Салли Доус.
Пролог. Последний залп у Змеиной Реки

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Салли Доус. Пролог. Последний залп у Змеиной Реки (старая орфография)

СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ
БРЭТ-ГАРТА.

Книга VI.

РОМАНЫ. ПОВЕСТИ. РАССКАЗЫ.

Издание т-ва И. Д. Сытина.

Салли Доус.

(Повесть. Перев. кн. Е. С. Кудашевой).

ПРОЛОГ.
Последний залп у Змеиной Реки.

Не далее, как на разсвете прохладного летняго утра, здесь еще пролегал росистый деревенский проселок, изрезанный лишь редкими следами колес, не задевавших его дерновых краев, и испещренный следами звериных лапок. К полудню не осталось и следа прежней зеленой дорожки; все было раздавлено, истоптано и изрыто до неузнаваемости. Грузные, ковыляющие орудийные станки и повозки глубоко врезались в колею; копыта конницы смяли и измолотили придорожные кусты и лозы, а короткий, поспешный шаг пехоты обратил все это уродливое разрушение в сплошной хаос пыли. Вдоль грубо раздвинутой дороги валялись попорченые ружья, рваное снаряжение, ранцы, фуражки и части одежды, а там и сям более объемистые развалины, в виде обломавшихся повозок, наскоро опрокинутых в канаву, чтобы освободить путь для живого потока. В течение двух часов, здесь безпрерывно передвигались взад и вперед части чуть не целого армейского корпуса; и куда бы ни шли эти люди, все глаза неизменно были устремлены вправо, к открытому склону, расположенному параллельно проселку. А между тем там ничего не было видно. В течение двух часов взгляд ничего не встречал, кроме изсиня-серого облака, то и дело прорезавшагося выстрелами, но снова смыкавшагося и еще более густевшого после каждого взрыва. Тем не менее в этом зловещем облаке утонули с утра живые, движущияся массы людей в синем и сером, а если иные и возникали снова из него, то только в виде разсеянных обломков, которые ползли, бежали или льнули друг к другу, для того только, чтобы быть настигнутыми смертью в клубах густого дыма.

Но за последние полчаса унылый путь тянулся опустевшим и безлюдным. В то время, как на роковом склоне за ним не прекращался треск и грохот пальбы, дорога оставалась безмолвной. Раза два над ней промелькнули робкия торопливые крылья, или испуганные, колеблющияся ножки, а немного погодя появились и отставшие от главной колонны солдаты, возникая то там то сям из кустов и и изгородей, в которых ползли и скрывались до тех пор. Донесшийся со скрытого от них склона внезапный вопль - ближайший звук, долетевший до сих пор из рокового отдаления - снова спугнул их под прикрытие. Как бы в ответ на вопль, послышался яростный топот, и на дорогу вылетел красивый молодой офицер в красной фуражке в сопровождении денщика; он круто повернул лошадь, перескочил через изгородь, выехал на склон и остановился в ожидании. Минуту спустя, вслед за ним по дороге прокатилось густое облако пыли. Из её клубов выступили грузные плечи и натянутые цепные постромки шести лошадей, а за ними тяжелое орудие, остававшееся в этом вихре движения пассивным и неподвижным, словно бы с грозным провидением своего могущества. В то время как по знаку офицера орудие с треском прорвалось сквозь изгородь следом за ним, внезапный толчок сбросил одного из людей с передка под колеса. Погонщик нерешительно оглянулся на туго натянутую цепь. "Вперед!" заревел упавший, и колесо прокатилось по его телу. Из тучи пыли возникло еще одно орудие, за ним еще иГеще, пока на склоне не развернулась целая батарея. Не успело облако пыли окончательно улечься, когда пыхтящия лошади с седоками несколько отшатнулись назад, открыв на миг ближайшую пушку, уже готовую к стрельбе, и четыре выпрямившаяся рядом с ней фигуры. Снова прозвучал - и на этот раз ближе - тот самый вопль, который, казалось, вызвал это внезапное видение; из жерла орудия вырвался ослепительный блеск, и снова оно скрылось за сомкнувшимися вокруг него людьми, в то время, как вдоль дороги пронесся оглушительный треск звенящого металла. Снова мелькнул блеск, и рядом с ним поднялся столб белого волокнистого дыма. Блеснула еще новая молния, за нею еще и еще, снова отозвалась первая пушка, и вскоре весь склон сотрясся и загремел от пальбы. И дым, теперь уже больше не белый, а волокнистый, но все темнеющий, и как бы насыщенный порохом, превратился в плотный полог зловещого тумана и, хлынув вдоль дороги, затопил собой весь склон.

Вопли прекратились, но звучавший сквозь пальбу треск и скрежет все приближались, и вдруг с нижних сучьев каштанового дерева у проломанной изгороди посыпался целый дождь листьев и мелких веток, сквозь поредевший на миг дым показалось смешение махающих шапок, кивающих лошадиных голов и сверкающей стали, и весь этот хаос бурной волной ринулся вверх по склону. Но две ближайшия пушки пронизали видение своим огнем и смели его в море дыма и реве звука. Залп был так точен и выпущен на таком близком разстоянии, что на первый взгляд показалось, будто между двумя сторонами разверзлась пустота, в которой явственно виднелся круговорот разбитых остатков наступавшей конницы, и можно было отчетливо разобрать крики и проклятия массы, сплотившейся в отчаянной борьбе. Вдруг стоявший у ближайшого орудия канонир поспешно схватился за ружье, ибо от круговорота впереди отделился одинокий всадник, помчавшийся к орудию в бешеной скачке.

Офицер в красной фуражке выехал навстречу и вышиб саблей оружие из руки канонира. Дело в том, что, окинув всадника быстрым взглядом, он заметил, что повод вольно лежит на шее лошади, все еще продолжавшей стремительно мчаться по инерции, и что юношеская фигура седока в форме лейтенанта хотя и держится прямо в седле, однако более не управляет лошадью.

В нескольких шагах от орудия лошадь отшатнулась перед взмахнувшим перед ней банником и, наткнувшись на оглобли, сбросила всадника на пушку. Горячая кровь убитого задымилась на еще более горячей меди, брызнула на руки канонира, машинально продолжавшого делать свое дело. В то время, как снимали тело с орудия, вышел приказ прекратить стрельбу. Вопли внизу также прекратились; грохот и скрежет вместе с дымом отходили все дальше влево. Зловещее среднее облако на миг разсеялось и из-за него неожиданно выглянуло солнце, осветив склон и мирно протекавшую у его подножия реку.

Тем временем молодой артиллерийский офицер спешился и осторожно осматривал убитого. Грудь была размозжена осколком снаряда, и смерть, очевидно, последовала мгновенно. Тот же осколок разрезал цепочку медальона, выскользнувшого из-за распахнутого мундира. Офицер взял его в руку со странным чувством - быть-может, потому, что у самого на груди скрывался такой же медальон; быть-может, также в надежде дознаться с его помощью о личности покойного. В медальоне оказалось всего только фотографическая карточка красивой девушки и прядь белокурых волос, с надписью "Салли". Во внутреннем кармане нашлось еще запечатанное письмо, адресованное: "Мисс Салли Доус. Доставить ей лично, если я паду от руки неприятеля". По лицу офицера пробежала легкая улыбка; он намеревался было передать вещи унтер офицеру, но раздумал и опустил их в карман.

Между тем дорога и окружающий лес, и даже отдаленный склон, кишели дожидающимися войсками. Собственная его батарея стояла еще в боевом порядке, дожидаясь приказаний. Внезапно вдоль проселка прошло легкое движение.

-- Прекрасно, капитан! Лихо захватили и молодцом отстояли!

-- Видно доходило даже до рукопашной, - добавил генерал, указывая на убитого.

Офицер поспешно объяснил в чем дело. Генерал кивнул, отдал честь и проехал дальше. Но юный адъютант замешкался позади.

-- Старикашка в духе, Кортлэнд, - заметил он. - Мы смели их по всей линии. Теперь все кончено. В сущности говоря, наш залп был последним в этом братоубийственном столкновении.

Последний залп! Кортлэнд молчал, задумчиво глядя на распростертого у его ног человека, уничтоженного и раздавленного этим залпом.

Кортлэнд повторил свой рассказ серьезным тоном, чем, однако, не угомонил легкомыслия адъютанта.

-- Таким образом он решил остаться здесь, - весело перебил он. - Однако постойте, - прибавил он, разглядывая письмо и фотографию, - что это тут у вас? Салли Доус? Да не дальше как вчера подобрали другого человека с письмом к этой самой девушке. Оно сейчас у Дока Мерфи. И та же карточка! - нечего сказать! Салли, должно-быть, сгребала себе молодцов целыми кучами! Послушайте-ка, Карти! Чтобы вам взять также письмо у Дока Мерфи и разыскать ее, когда кончится эта жестокая война? Скажете, что исполняете "священную миссию". Поняли? Мысль недурная ведь, - а, старина? Всего хорошого! - и он быстрой рысью пустился вдогонку за начальником.

Кортлэнд разсеянно смотрел ему вслед, продолжая держать письмо и карточку в руке. На полях слева дым совсем уже разсеялся, но висел еще пеленой на юге, по пятам у бегущей кавалерии. Снизу донесся протяжный музыкальный сигнал горниста. Освобожденное солнце упало на белые флаги двух притаившихся в лесу полевых лазаретов и тихо глянуло на окаймленную кипарисами ленивую, жестокую, но прекрасную южную реку, которая змеилась утром с этой самой улыбкой сквозь самое сердце боя.