устроено так Провидением только с одной целью, только для того, чтобы создать красивую рамку для фигуры молодой девушки в светлом платье.

Едва ли мисс Джо не была заранее уверена или надеялась, что встретит Кольпепера, но появление его ее, однако, смутило. У него был вид еще серьезнее и торжественнее, чем обыкновенно. Такого рода явление в самом деле могло быть опасно для девушки, привыкшей к обществу, где приходилось защищаться от обмана и легкомыслия, но искренное чувство было слишком редко.

принимает объяснение в любви.

Что же сказал Кольпепер? Боюсь, ничего такого, что могло бы пополнить область знаний читательницы, боюсь также, ничего такого, чего в общих чертах мисс Джо уже не слышала бы раньше от других. Но его речь дышала искреннею страстью, что было ново и заманчиво для нея. И в самом деле можно ли остаться равнодушной, становясь в девятнадцатом веке предметом рыцарского обожания и поклонения точно воскреснувшого шестнадцатого; живя среди людей, не признававших обыкновенной речи без грубых выражений, нельзя было равнодушно отнестись к нежным признаниям этого потомка странствующих гидальго, с его разгоревшим от солнца лицом. Не знаю, какими еще достоинствами отличилась далее речь Кольпепера. Она была во всяком случае прервана случайно... Молодая девушка уронила перчатку и Кольпепер бросился поднять ее, при чем напечатлел поцелуй сперва на руке, а потом и на губах мисс Джо. Когда они поднялись итти - его рука обнимала её стан, а черные волосы с золотыми колосьями покоились у кармана его сюртука. Но и в эту минуту её сердце и воображение не были заняты всецело им, и она мысленно с удовольствием сравнивала его стройный рост с фигурой его предшественника, поклонника своего, некоего лейтенанта Мак Мирка, павшого впоследствии жертвой крепкого напитка распространенного в колонии. Она настолько также не теряла сознания, что, отвечая на восхищенные взгляды Кольпепера, успела заметить вдали приближавшуюся мужскую фигуру. Она мгновенно выскользнула из рук Кольпепера и, сложив руки за спиной, сказала: "Это тот противный человек!"

Кольпепер тоже поднял глаза и увидел почтенного дядю, который шел, тяжело дыша и отдуваясь. На лице его легла тень, и он спросил:

-- Вы не любите моего дядю?

-- Я его ненавижу.

Ясно, что мисс заговорила своим языком.

Кольпепер покраснел. Он не прочь был сообщить некоторые подробности о родословной и подвигах дяди, но было уже поздно. Он только печально улыбнулся. Эта улыбка сделала впечатление на мисс Джо. Она быстро подала руку и сказала не так смело:

-- Будь осторожен; смотри, чтобы этот человек не вовлек тебя в беду... Милый, береги себя.

Кольпепер не успел ответить - она исчезла в чаще за деревьями.

Полковник подошел, задыхаясь.

-- Чорт возьми! я разыскиваю тебя повсюду. Кто это был с тобой?

-- Одна особа.

Кольпепер не лгал никогда, но был осторожен.

-- Чорт возьми всех этих особ!.. Послушай, Кольп, я узнал, кто вчера заставил вывести меня из залы.

-- Кто же это? - спросил тот равнодушно.

-- Джэк Фолинсби.

-- Кто?

-- Кто же, конечно, как не сын распевающого псалмы пуританина-янки?.. Но не все ли равно?... Ты ведь не оставишь оскорбление не смытым, Кольп?... Ты не возьмешь назад слова? Ты не выкажешь покорность собаки, получившей удар хлыстом?

Кольпепер молчал. Он был очень бледен. Потом он поднял глаза и сказал спокойно:

-- Нет!

III.

и готовы были подтвердить клятвенно достоверность факта. Носились, однако, и другие слухи. С разными подробностями кузнец рассказывал другое:

-- Видите ли, господа, - говорил он, обращаясь к собравшимся вокруг его наковальни, - конечно, я не узнал всей тайны, но кой-что мне привелось хорошо узнать. - Встретились Кольпепер и Джэк случайно, видите ли... ну, в трактире у Боба, что ли. Джэк подходит к тому и говорит: "нельзя ли нам сказать друг другу два слова?" - Тот поклонился и отошел в сторону... Вот так, - кузнец положил две подковы на наковальню и показал наглядно в каком положении находились противники. - Джэк вынимает браслет из кармана и говорит: "Знакомо тебе это?.." - Нет, - отвечает совершенно спокойно Кольпепер. Джэк говорит: "Ты подарил это моей сестре!" - Нет, - отвечает тот так же спокойно, разумеется... Тогда Джэк говорит: "Ты лжешь, проклятый..." и вынимает свой револьвер. Кольпепер бросается вперед (кузнец показывает "вот сюда" на наковальню) и Джэк стреляет... но выстрел никого не задел... - А вот это очень странно, неправда ли? - неожиданно переходит кузнец к комментариям относительно случайностей судьбы, - очень странно, - продолжал он, опираясь на свою наковальню - что так часто в этих случаях никто не бывает ранен!.. Я и ты (к одному из слушателей) обмениваемся выстрелами, в комнате масса людей и никто не задет?.. Просто не укладывается в моей голове.

-- Не стоит об этом много думать, Томсон, - сказал Билль Мастерс - Есть другой, лучший мир, там мы всё узнаем и - научимся лучше стрелять... Однако ты не кончил, мы слушаем.

-- Да так вот, одни взяли Джэка, другие Кольпепера и их разняли. Тогда Джэк рассказал, как заметил, что, сестра носит браслет, подаренный полковником Долорес, и мисс Джо не хотела сказать, где взяла его, а между тем должна была сознаться, что видела в этот день Кольпепера. Но тут-то случилось самое удивительное. Кольпепер вдруг встал и говорит, что берет назад свои слова, и что он в самом деле подарил ей браслет... Видите ли, господа, я так думаю, что это неправда, потому что это на него совсем не похоже - подарить любимой девушке вещь, принадлежавшую такой особе, как Долорес... Но это уж все равно, так как другого конца не оставалось всей этой истории...

Описание того, как все произошло, принадлежит уже хронике долины Мадронио.

Полковник, весь занятый предстоящим событием, держался с видом, исполненным важности, и объяснял врачу выгодные стороны избранного места, защищенного от солнца, которого лучи в этот час являются обыкновенно помехой дуэлистам.

Врач, лежа на траве, курил сигару. Спокойно и задумчиво прислонился Кольпепер к дереву и смотрел на реку. Всю группу можно было легко принять за компанию людей, устроивших пикник. Это сравнение получило еще более правдоподобия, когда полковник вытащил из кармана бутылку и. отпив, передал товарищам.

-- Коктэйльс, господа, - объяснил он. - Без этого напитка никогда не следует выходить утром - натощак, - продолжал он с убеждением. - Помню поход с Танком Бумпиратером в 53 году...

Шум колес в некотором отдалении заставил полковника умолкнуть. Показалась одноколка и в ней Джэк Фолинбеи, Калгоун Бунгстартер и Билль Мастерс. Экипаж остановился.

Джэк Фолинбси весело соскочил на землю.

Калгоун Бунгстартер тронул его за руку, и он покраснел.

Это была его первая дуэль.

-- Если вы готовы, господа, - сказал секундант Джэка, - то мы можем начать. Насколько мне известно никаких извинении нельзя ни принимать, ни высказывать. Стало-быть, можно немедленно приступить к делу, иначе я боюсь, как бы нам не помешали. В городе ходит слух, будто Комитет Безопасности разыскивает наших приятелей, обоих Старботтлей, а также и меня, вероятно, так как я имею честь быть из одного округа с ними, и следовательно наравне с ними подлежу высылке из здешних мест.

Услыхав о возможности помехи, все сразу впали в то серьезное настроение, которого до этой минуты не было. Все предварительные приготовления были окончены в несколько минут, и противники поставлены друг против друга. Наступила полная тишина.

Кольпепер выстрелил на воздух. Полковник Старботтль сквозь зубы выругался. Джэк Фолинсби угрюмо потребовал права на вторичный выстрел.

Противников снова разставили по местам. Снова раздалось слово команды и затем как будто единовременный выстрел из обоих револьверов. Но по прошествии нескольких секунд все с удивлением увидели, что Кольпепер медленно поднял свой заряженный пистолет над своей головой и опять выстрелил в воздух. Потом отбросил оружие в сторону, отошел к дереву и молча прислонился к нему.

Джэк Фолинсби взбесился не на шутку. Полковник Старботтль яростно ругался. Мистер Бунгстартер благопристойно возмущался их поведением.

-- Что ж, господа, - говорил он, - раз что мистер Кольпепер Старботтль отказывается стрелять, я не вижу возможности продолжать.

вместо Бунгстартера, отказавшагося принимать участие в том, что произойдет далее.

Два выстрела раздельно огласили долину Мадронио; Джэк Фолинсби выронил свой дымящийся пистолет, шагнул раз вперед и тяжело упал ничком на землю.

Доктор немедленно бросился к нему. Суматоха еще увеличилась топотом конских копыт и голосом кузнеца, который кричал, чтобы они как можно скорее спасались от надвигавшейся враждебной толпы. Через минуту все в разсыпную бежали с поляны и, доктор, оглянувшись, увидел перед собой только бледное лицо Кольпепера, склонившагося над раненым.

-- Можете вы его спасти? - проговорил Кольпепер.

-- Пока еще не могу ручаться. Поддержите его голову одну минуту, пока я сбегаю к коляске.

-- Довольно, мистер Старботтль, благодарствуйте, больше ничего не нужно. Советую вам убираться отсюда поскорее, пока еще не поздно. Я присмотрю за Фолинсби. Что же вы, слышали, что я говорю?

Рука Кольпепера так и осталась обвитой вокруг шеи его недавняго врага, но голова его упала на плечо раненого. Доктор взглянул на него пристальнее и, увидав его лицо, наклонился и осторожно приподнял его на руках. Он разстегнул его сюртук и жилет. Вся рубашка была в крови, а на груди зияла пулевая рана навылет. Он был ранен насмерть первым же выстрелом.