Габриель Конрой.
VI. Следы

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Габриель Конрой. VI. Следы (старая орфография)

VI.
Следы.

В продолжении двух недель всходило и садилось безоблачное солнце над суровыми очертаниями Монументного Пика. В продолжение двух недель не произошло никакой видимой перемены в роковой белизне покрытых снегом утесов, в волнистой, белоснежной равнине, разстилавшейся во все стороны, в мертвой тишине, царившей вверху и внизу. Было 1-е апреля; в воздухе чувствовалась весенняя мягкость, но в необозримой пустыне не слышно было ни звука, ни движения.

Однако, при ближайшем наблюдении, оказывалась большая, хотя и медленная, тайная перемена. Белые очертания гор не были так круглы и полны; местами виднелись трещины и в них обнаженный гранит; кости начинали мало-по-малу проглядывать из-под отвисавшого тела. И все же эта перемена произошла безмолвно, без нарушения могильной тишины.

Наконец, в один светлый, блестящий день в роковой долине раздались человеческие голоса и бряцание шпор. В горном проходе показалась кавалькада всадников и вьючных мулов, которые медленно двигались, то проваливаясь в снегу, то шумно стуча копытами по камню. Неожиданные звуки пробудили дремавшее горное эхо, подняли вокруг, от сотрясения в воздухе, снежную пыль и вызвали из какой-то неведомой пещеры на снежную поверхность такое дикое, растерзанное и чудовищное существо, которое едва-едва напоминало человека. Оно прокралось по снегу до большого дерева и, точно испуганное животное, стало ждать в засаде приближения спутников.

Впереди отряда ехали два человека: один - серьезный, озабоченный, молчаливый, другой - энергичный, живой, словоохотливый. Наконец, первый сказал медленно, как бы вспоминая что-то:

-- Они должны быть недалеко. Я видел их именно в такой местности. Она мне знакома.

-- Дай Бог, - отвечал поспешно второй всадник, - по правде сказать, я сомневаюсь, чтобы мы удержали в повиновении людей до завтра, если наши безумные поиски ни к чему не приведут.

-- Именно здесь я видел мужчину и женщину. Если, не близости, тут не найдется груды камней, то я признаю свой сон несправедливым, а себя - старым дураком.

-- Ну, хорошо, дайте нам хоть груду камней, хоть лоскуток бумаги, хоть старое одеяло или колесо. Колумб мог продолжать свой путь и держать в порядке своих матросов, благодаря морскому тростнику. Однако наши люди на что-то смотрят! Боже мой, вдоль утеса что-то движется.

Под влиянием общого суеверного инстинкта, весь отряд скучился; даже те, которые, за несколько минут, всего громче выражали свой скептицизм, притаили дыхание от страха. Дикое существо, спрятавшееся за дерево, теперь выскочило и, приняв человеческий образ, с странными ужимками и глухим воплем приблизилось к отряду. Это был Думфи.

Первый оправился от волнения предводитель и встретил Думфи на пол-дороге.

-- Кто вы?

-- Человек.

-- Что с вами?

-- Голоден.

-- Где другие?

-- Кто? - спросил Думфи, подозрительно взглянув на незнакомца.

-- Другие. Вы не один?

-- Один.

-- Как вы сюда попали?

-- А вам какое дело? Я здесь и умираю с голода. Дайте мне есть и пить.

В толпе раздался ропот.

-- Дайте ему есть. Он не может стоять, не только говорить. Где доктор?

-- Предоставьте его мне; он более нуждается в моей помощи, чем в вашей, - сказал младший из передовых всадников, которого назвали доктором.

Он налил водки в горло несчастного. Думфи тяжело перевел дыхание и вскочил на ноги.

-- Как вас зовут? - спросил нежно молодой доктор.

-- Джаксон, - отвечал Думфи, бросая вокруг себя дикий вызывающий взгляд.

-- Откуда?

-- Миссури.

-- Как вы сюда попали?

-- Отстал от товарищей.

-- А они...

-- Пошли вперед. Дайте поесть.

-- Отведите его в лагерь и передайте Санхецу: он знает, что с ним сделать, - сказал доктор одному из людей и прибавил, обращаясь к предводителю: - ну, Блунт, вы спасены; но ваши девять человек в клеенчатой одежде уменьшились до одного, и тот, признаюсь - не важный экземпляр.

-- Я желал бы, доктор, чтобы дальше ничего не исполнилось из моего сна, - отвечал Блунт, - я согласен теперь возвратиться, но что-то мне говорит - дело только начинается. Этот человек делает вероятным все остальное. Но что это?

Один из людей отряда подошел к предводителю с лоскутком бумаги, на углах которого были видны следы гвоздей.

-- Это объявление я снял с дерева, но читать не умею, - сказал бывший вакеро.

-- И я также, - отвечал Блунт, взглянув на бумагу, - это, кажется, по-немецки. Позовите Глора.

Через минуту подошел рослый швейцарец и, прочитав бумагу, сказал:

-- Где?

Блунт и доктор переглянулись.

-- Ведите нас туда, - сказал Блунт.

Перед ними была груда камней, некогда симметрически положенных друг на друга, а теперь разбросанных по сторонам. Снег и земля были разрыты кругом. Повсюду валялись бумаги, портфель с рисунками птиц и растений, разбитый стеклянный футляр с насекомыми и разбросанные перья птичьих чучел. Немного поодаль лежало что-то в роде кучи лохмотьев. Ближайший к ней всадник с громким криком соскочил с лошади. Это была миссис Бракет - но мертвая.