Си-Юп
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Си-Юп

Си-Юпъ.

Новый разсказъ Бретъ Гарта.

Переводъ съ англiйскаго Е. Г. Бекетовой.

Не думаю, чтобы родители дали ему такое имя, и подозреваю даже, что это было совсемъ не имя; но у насъ почему-то сложилось убежденiе, что эта кличка имеетъ отношенiе къ форме его глазъ, приподнятыхъ къ наружнымъ концамъ, какъ у всехъ вообще людей монгольскаго племени. Съ другой стороны, я слыхалъ, что у китайцевъ изстари есть обычай выставлять какую-нибудь пословицу, девизъ, или просто изреченiе изъ Конфуцiя надъ дверьми своихъ лавокъ, вместо вывески; такъ что, когда мы видели надъ дверью пару словъ - или больше, которыя, можетъ быть, означали, что "Добродетель сама себе служитъ наградою", или что "Богатства не вечны", - мы воображали, въ простоте души, что это - имя и фамилiя владельца. Какъ бы то ни было, нашъ Си-Юпъ безпрекословно принялъ данную ему кличку, съ терпеливою улыбкой, свойственной его соплеменникамъ, всегда откликался на нее и никто не звалъ его иначе. Правда, случалось, что, обращаясь къ нему, иные шутники величали его то "бригаднымъ генераломъ", то "судьей", то "коммодоромъ", но всякiй понималъ, что это не более какъ обычное проявленiе американской страсти къ потешнымъ титуламъ, и практиковалось не иначе, какъ въ личной съ нимъ беседе. По внешности онъ ничемъ не отличался отъ другихъ китайцевъ, ходилъ въ такой же блузе изъ синей бумажной ткани и въ белыхъ штанахъ, какъ одеваются все китайскiе кули (носильщики), и не взирая на то, что все на немъ надетое казалось очень чисто и свежо, отъ него всегда несло темъ особымъ, москательнымъ запахомъ, - смесью инбиря съ опiумомъ - о которомъ у насъ говорятъ "отдаетъ китайцемъ".

Въ первое мое свиданiе съ нимъ проявилось характерное его качество - терпенiе. Уже несколько месяцевъ онъ постоянно стиралъ мое белье, а встречаться съ нимъ мне не приходилось. Наконецъ, я самъ пожелалъ его видеть, такъ какъ пора было войти въ некоторыя разъясненiя на счетъ значенiя пуговицъ: было очевидно, что онъ считаетъ ихъ случайными наростами, которые следуетъ уничтожать наравне съ пятнами и иными загрязненiями. Я ожидалъ, что онъ придетъ ко мне на квартиру, но до сихъ поръ онъ не являлся. Одинъ разъ, после полуденнаго перерыва занятiй въ пограничной школе, где я преподавалъ, я воротился въ школьное зданiе немного раньше обычнаго времени. На дворе я заметилъ двухъ или трехъ мальчиковъ младшаго отделенiя, которые, завидевъ меня, ударились бежать, и я, видя такое ихъ поспешное исчезновенiе, подумалъ, что они, вероятно, чемъ-нибудь провинились, однако, тотчасъ забылъ объ этомъ. Пройдя пустую классную комнату, я направился прямо къ своей конторке и, усевшись, началъ готовиться къ следующему уроку. Какъ вдругъ мне послышался чей-то слабый вздохъ. Оглянувшись, я съ большимъ удивленiемъ увиделъ китайца, сначала не замеченнаго мной: онъ сиделъ чрезвычайно прямо на задней скамейке, спиной къ окну; поймавъ мой взглядъ, онъ улыбнулся очень печально, но не тронулся съ места.

-- Что вы тутъ делаете? - спросилъ я, сурово.

-- Я мылъ рубашки; насчетъ пуговицъ {Въ подлиннике говоръ китайца все время смахиваетъ на картавое произношенiе трехлетнихъ ребятъ: мы не сочли нужнымъ подражать ему. Прим. перев.}, - ответилъ онъ.

-- О, такъ вы, вероятно, Си-Юпъ?

-- Я самый и есть, Джонъ.

-- Ну, подите сюда.

Я продолжалъ чинить перья, но онъ не вставалъ съ места.

-- Идите же сюда, чортъ возьми! Разве вы не понимаете, что и говорю?

-- Нетъ, я знаю "поди сюда"; но я не знаю американскаго мальчика, а онъ меня поймалъ. Лучше "вы" подите сюда... Понимаете?

Мне стало досадно; но, полагая, что этотъ несчастный напуганъ приставаньями шалуновъ, которыхъ я, очевидно, спугнулъ среди веселой забавы, и боится снова попасть имъ на глаза,.я положилъ перо и пошелъ къ нему. но какъ же я былъ смущенъ и озадаченъ, когда оказалось, что длинная коса китайца была захлопнута оконницей, которую маленькiе повесы нарочно спустили на-глухо, предварительно выловивъ косу съ надворья удочкой. Я извинился, открылъ окно и освободилъ китайца. Онъ не жаловался, хотя наверное несколько минутъ просиделъ въ очень неудобной позе, и съ места заговорилъ о цели своего прихода.

-- Почему же вы не пришли ко мне на квартиру? - спросилъ я.

Онъ усмехнулся печально, но интеллигентно.

-- Мистеръ Барри (такъ звали моего квартирнаго хозяина) - онъ мне задолжалъ пять долларовъ за стирку... Я и на него мою белье, а онъ не платитъ; и грозился, коли я приду за деньгами, онъ мне голову прошибетъ. Вотъ я и не иду на домъ, а пришелъ въ школу. Понимаете? Американскiй мальчикъ плохъ, но не такой большой, какъ американецъ, который великъ. Мальчикъ не можетъ такъ больно обидеть. Понимаете?

Увы, это была святая истина. Мистеръ Джемсъ Барри былъ родомъ ирландецъ, и его религiозныя чувства возмущались при мысли давать денегъ язычнику. У меня духу недостало прочесть нотацiю насчетъ своихъ пуговицъ; напротивъ, я разсыпался въ комплиментахъ касательно белизны и лоска моихъ рубашекъ и кротко просилъ его опять приходить и забирать мое грязное белье. По возвращенiи домой я даже попробовалъ поговорить съ мистеромъ Барри объ уплате китайцу; но изъ этого ничего путнаго не вышло, и квартирный хозяинъ язвительно выразилъ только свое "давнишнее убежденiе", что я принадлежу къ числу техъ отъявленныхъ республиканцевъ, которые "обожаютъ негровъ".

Словомъ, съ того часа я нажилъ себе врага въ лице мистера Барри, но не подозревалъ, что стяжалъ за то дружбу Си-Юпа!

Черезъ несколько дней явилось и доказательство этого дружескаго расположенiя въ виде появленiя на моей конторке цветочнаго горшка съ кустикомъ японской камелiи въ полномъ цвету. Я зналъ, что школьные ребятишки иногда делали мне такiе подарки исподтишка, принося букеты полевыхъ цветовъ или, напримеръ, пучекъ розъ, срезанныхъ въ родительскомъ саду; но это заморское растенiе было у насъ такою редкостью, что врядъ ли могло быть принесено однимъ изъ школьниковъ. Я тутъ же вспомнилъ, что Си-Юпъ отличается чисто китайскою страстью къ садоводству и, кроме того, у него есть другъ, тоже китаецъ, содержащiй обширный питомникъ въ соседнемъ городе. Но мои сомненiя разсеялись разомъ, когда я заметилъ, что къ стеблю камелiи привязанъ лоскутокъ красной рисовой бумаги и, развернувъ его, увиделъ, что это мой прачешный счетъ. Ясно, что такая смесь деловыхъ отношенiй съ деликатнымъ изъявленiемъ признательности была деломъ Си-Юпа. Самый красивый цветокъ былъ на верхушке кустика; я сорвалъ его, чтобы вдеть въ петличку и носить, и былъ очень удивленъ, когда оказалось, что онъ не растетъ на кусте, а прикрепленъ къ стеблю проволокой. Это обстоятельство побудило меня осмотреть остальные цветки, которые показались мне гораздо худшаго качества и притомъ издавали какой то особый, холодный и землистый запахъ, свойственный камелiямъ, но на этотъ разъ какъ будто сильнее обыкновеннаго. По разсмотренiи все до одного оказались на проволокахъ, но за исключенiемъ того единственнаго, который я сорвалъ вначале, все остальные были искусственные и сделаны изъ тонкихъ ломтиковъ картофеля, выкроенныхъ такъ удивительно ловко, что въ совершенстве подражали восковой матовости и правильному однообразiю живыхъ камелiй. Все подробности работы выказывали безграничное и трогательное терпеnie, и въ то же время невольно думалось, что это былъ трудъ совсемъ напрасный, хотя и являлся совершенствомъ въ своемъ роде. Но и это было вполне въ духе Си-Юпа; только трудно было решить, хотелъ ли онъ обмануть меня или просто удивить своимъ искусствомъ. А такъ какъ мои ученики преследовали его своими проказами и онъ уже отъ нихъ пострадалъ, чувствовалъ потребность обходиться съ нимъ, какъ можно любезнее, письменно выразилъ ему горячую благодарность за подарокъ и ни словомъ не обмолвился насчетъ фальшивыхъ цветовъ.

По мере того, какъ подвигалось наше знакомство, я нередко получалъ отъ него и другiя мелочи, какъ-то: банку варенья такого сорта, какого не бываетъ въ продаже; оно имело крепкiй инбирный запахъ и состояло изъ такихъ странныхъ, неопределенныхъ фигурокъ, что невозможно было решить, какого оне происхожденiя - животнаго, растительнаго, или минеральнаго; кроме того, См-Юпъ презентовалъ мне "на счастье" двухъ или трехъ безобразныхъ китайскихъ идоловъ и несколько экземпляровъ дьявольскаго фейерверка, который действовалъ какъ-то неправильно, судорожными порывами, а иногда не прекращался до следующаго утра. За это я давалъ ему (признаться, безъ надежды на успехи) уроки англiйскаго произношенiя; но зато уроки каллиграфiи шли превосходно и онъ списывалъ иныя красиво начертанныя изреченiя съ изумительной точностью. Помню, какъ одинъ разъ эта самая точность довела его до беды. Составляя для него пропись, я нечаянно сделалъ чернильную кляксу на бумаге, тотчасъ высушилъ ее бюваромъ и, тщательно подскобливъ пятно, на томъ же месте четко написалъ то, что было нужно. См-Юпъ съ торжествомъ принесъ мне свою копiю, на которой сделана была точно такая же клякса, подскобленная еще чище, чемъ у меня, а слова была выведены на этомъ месте еще красивее.

съ нимъ. Я уверенъ, что его чрезвычайно бездушный смехъ происходилъ не отъ веселости, хотя не могу назвать его натянутымъ. Мне казалось, что онъ своей аккуратной подражательностью какъ бы стремится снять съ себя всякую ответственность за свои деянiя: за все долженъ былъ отвечать тотъ, кто его училъ! Когда я предлагалъ его вниманiю те или другiя новейшiя изобретенiя, онъ относился къ нимъ съ оттенкомъ снисхожденiя, какъ бы взирая на нихъ сверху внизъ, съ высоты трехъ тысячъ летъ китайской исторiи.

-- Неправда ли, какая удивительная вещь электрическiй телеграфъ? - спросилъ я его однажды.

-- Для американцевъ очень хорошая вещь, - отвечалъ онъ съ обычнымъ своимъ безучастнымъ смехомъ. - То-то они и подпрыгиваютъ!

Я такъ и не узналъ, что онъ подъ этимъ разумеетъ: спуталъ ли телеграфъ съ явленiями электро-гальванизма, или просто насмехался надъ лихорадочной спешностью американской жизни. Онъ былъ одинаково способенъ и на то, и на другое. Касательно телеграфа всемъ намъ было известно, что у китайцевъ существуетъ какой-то таинственный способъ быстро и незаметно сообщаться между собою. Всякая новость, имевшая благопрiятное или зловещее значенiе для ихъ племени, распространялась между ними но всему поселку гораздо раньше, чемъ мы узнавали объ этомъ. Какая-нибудь невинная корзина съ бельемъ изъ стирки, присылавшаяся съ прачешной у реки, заменяла собою целую летучую библiотеку полезныхъ сведенiй; иногда клочекъ рисовой бумаги, валявшiйся какъ будто случайно въ дорожной пыли, производилъ такой эффектъ, что целая партiя китайскихъ носильщиковъ сворачивала въ сторону, минуя нашъ поселокъ.

Когда Си-Юпъ не былъ предметомъ назойливыхъ преследованiй со стороны наиболее невежественной и грубой части населенiя, все-таки все надъ нимъ потешались, и я не запомню ни одного случая, когда къ нему относились бы серьезно. Рудокопы и золотопромышленники находили поводы къ. забаве даже въ анекдотахъ о его мелкихъ плутняхъ и мошенническихъ проделкахъ, и съ особымъ наслажденiемъ разсказывали о томъ, какъ онъ надуваетъ сборщика "пошлинъ съ чужеземныхъ рудокоповъ". Это была притеснительная мера, направленная преимущественно противъ китайцевъ, которые смиренно разработывали истощенные и заброшенные участки, принадлежавшiе сначала христiанамъ. Разсказывали, что Си-Юпъ, догадавшись, какъ трудно намъ распознавать китайцевъ по именамъ, возъимелъ мысль еще увеличить это затрудненiе, усвоивъ всемъ своимъ соплеменникамъ одно и то же выраженiе лица. Онъ самъ уплатилъ сборщику пошлину, какъ следуетъ, получилъ съ него квитанцiю и тотчасъ передалъ ее остальнымъ своимъ товарищамъ, такъ что куда бы ни сунулся сборщикъ за пошлиной, во всехъ частяхъ поселка ему предъявляли все ту же квитанцiю и ему казалось, что передъ нимъ опять безучастно ухмыляется все тотъ же Си-Юпъ! И хотя все мы знали, что у насъ работаетъ, по крайней мере, дюжина китайцевъ, а, можетъ быть, и гораздо больше; но сборщику удавалось получить пошлину только съ двоихъ, по имени "Си-Юпъ" и "Си-Инь"; и они были до того похожи одинъ на другого, что злосчастный чиновникъ долго льстилъ себя надеждой, будто заставилъ Си-Юпа дважды заплатить повинность, и въ этомъ прiятномъ заблужденiи половину сбора задержалъ въ свою пользу. Искреннее удовольствiе, получаемое рудокопами отъ этого анекдота, можно объяснить двояко: во-первыхъ, калифорнiйцы страстные любители всякихъ практическихъ шутокъ, а во-вторыхъ, убеждены, что надувать правительство - значитъ надувать себя самого.

Однако, нельзя сказать, чтобы Си-Юпъ пользовался у насъ единодушными симпатiями.

Однажды вечеромъ забрелъ я въ буфетъ нашего главнаго "салона", т. е. ресторана, бывшаго въ то же время и лучшимъ домомъ въ поселке по части комфорта и изящества меблировки. Въ эту пору начались уже весеннiе дожди, но окна залы стояли растворенными настежь, такъ какъ даже и въ этомъ отдаленномъ горномъ округе сильно чувствовалось влiянiе юго-западнаго пассата; темъ не менее въ большой печке среди комнаты разведенъ былъ огонь, и вокругъ него сгруппировались все посетители, разложивъ свои ноги въ мокрыхъ сапогахъ на железную загородку, выведенную вокругъ печи. Ихъ привлекало собственно не тепло, но центральное положенiе печки, удобство сидеть въ кружке, льстящее стадному инстинкту человека. Между темъ все сидели понурые и кислые. Въ теченiе несколькихъ минутъ тишина лишь изредка нарушалась прерывистымъ вздохомъ, ругательствомъ сквозь зубы, или просто переменой положенiя. Ни въ общественныхъ делахъ поселка, ни въ личной судьбе каждаго изъ присутствовавшихъ ничего такого не случалось, что могло бы оправдать столь пасмурное настроенiе. Единственнымъ объясненiемъ служило то, что все до одного страдали отъ тугого пищеваренiя.

Такое болезненное состоянiе казалось бы сущей нелепостью при ихъ здоровомъ образе жизни, если принять во вниманiе постоянное пребыванiе подъ открытымъ небомъ, ежедневныя занятiя физическимъ трудомъ, целительныя свойства горнаго воздуха, простоту пищи и полное отсутствiе изнуряющихъ развлеченiй; и, однако, таковъ былъ несомненный фактъ. Былъ ли онъ следствiемъ того нервнаго раздраженiя, которое загнало ихъ сюда въ пылкой погоне за золотомъ, или надо было искать причину плохого пищеваренiя въ дурномъ качестве мясныхъ консервовъ и небрежной стряпне кушанiй, которыя они кое-какъ варили и въ полусыромъ виде кое-какъ глотали, ворча на потерю времени; или они слишкомъ часто заменяли обедъ большими порцiями табаку и водки, - все же оставался на лицо тотъ странный физiологическiй фактъ, что эти молодые, прекрасно сложенные, отборные авантюристы, живя несложною жизнью первобытныхъ людей и являя собою все признаки свежести и силы, темъ не менее гораздо серьезнее страдали отъ несваренiя желудка, чемъ изнеженные горожане! У насъ въ поселке тратили столько денегъ на всякiя "патентованныя средства", какъ-то: горькiя воды, пилюли, микстуры и лепешечки, что лекарства обходились, пожалуй, еще дороже той провизiи, действiе которой должны были исправлять. Мученики желудочныхъ неисправностей жадно набрасывались на всякiя объявленiя и рекламы; и каждый разъ, какъ появлялось какое-нибудь новое "специфическое средство", все спешили имъ запастись и некоторое время въ общественныхъ кругахъ шли оживленные разговоры объ относительныхъ достоинствахъ такихъ снадобiй. Вообще говоря, эти взрослые и бородатые люди отличались какой-то ребяческой верой въ действительность каждаго новаго зелья, и эта доверчивость ихъ имела въ себе нечто досадное и вместе съ темъ трогательное.

-- Ну, джентльмэны, - молвилъ Сайрусъ Паркеръ, обведя главами кружокъ сотоварищей-страдальцевъ, - можете говорить что угодно объ этихъ вашихъ патентованныхъ средствахъ, я и самъ ихъ всехъ перепробовалъ; но только на-дняхъ напалъ на одну такую штуку, что ничемъ, кроме нея, себя пользовать не стану, ужь на этотъ счетъ могу поручиться!

Все глаза угрюмо обратились на говорившаго, но никто ничего не сказалъ.

-- А надумался я насчетъ этой самой штуки не по объявленiямъ, не изъ циркуляровъ ее извлекъ, а изъ своей собственной головы. Надумался, и все тутъ! - продолжалъ Паркеръ.

-- Что же это за штука, Сай? - спросилъ одинъ изъ страдальцевъ, юноша безхитростный и неопытный.

Но Паркеръ, видевшiй, что аудиторiя настроена внимательно, какъ настоящiй мастеръ своего дела, вместо ответа самъ задалъ имъ вопросъ:

-- Слыхали вы, чтобы китаецъ когда-нибудь страдалъ несваренiемъ желудка?

-- Я не слыхивалъ, чтобы китайцы вообще чемъ-нибудь могли страдать! - презрительно отозвался одинъ.

-- Положимъ, что и такъ, но, стало быть, этого вы никогда не слыхали? - настойчиво спросилъ Паркеръ.

-- И правда, не слыхать! - отвечала вся компанiя хоромъ. Очевидно, ихъ поразила эта мысль.

-- Еще бы, конечно, не слыхать, - молвилъ Паркеръ съ торжествомъ. - Потому и не слыхать, что никогда этого не бываетъ. Ну, вотъ, джентльмэны, мне показалось обидно, что какiе-то желтокожiе мерзавцы-язычники устроены лучше нашего брата, христiанъ, и не терпятъ такой муки, какую мы испытываемъ. Одинъ разъ, после обеда, лежу я такъ-то плашмя на берегу, и хватаюсь руками за траву, чтобъ только не выть голосомъ; и вдругъ мимо меня идетъ этотъ проклятый Си-Юпъ, да еще ухмыляется.

-- Ай, какъ много американцы своему Богу молятся, какъ поедятъ, - говоритъ онъ, - а вотъ китаецъ после еды понюхаетъ жженаго трута, и ничего!

-- Изволите видеть, эта проклятая улитка думала, что я Богу молюсь, а я между темъ до того ослабелъ, что не въ силахъ былъ хоть камнемъ въ него швырнуть! Однако, тутъ-то мне и пришла счастливая мысль.

-- Ну, ну, что же такое? - встрепенулись все.

твою косу въ глотку затолкаю. - Онъ взялъ кусочекъ трута, зажегъ его и подставилъ мне подъ носъ. - И вотъ, хоть сейчасъ провалиться, хотите верьте, хотите нетъ, не прошло и минуты, джентльмэны, какъ я почувствовалъ себя гораздо лучше, а потомъ вдохнулъ еще раза два - и совсемъ отлегло.

-- Очень крепкiй былъ запахъ, Сай? - спросилъ неопытный юноша.

-- Да нетъ, - отвечалъ Паркеръ, - не то чтобы крепкiй, а какой-то пряный, странный... вроде того, какъ бываетъ, въ жаркую ночь. Это-то меня и поразило.. Но такъ какъ нельзя же мне было прогуливаться на людяхъ съ кускомъ горящаго трута въ рукахъ, словно я собираюсь зажигать фейерверкъ по случаю четвертаго iюля {Годовщина объявленiя американской независимости. Въ этотъ день каждый американецъ считаетъ долгомъ зажечь фейерверкъ. Пр. пер.}, я и спросилъ, не можетъ ли онъ дать мне того же средства въ другомъ виде, такъ чтобы удобнее было имъ пользоваться, когда почувствую схватки, а я, молъ, заплачу тебе все равно, какъ за настоящее лекарство. Вотъ онъ мне и далъ.

серьезнымъ видомъ подержалъ его въ рукахъ.

-- Вкусъ и запахъ вроде инбиря, - сказалъ одинъ.

-- Можетъ быть, инбирь, а можетъ быть, и нетъ! - сказалъ Сай Паркеръ съ твердостью. - А можетъ быть, это только моя фантазiя! Но разъ, что это такое средство, которое можетъ мне внушать такую фантазiю, а фантазiя меня вылечиваетъ, мне совершенно все равно! Я себе на два доллара купилъ этой фантазiи, или этого инбиря, и намеренъ его придерживаться. Такъ-то-съ!

И онъ заботливо засунулъ пакетикъ обратно въ карманъ.

Но тутъ посыпались насмешки и критическiя замечанiя. Ужъ если онъ - Сайрусъ Паркеръ - чистокровный американецъ, до того унизился, что пошелъ лечиться у китайскаго знахаря, не лучше ли ему накупить для себя китайскихъ идоловъ и разставить ихъ вокругъ своей хижины? Коли онъ возымелъ такую веру въ Си-Юпа, и состоитъ съ нимъ въ такихъ прiятельскихъ сношенiяхъ, отправился бы за одно работать съ нимъ на заброшенныхъ прiискахъ, а тотъ-бы его подкуривалъ въ это время. Можетъ быть, онъ вовсе не трутъ нюхалъ, а просто выкурилъ трубку опiума; въ такомъ случае лучше бы признаться въ этомъ, чемъ морочить добрыхъ людей! Темъ не менее всемъ очень захотелось еще разъ посмотреть, что тамъ насыпано въ красномъ пакетике; но Сай Паркеръ былъ глухъ ко всемъ просьбамъ и приставаньямъ по этой части.

Несколько дней спустя, я виделъ, какъ одинъ изъ тогдашнихъ собеседниковъ, именно Эбъ Уинфордъ, выходилъ изъ прачешной Си-Юпа. Проходя мимо меня, онъ пробормоталъ что-то насчетъ проклятой манеры задерживать белье въ стирке, но не задержалъ меня продолжительной беседой. На другой день я самъ пошелъ въ прачешную и засталъ тамъ другого золотопромышленника, но этотъ такъ долго заболтался о какихъ-то пустякахъ, что я ушелъ, оставивъ его наедине съ Си-Юпомъ. Потомъ, зайдя въ гости къ Джеку Покеру (изъ Шасты), я заметилъ, что въ его хижине стоитъ странный запахъ ладана; но онъ приписалъ это чрезвычайно смолистому свойству сосновыхъ дровъ, которыми топилъ свой каминъ. Я не пытался разъяснить все эти таинственныя явленiя и ни о чемъ не разспрашивалъ Си-Юпа: уважая его сдержанность на этотъ счетъ, я былъ притомъ уверенъ, что если бы я сталъ предлагать ему прямые вопросы, онъ бы мне непременно совралъ. Мне было довольно того, что его прачешная вошла въ моду и самъ онъ, очевидно, процветалъ.

"Пальметто". Это былъ пожилой человекъ, военный врачъ и хирургъ, во всемъ нашемъ округе очень уважаемый и любимый, хотя въ то же время его немного побаивались за грубоватую прямоту и военную точность его речи. Обменявшись приветствiями со всеми золотопромышленниками съ обычной своей сердечностью, докторъ принялъ ихъ приглашенiе вместе выпить. Тогда Сай Паркеръ приступилъ къ нему и съ притворной небрежностью, которая, однако, плохо прикрывала небывалую робость, завелъ такую речь:

-- Я хотелъ задать вамъ одинъ вопросъ, докторъ... пожалуй, очень глупый вопросъ, такъ себе, знаете ли, не въ смысле врачебной консультацiи, нетъ!.. Но все-таки имеющiй некоторое отношенiе къ вашей профессiи. Понимаете?

-- Валяйте, Сай! - молвилъ докторъ добродушно. - Теперь самый такой часъ, когда я подаю даровые советы.

-- О, тутъ дело не въ симптомахъ, докторъ, и я, собственно говоря, здоровъ. Я хотелъ только спросить васъ, не известно ли вамъ что-нибудь насчетъ медицинской практики у этихъ самыхъ китайцевъ?

-- Я ничего не знаю, - отвечалъ докторъ безъ обиняковъ. - Насколько мне известно, и другiе ничего не знаютъ объ этомъ.

-- Видите ли, китайцы не имеютъ никакого понятiя объ анатомiи, и личныхъ наблюденiй не производятъ! По ихъ суевернымъ понятiямъ, нельзя ни вскрывать труповъ, ни изучать внутренностей, потому что они считаютъ человеческое тело священнымъ и неприкосновеннымъ.

Между присутствовавшими заметно было легкое возбужденiе и живой интересъ къ поднятому вопросу. Сай Паркеръ значительно переглянулся съ товарищами и снова обратился къ доктору, частью задирающимъ тономъ, а частью какъ бы оправдываясь.

-- Само собой разумеется, докторъ, они не настоящiе врачи, не такiе, какъ вы; но у нихъ все-таки водятся свои лекарства и они ими лечутся... вотъ, какъ собаки едятъ траву, напримеръ! Но я хочу спросить у васъ, какъ человека дальновиднаго, неужели вы полагаете, что те старухи, напримеръ, которыя ходятъ по домамъ и лечутъ всякими тамъ корешками, да водицами, не могутъ помогать отъ болезней потому, что не знаютъ анатомiи и предлагаютъ только такiя простыя и натуральныя средства?

-- Да китайскiя-то лекарства совсемъ не простыя и не натуральныя, - сказалъ докторъ хладнокровно.

-- Этимъ я не хочу сказать, - продолжалъ докторъ, не безъ удивленiя оглянувшись на окружившiя его внимательныя и возбужденныя лица, - я этимъ не хочу сказать, чтобы они были положительно зловредны, особенно если принимать ихъ въ небольшомъ количестве; но, собственно говоря, это вовсе не аптекарскiя снадобья, и я ни въ какомъ бы случае не назвалъ ихъ простыми. Вамъ известно, изъ чего они состоятъ, по преимуществу?

-- Н... нетъ, - отвечалъ Паркеръ осторожно, - не совсемъ, то есть...

-- Подойдите поближе, я вамъ скажу.

Паркеръ поспешно придвинулся, да и остальные вытянули шеи къ прилавку. Докторъ Дюшэнъ произнесъ несколько словъ такъ тихо, что въ другихъ частяхъ залы ничего не было слышно. Наступило глубокое молчанiе, и черезъ минуту Эбъ Уинфордъ нарушилъ его, обратившись къ буфетчику:

-- И мне тоже! - послышались другiе голоса.

-- Я слыхалъ, - сказалъ Джекъ Покеръ (изъ Шасты) съ слабою улыбкой на побледневшемъ лице, потряхивая последними каплями водки на дне своей рюмки, - я слыхалъ, что эти отпетые дураки вместо лекарства иногда нюхаютъ жженный трутъ?

-- Да, и это, сравнительно говоря, еще довольно приличное средство, - сказалъ докторъ задумчиво. - Это деревянные опилки, смешанные съ небольшимъ количествомъ клея и муравьиной кислоты.

-- Это такое особое вещество, действительно выделяемое муравьями. Предполагаютъ, что они выбрасываютъ изъ себя эту жидкость произвольно, съ целью самозащиты... какъ хорьки, знаете?

Но Джекъ Покеръ (изъ Шасты) объявилъ вдругъ, что ему необходимо переговорить съ какимъ-то прохожимъ, и стремительно бросился вонъ изъ ресторана. Докторъ вышелъ на подъездъ, селъ на своего коня и уехалъ. Но я подметилъ на его загореломъ и невозмутимо-спокойномъ лице легкую улыбку, что навело меня на мысль, что онъ, можетъ быть, догадался, почему ему задавали такiе вопросы, а также заметилъ и впечатленiе, произведенное его ответами. Въ этомъ предположенiи утвердило меня то обстоятельство, что никто больше ни единымъ словомъ не упоминалъ объ этихъ предметахъ; инцидентъ темъ и кончился, и ни одинъ изъ пострадавшихъ не предпринималъ никакой отместки противъ Си-Юпа. Было ясно, что каждый изъ нихъ, втайне отъ остальныхъ, обращался къ китайцу; но, повидимому, они были не вполне уверены въ томъ, что докторъ Дюшэнъ не обморочилъ ихъ касательно составныхъ частей китайскихъ лекарствъ, и не решались изъ-за этого учинять открытаго нападенiя на беднаго Си-Юпа, зная, что въ такомъ случае секретъ выйдетъ наружу и товарищи неминуемо поднимутъ ихъ на смехъ. Такъ это дело и затихло само собой, и Си-Юпъ остался хозяиномъ положенiя.

Между темъ Си-Юпъ процветалъ. Набранная имъ артель китайскихъ рабочихъ была постоянно занята или стиркой белья, или перебиранiемъ и промывкой техъ отобросовъ, которые оставались на старыхъ промыслахъ, заброшенныхъ разбогатевшими рудокопами. Такъ какъ на эту работу никакихъ особенныхъ затратъ не производилось и она обходилась такъ же недорого, какъ дробленiе щебня или собиранiе стараго тряпья, а содержанiе китайской артели стоило тоже до смешного дешево, нетъ сомненiя, что Си-Юпъ и этимъ кое-что зарабатывалъ каждую неделю; но такъ какъ все свои заработки онъ, по китайскому обыкновенiю, отсылалъ въ Санъ-Франсиско не иначе какъ черезъ техъ же носильщиковъ-китайцевъ, никогда не доверяя ихъ правильной почте, не было никакой возможности проверить, какъ велики были его барыши. Съ другой стороны, ни у самого Си-Юпа, ни у кого изъ его земляковъ, повидимому, никогда денегъ не было. Въ прежнiя безшабашныя времена и въ менее цивилизованныхъ селенiяхъ часто случалось, что рудокопы нападали на китайскiя лачуги или на ихъ странствующiя артели, съ целью грабежа; но было известно, что никогда не находили у нихъ денегъ. Такое положенiе делъ, однако, должно было существенно измениться.

Однажды, въ день субботнiй, Си-Юпъ вошелъ въ почтовую контору Уэльса, Фарго и К^о заметилъ мимоходомъ:

-- Стирка-то, какъ видно, очень прибыльное ремесло, Снюпъ?

-- Стирка очень выгодное ремесло. Не надо ли для васъ постирать что-нибудь, Джонъ? - сказалъ Си-Юпъ съ готовностью.

-- Нетъ, нетъ, - отвечалъ кассиръ, разсмеявшись, - мне ничего не надо; я только подумалъ, какое множество рубашекъ нужно было выстирать, чтобы накопить пятьсотъ долларовъ!

-- Совсемъ не отъ стирки рубашекъ! Это отъ промывки отбросовъ, въ которыхъ есть золотой песокъ. Понимаете?

той же самой фирмы.

-- На этотъ разъ не такъ много намылъ золота, э? - заметилъ кассиръ участливо.

-- Нетъ, - безстрастно отвечалъ Си-Юпъ, - на той неделе больше будетъ.

Настала третья суббота. Си-Юпъ притащилъ еще одинъ мешокъ золотого песку, ценою на четыреста пятьдесятъ долларовъ, и тутъ ужь кассиръ не счелъ себя обязаннымъ долее хранить это дело въ секрете. Онъ все разсказалъ прiятелямъ, и черезъ сутки все населенiе нашего поселка знало, что Си-Юпъ со своею артелью каждую неделю вымываютъ среднимъ счетомъ на четыреста долларовъ золота изъ остатковъ и отбросовъ стараго прiиска, на участке, когда-то принадлежавшемъ хозяевамъ ресторана "Пальметто".

Эта весть повергла поселокъ въ глубочайшее изумленiе. Въ старые годы зависть и негодованiе по поводу блестящихъ успеховъ презреннаго языческаго племени, могли-бы принять довольно злостный оборотъ и Си-Юпъ со своей компанiей дорого поплатился бы за удачу. Но съ техъ поръ жители поселка сами нажились порядочно и охотнее подчинялись законамъ; среди нихъ завелись уже два семейства изъ восточныхъ штатовъ и начинали притекать постороннiе капиталы; такъ что и зависть, и негодованiе проявились лишь въ умеренной форме строгаго разследованiя и законной критики. Къ счастью для Си-Юпа, изстари существовалъ такой законъ для горныхъ промысловъ, что всякiй заброшенный участокъ, со всеми отбросами на немъ, становился собственностью всякаго лица, возобновлявшаго на немъ работы. Однако, прошелъ слухъ, что Си-Юпъ и его артель разрабатываютъ не старые отбросы, а новую золотоносную жилу, о которой никто не зналъ и прежнiе владельцы пропустили ее безъ вниманiя; а такъ какъ, по своему китайскому пристрастiю къ секретности, Си-Юпъ во-время не заявилъ своихъ правъ на открытiе и не получилъ законнаго утвержденiя, онъ, съ юридической точки зренiя, терялъ право на эту собственность. Учредили надзоръ за китайской артелью; однако, очевидные факты не подтвердили предположенiя о новой жиле, да и золото, которое Си-Юпъ отсылалъ въ Санъ-Франсиско, было именно того сорта, какого можно было ожидать отъ промывки отбросовъ, оставленныхъ тутъ прежними владельцами "Пальметто". Только его было слишкомъ много для такого заброшеннаго прiиска.

"Пальметто"; какъ напали тогда на главную жилу, такъ и возились только надъ ней, а прежнiя места все забросили, и, должно быть, много добра пропало у нихъ даромъ! - говорилъ Сай Паркеръ, хорошо помнившiй ихъ беззаботную щедрость во дни "великой удачи". - Кабы мы не считали зазорнымъ для белокожаго рыться въ чужихъ мусорныхъ кучахъ, намъ бы и досталось все то, чемъ поживились теперь эти поганые китайцы. Я вамъ скажу, братцы, что намъ не пристало такъ важничать и впередъ придется действовать попроще.

Возбужденiе достигло, наконецъ, крайнихъ пределовъ, и видя, что ни запугиваньемъ, ни подсматриваньемъ ничего не возьмешь, пустили въ ходъ дипломатiю. Подъ темъ предлогомъ, что хотятъ выкупить участокъ Си-Юпа и его компанiи, золотопромышленники избрали изъ своей среды комитетъ и получили дозволенiе осмотреть прiискъ и производимыя на немъ работы. Отправились на участокъ, увидели все тотъ же большой валъ изъ раздробленныхъ камней и песку, оставшiйся после удаленiя прежнихъ хозяевъ, и застали тамъ Си-Юпа съ четырьмя или пятью невозмутимо возившимися китайцами. Часа черезъ два комитетъ возвратился въ ресторанъ, вне себя отъ волненiя. Говорили они шепотомъ, но изъ ихъ речей можно было заключить, что богатство почвы, промываемой артелью Си-Юпа, превзошло ихъ ожиданiя. Въ какiе-нибудь два часа времени комитетъ виделъ собственными глазами, какъ изъ этихъ самыхъ отбросовъ намыто было золота на сумму около двадцати долларовъ, притомъ промывка производилась самымъ первобытнымъ, безсмысленнымъ способомъ неумелыми руками, но зато съ безконечнымъ терпенiемъ китайцевъ. Какихъ делъ можно тутъ наделать, коли съ американскимъ умомъ взяться какъ следуетъ и пустить въ ходъ усовершенствованный механизма!

Тотчасъ составился синдикатъ. Предложили Си-Юпу двадцать тысячъ долларовъ съ темъ, чтобы онъ окончательно отказался отъ участка и передалъ его во владенiе синдиката черезъ двадцать четыре часа. Китаецъ выслушалъ предложенiе съ самымъ тупымъ и глупымъ выраженiемъ лица. Съ прискорбiемъ долженъ я сознаться, что, когда имъ показалось, что китаецъ колеблется въ своемъ решенiи, они ему внушили, что отъ этого ему же будетъ хуже: пригрозили судомъ, уверили, что потребуютъ юридическихъ доказательствъ его правъ на владенiе прiискомъ, и образуютъ компанiи для проверки доходности почвы по обеимъ сторонамъ насыпи. Въ конце концовъ Си-Юпъ согласился съ темъ условiемъ, чтобы вся сумма сполна была выплачена золотомъ одному китайскому агенту въ Санъ-Франсиско, въ тотъ самый день, когда участокъ будетъ переданъ въ ихъ руки.

Синдикатъ ничего не имелъ противъ этой характерной китайской предосторожности. Всемъ было известно, что китаецъ въ дороге не станетъ держать при себе денегъ; а въ томъ подозрительномъ намеке на недобросовестность компанiи не нашли ничего для себя обиднаго, или просто не заметили его.

Въ тотъ самый день, когда синдикатъ вступилъ во владенiе, Си-Юпъ ушелъ изъ поселка. Онъ заходилъ проститься со мной. Я поздравилъ его со счастливой переменой обстоятельствъ; но въ глубине души смущался сознанiемъ, что его насильно принудили продать его имущество несравненно дешевле его действительной стоимости.

и на прiискъ поставили новыя машины. Прошла еще неделя, и синдикатъ умолчалъ о результате работъ. Одинъ изъ членовъ комитета наскоро собрался и уехалъ въ Санъ-Франсиско. Тамъ, по слухамъ, онъ нигде не могъ разыскать ни Си-Юпа, ни того агента, которому переданы были деньги. Тогда же хватились, что у насъ въ поселке не осталось больше ни одного китайца. И, наконецъ, роковая тайна раскрылась.

По всей вероятности, Си-Юпъ и его компанiя никогда не выручали изъ кучи отбросовъ более двадцати долларовъ въ неделю, что составляло обычный заработокъ подобной артели. Но Си-Юпъ возъимелъ блестящую мысль прославить доходность участка помощью капитала въ пятьсотъ долларовъ, взятаго заимообразно, въ виде золотого песка, у его же соотечественника и кредитора въ Санъ-Франсиско: этотъ капиталъ Си-Юпъ открыто посылалъ ему по почте, а тотъ китаецъ въ свою очередь секретно пересылалъ мешокъ обратно на прiискъ, черезъ техъ же китайскихъ носильщиковъ. Такимъ образомъ, мешокъ съ золотымъ пескомъ то и дело гулялъ взадъ и впередъ между заимодавцемъ и должникомъ, къ вящему назиданiю почтовой конторы и къ великому надувательству любопытствующихъ зевакъ нашего поселка. Какъ только синдикатъ попался на эту удочку, Си-Юпъ, знавшiй, въ какой день самозванный комитетъ намеревался осматривать участокъ, поспешно "посолилъ" отбросы, то есть самымъ добросовестнымъ образомъ разсыпалъ золотой песокъ по всему прiиску, да такъ искусно, что казалось, будто золото действительно есть составная часть его почвы и извлекается оттуда естественнымъ путемъ.

На этомъ мы простимся съ Си-Юпомъ и закончимъ это воспоминанiе о превратно понятомъ человеке мненiемъ, выраженнымъ на его счетъ однимъ известнымъ юристомъ, съ которымъ по этому поводу ездили советоваться въ Санъ-Франсиско:

"Эта мошенническая проделка была ведена такъ умно, что чрезвычайно сомнительно, чтобы въ судебныхъ учрежденiяхъ признали правильность иска противъ Си-Юпа; такъ какъ не было законныхъ свидетелей того, что онъ "солилъ" прiискъ, и онъ даже никого не уверялъ, будто предъявляемый имъ мешокъ съ золотомъ былъ "обычной", еженедельной добычей съ этого самаго участка; съ другой стороны, обвиненiе въ явномъ обмане можно обратить противъ комитета, который и осматривалъ прiискъ подъ фальшивымъ предлогомъ, а потомъ и купилъ его насильно, действуя на продавца посредствомъ застращиванiя..."

"Вестникъ Иностранной Литературы", No 2, 1898