Гэбриель Конрой.
IX. Следы исчезли навеки

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Гэбриель Конрой. IX. Следы исчезли навеки (старая орфография)

IX.
Следы исчезли навеки.

Палящее, майское солнце жгло белые стены комендантского дома в Presidio Сан-Романа, красные черепицы его крыши и черные плиты двора, откуда мулы и погонщики только-что вернувшагося каравана бежали под тень длинной галлереи. Сам комендант предавался полуденной siesta в маленькой, низенькой комнате близь караульни. Сон коменданта никогда еще не был прерываем, и потому он с испугом вскочил, когда его неожиданно разбудил секретарь. Его первая мысль была схватить свой верный толедский клинок, но случилось, что в это самое утро кухарка взяла шпагу коменданта, чтоб вынуть tortillas из печи, и Дон-Жуан Сальватьера удовольствовался тем, что строго спросил о причине подобного нарушения заведенных им порядков.

-- Сеньорита... американка желает вас немедленно видеть, произнес секретарь.

Дон-Жуан снял с головы черный, шелковый платок, которым были повязаны его поседевшие волосы, и привстал. Но, прежде, чем он успел Припять более оффициальную позу, дверь отворилась, и в комнату вошла молодая девушка скромно, застенчиво.

Несмотря на её скудную, грубую, дурно сидевшую одежду, впалые глаза, отуманенные слезами, и тяжелое горе, изсушившее её хорошенькия щечки, она была так прелестна, молода, невинна, доверчива и безпомощна, что комендант быстро вскочил и низко поклонился почти до земли.

Повидимому, они взаимно произвели друг на друга хорошее впечатление, потому что молодая девушка, поспешно взглянув на худощавую, но благородную фигуру коменданта и добрые глаза, светившиеся над густыми, седыми усами, с неожиданным пылом бросилась перед ним на колени.

Комендант хотел ее нежно поднять, но она отстранила его рукой.

-- Нет, нет, выслушайте меня. Я - только бедная девушка без друзей и крова. Месяц тому назад, я оставила свою семью в горах и отправилась искать помощи, чтоб спасти их от голодной смерти. Со мною был брат. Господь сжалился над нами, синьор, и мы, после долгого странствия, нашли, наконец, кусок хлеба и приют в хижине поселенца. Брат мой Филип возвратился к нашим с помощью. Я с тех пор ничего о нем не знаю. О, синьор! он, может быть, умер; они, может быть, все умерли. Три недели прошло с тех пор, а я все одна, синьор, одна на чужой стороне. Поселенец был очень добр ко мне и послал меня к вам за помощью. Вы мне поможете, я в этом уверена. Вы их найдете, моих друзей, мою маленькую сестру, моего брата.

Комендант, терпеливо дождавшись конца её слов, нежно поднял ее и посадил рядом с собою. Потом он обратился к секретарю, который поспешно по испански отвечал на безмолвный вопрос коменданта. Молодая девушка была ужасно разочарована при виде, что её пламенные словй были непонятны Дон-Жуану, и с каким-то вызывающим тоном, совершенно ей непривычным, обернулась к секретарю, который принял на себя роль переводчика.

-- Вы - американка?

-- Да, резко ответила молодая девушка, которая вдруг почувствовала, с чисто женским инстинктом, странное, неотразимое отвращение к этому человеку.

-- Сколько лет?

-- Пятнадцать.

Комендант почти безсознательно положил свою загорелую руку на её юную головку.

Она взглянула на коменданта и с минуту колебалась.

-- Грэс.

Она снова замолчала и через минуту прибавила, бросая вызывающий взгляд на секретаря:

-- Грэс Ашлей.

-- Назовите мне кого-нибудь из вашей партии эмигрантов, мисс Грэс Ашлей.

Молодая девушка снова колебалась несколько мгновений.

-- Филип Ашней, промолвила она: - Гэбриель Конрой, Питер Думфи, мистрис Дженни Думфи.

Секретарь открыл конторку, вынул печатные листок и быстро пробежал его. Потом он подал его коменданту со словами.

-- Виспо.

-- Виспо, повторил комендант и добродушно взглянул на Грэс, стараясь ее ободрить.

-- Экспедиция из верхняго Presidio напала на следы партии американцев в горах, сказал секретарь: - между ними находятся подобные имена.

-- Это - наша партия! радостно роскликнула Грэс.

-- Вы уверены? спросил подозрительно секретарь.

-- Да.

Секретарь снова взглянул на бумагу, а потом на Грэс.

-- Здесь нет имени мисс Грэс Ашли.

Грэс побледнела и опустила глаза. Через мгновение она бросила умоляющий взгляд на коменданта. Еслиб она могла прямо говорить с ним, то на коленях созналась бы в своем невинном обмане; но она не могла решиться, чтоб её исповедь была передана секретарем. Поэтому она прибегла к хитрости.

-- Это - ошибка, сказала она: - но ведь есть имя Филипа, моего брата?

-- Он жив и здоров! воскликнула Грэс, забывая все от радости.

-- Он не найден.

-- Как не найден? спросила Грэс, широко открывая глаза.

-- Его там не было.

-- Конечно, не было, промолвила Грэс с нервным истерическим смехом: - он был со мною; но потом он вернулся.

-- 30 апреля, Филип Ашлей не был найден.

Грэс громко застонала и всплеснула руками. Забывая все от отчаяния, она бросилась на колени перед комендантом и со слезами воскликнула:

не знаю, что в этой бумаге; но в ней должно быть упомянуто о моем брате Гэбриеле и сестре. О, синьор! Живы они или умерли? отвечайте мне, вы должны мне ответить... Я... Грэс Конрой.

Секретарь опять развернул печатный листок, пробежал его, как-то странно взглянул на Грэс и подал бумагу коменданту, указывая в ней на одно место. Они переглянулись; комендант закашлял и, встав, отвернулся от Грэс. Секретарь подошел к ней и, по приказанию коменданта, подал ей бумагу.

Молодая девушка взяла ее дрожащими руками. Мороз пробежал по её телу. Это был документ на испанском языке.

-- Я не могу этого прочесть! воскликнула она, нетерпеливо топая своей маленькой ножкой: - скажите мне, что тут написано!

Комендант махнул рукой, и секретарь взял бумагу у молодой девушки. Свет из глубокой амбразуры окна падал прямо на Грэс, которая, опустив немного голову и раскрыв свои прелестные губки, пламенно, жалобно смотрела на коменданта, хотя он и стоял к ней спиной и, повидимому, глядел в окно. Секретарь прокашлялся и начал надменным тоном безупречного лингвиста переводить по английски испанский документ:

Его превосходительству, коменданту Сан-Фелипе.

"Имею честь донести, что экспедиция, посланная на помощь несчастным эмигрантам в Сиерре-Неваде, согласно показанию Дона Хозе-Блуента из Сан-Геранито, нашла в ущелье, к востоку от Чертова Прохода, доказательства о недавнем существовании этих эмигрантов, погребенных в снегу, а также открыла историю их страданий и смерти. Письменный документ, оставленный несчастными, знакомит нас с именами и организацией партии капитана Конроя, а потому прилагаю копию с этого документа.

"Тела пяти несчастных, найденные в снегу, не могли быть признаны, кроме двух, которые и погребены согласно церковным обрядам.

"Наши солдаты действовали в этом случае с мужеством, хладнокровием, патриотизмом, непреодолимой стойкостью и искренней набожностью, отличающими мексиканского воина. Нельзя достаточно выразить похвал добровольной помощи, оказанной нашему предводителю в этом человеколюбивом деле одним путешественником, Доном Артуром Пайнестом, отставным поручиком северо-американской армии.

"Несчастные, повидимому, умерли от голода, хотя одна женщина сделалась жертвою яда. К сожалению, среди погибших был знаменитый в науке доктор Поль Деварж, натуралист и набиватель чучел".

Секретарь остановился, понизил голос и, пристально смотря на Грэс, продолжал:

"Тела признанные принадлежат Полю Деваржу и Грэс Конрой".

С диким отчаянным криком, она вскочила, схватила себя за волосы обеими руками и грохнулась без чувств на пол.

В ту же минуту в комнату вбежала индийская служанка и помогла коменданту положить на диван молодую девушку.

-- Бедное дитя! сказал он, пока Мануела поспешно разстегивала ей платье: - Бедное дитя! без отца и матери.

-- Бедная женщина! промолвила Мануела в полголоса. - и без мужа.