Салли Доус.
Глава II

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Салли Доус. Глава II (старая орфография)

ГЛАВА II.

Тем не менее, направляясь к "Владжи Доус", - как прозвали усадьбу в околотке, - полковник Кортлэнд втайне радовался тому, что у него нашелся практический предлог для своего посещения, хотя романтический пыл его и оставался неизменным. Было несколько поздно являться к мисс Салли Доус с открытой целью вручить ей письмо от поклонника, умершого три года назад, и, вероятно, давно уже забытого ею. Вдобавок, едва ли было тактично напоминать ей о чувстве, которое, быть-может, казалось ей теперь недостойной слабостью. А между тем как ни был уравновешен и логичен Кортлэнд в своих повседневных делах, он, тем не менее, не вполне был свободен от суеверного чувства, когда дело касалось какого бы то ни было сердечного увлечения. Он верил, что стечение обстоятельств, так неожиданно благоприятствующее его сближению с ней, является не простой только случайностью. Что касается остального - если только будет остальное - он решил все предоставить судьбе. Итак, воображая себя холодным и мудрым резонером, но будучи на самом деле - поскольку это касалось мисс Доус - не менее ослепленным и безразсудным, чем любой из её прежних вздыхателей, он самодовольно продолжал свой путь, пока не достиг дорожки, ведущей прямо к плантации Доус.

Исправная дорога и тщательно содержимая изгородь, вид которой привел бы Дрёммонда в восторг, обещали много хорошого. Вскоре даже старомодный местный рисунок забора - косой зигзаг - сменился более прямолинейным расположением столбов и перекладин на северный лад. Далее показались фасады низких современных зданий, оказавшихся, к изумлению Кортлэнда, совершенно новыми по плану и постройке. Не было и помина о вечном южном подъезде с портиком, ни о веранде с колоннадой. Однако, то не был также и стиль севера. Фабричная простота фасада смягчалась прикрывавшими ею розами и жасмином.

Строения сообщались между собой длинной крытой галлереей, служившей верандой одному из них. От открытых ворот к новейшему из зданий, повидимому конторе, вела широкая, аккуратно усыпанная щебнем аллея, от нея сворачивала более узкая дорожка, ведя к угловому дому, более походившему на господское помещение, невзирая на свою строгую простоту. Здесь не было видно вокруг слоняющихся слуг или рабочих, как около дома Рида; все были очевидно заняты своим делом. Спешившись, Кортлэнд привязал лошадь к столбу у двери конторы и направился по меньшей из дорожек к угловому дому.

Двери были распахнуты настежь, впуская в дом ветерок, напоенный розой и жасмином. Кроме того, была также открыта и боковая дверь, ведущая из прихожей в длинную гостиную, занимавшую всю ширину дома. Кортлэнд вошел в нее. Комната была красиво меблирована, но все в ней казалось с иголочки новым. В ней не было никого, но с задней стороны дома слышался слабый стук молотка, доносившийся в две открытые стеклянные двери, завешанные виноградом и выходящия в залитой солнцем двор. Кортлэнд подошел к одной из дверей. Как раз под нею на земле стояла небольшая переносная лестница, которую он осторожно сдвинул, чтобы лучше разсмотреть дверь, и, надев шляпу, переступил через порог.

Вдруг он почувствовал, что у него валится с головы шляпа; почти немедленно вслед за ней пролетела туфелька, и он ясно почувствовал прикосновение очень маленькой ножки к его макушке. Невыразимое ощущение дрожью пробежало по его телу. Он поспешил отступить обратно в комнату, но успел увидать, как маленькая ножка в полосатом чулке столь же поспешно отдернулась кверху, при тем женский голос воскликнул: "Господи Боже мой!"

Задержавшись на миг, для того, чтобы убедиться, что прекрасная обладательница ножки сохранила равновесие и больше не рискует упасть, Кортлэнд подхватил шляпу, к его счастью, скатившуюся в комнату, и постыдно отретировался в дальний угол гостиной. Снова в окно послышался тот же голос, показавшийся ему необычайно нежным и звонким.

-- Софи, это ты?

Кортлэнд скромно отступил в прихожую. К великому его облегчению, голос из дома отвечал: "Где, мисс Салли?"

-- Зачем ты сдвинула лестницу? Ты могла бы убить меня!

-- Господь с вами, мисс Салли, я и не трогала лестницы!

-- Разсказывай еще! лучше ступай, достань мне мою туфлю. Да принеси еще гвоздей.

Кортлэнд молча стал дожидаться в прихожей. Через несколько минут, у задняго окна послышались тяжелые шаги. Надо было воспользоваться случаем. Стараясь шагать как можно громче, он возвратился в гостиную, где встретился с рослой негритянкой, державшей маленькую туфельку в руке.

-- Извините меня, - вежливо начал он, - но я не встретил никого, кто мог бы обо мне доложить. Дома мисс Доус?

Девушка мгновенно спрятала туфлю за спиной.

-- Кого вам надо, - спросила она с величайшей важностью: - мисс Миранду Доус, или мисс Салли, её племянницу? Мисс Миранда уехала в Аталанту на всю неделю.

-- У меня имеется письмо для мисс Миранды, но я буду очень счастлив, если мисс Салли Доус согласится меня принять, - сказал Кортлэнд, подавая ей письмо и визитную карточку.

Она взяла то и другое с сугубой важностью и степенным достоинством.

-- У меня совсем из головы вылетело, сэр, принимает ли Мисс Салли гостей в эти часы. По правде говоря, сэр, - продолжала она, с усиленной важностью и напускным глубокомыслием, в то время как стук молотка мисс Салли безстыдно разносился в воздухе, - я не знаю в точности, занята ли она игрой на арфе, или изучением иностранных языков, или живописью масляными и водяными красками, или приемом чиновников из присутственных мест. Возможно, что теперь как раз время для одного из этих занятий. Но я доложу ей, сэр, в будуар на верхнем этаже.

листьев с медленным шорохом спустились на землю, после чего наступило полное молчание. Тогда он снова отважился подойти к роковой стеклянной двери.

Немного погодя он услыхал слабый шорох в противоположном конце комнаты и оглянулся. По жилам его пробежал внезапный трепет, после чего кровь в них как будто остановилась; он глубоко перевел дыхание, почти подобное вздоху, и остался неподвижным.

У него не было никакого предвзятого намерения влюбиться в мисс Салли с первого взгляда: он даже не считал это возможным. Девичье лицо в медальоне, хотя и взволновавшее его странным чувством, однако не предвещало ничего подобного. И измышленный на его основании идеал никогда не имел большой над ним власти. Но представшия перед ним очаровательное личико и фигурка, хотя и походили в его мечты, все же являлись чем-то большим и неожиданным. Ничто не подготовило его к лицезрению такой красоты. Объяснение, что мисс Салли была старше своего портрета на четыре, на пять лет, что более обширный житейский опыт и новые стремления наложили на её юношеское лицо отпечаток утонченной впечатлительности - казалось чрезмерно скудным. Он также отогнал жуткую мысль, что кровь умерших за нее сообщила ей таинственным путем особое очарование. Но даже самый привычный зритель, как, например, Софи, мог видеть, что личико мисс Салли переливало нежнейшим румянцем, что её шелковистые волосы напоминали нежные волокна кукурузы, если бы только последния могли быть завитыми, или на материализованные золотые нити паутины; что глаза её составляли с остальным ясную серую гармонию; что платьице из индейской кисеи, хотя и сшитое дома, сидело безукоризненно, начиная с голубых бантов на плечах и кончая лентой вокруг талии, и что из-под края воздушной юбки выступала ножка, считавшаяся самой маленькой ножкой во всей стране, от линии Мэсона и Диксона! {Старая пограничная линия между свободным штатом Пенсильванией и рабовладельческими штатами Мэрилендом и Виргинией, бывшая одно время лозунгом политических разногласий.} Однако то, что лишило Кортлэнда дыхания и речи, было нечто менее осязаемое.

-- Я не мисс Миранда Доус, - объявило видение с полудетской, полупрактичной прямолинейностью, протягивая посетителю маленькую ручку, - но могу толковать с вами о хозяйстве не хуже тетушки, а из того, что говорит здесь майор Рид, - она подняла письмо кверху, - я могу заключить, что вам важно получить яблоки, а не то, какого рода палкой вы их собьете с дерева.

Голос, произносивший эти слова, звучал так нежно и звонко, что Кортлэнд поневоле оставил без внимания некоторую грубоватость и недостаточную условность содержания. С другой стороны, её речь вернула ему самообладание.

-- Не знаю, мисс Доус, что заключается в этой записке, но мне не верится, что бы майор Рид в точности употребил подобные термины для выражения теперешняго моего счастья.

Мисс Салли засмеялась. Затем, с очаровательной напыщенностью, указала рукой на диван.

-- Садитесь, пожалуйста! Понятно, что вам требовался простор для вашего комплимента, полковник, но теперь, раз вы от него отделались, - и по правде говоря, он вышел преудачным, - думается, что вам можно и присесть.

С этими словами она опустилась на один конец дивана, грациозно подобрала белые оборки платья, чтобы освободить для гостя противоположный, и скрестив пальцы на коленях, приняла скромно-выжидательный вид.

-- Надеюсь, что я не слишком вам мешаю, - начал Кортлэнд, подметив роковую туфельку у края юбки и вспомнив об окне. - Я так был поглощен желанием представиться вашей тетушке, как управительнице имением, что совершенно позабыл, что и у нея, как у всякой дамы, могут быть приемные часы.

-- Нет, у нас не полагается никаких светских приемов, - сказала мисс Салли, - а сейчас даже нет и слуг для светских церемоний, так как не хватает рабочих для полей и амбаров. Когда вы пришли, я приколачивала решетины для винограда, потому что заводским плотникам некогда этим заняться. Но вы, кажется - в её голосе прозвучала лукавая нотка - приехали переговорить о хозяйстве?

-- Совершенно верно, - сказал Кортлэнд вставая, - но вовсе не для того, чтобы мешать хозяйственным занятиям. Не позволите ли мне помочь вам приколачивать решетины? Я имею некоторый опыт в этой области, и мы могли бы разговаривать за работой. Пожалуйста, сделайте одолжение!

Девушка весело взглянула на него.

-- Что мило, то мило! Вы уверены, что говорите серьезно?

-- Безусловно. Иначе, меня мучила бы совесть, что я пользуюсь вашим обществом на незаконном основании.

-- Когда так, подождите здесь.

Она спрыгнула с дивана, выбежала из комнаты и вскоре возвратилась, завязывая на ходу за спиной полосатую ситцевую блузу, вероятно, принадлежавшую Софи. Ворот блузы собирался у овального подбородка на тесемке, также завязанной сзади, тогда как золотистые волосы скрывались под традиционным красным платком чернокожей служанки. Нечего и говорить, что эффект получался потрясающий.

-- Но как же тут быть! - заметила мисс Салли, оглядывая щегольской сюртук своего гостя, - вы ведь испортите свое нарядное платье! Снимите сюртук, не обращайте на меня внимания, так будет лучше!

Кортлэнд послушно сбросил сюртук и последовал за деятельной хозяйкой на веранду. Над их головами проходил деревянный карниз в несколько дюймов ширины, тянувшийся во всю ширину здания. Здесь-то, очевидно, помещалась мисс Салли, когда приколачивала трельяж между ним и окнами второго этажа. Кортлэнд разыскал лестницу и взобрался на карниз; молодая девушка последовала за ним, с улыбкой отклонив протянутую руку, и оба серьезнейшим образом принялись за работу. Но в промежутках между приколачиванием и подвязыванием плетей, язык мисс Салли не оставался праздным. Разговор её был не менее самобытен и оригинален, чем она сама, а в то же время так практичен и содержателен, что восторг полковника от её речей и её пленительной близости был вполне понятен. Что бы она ни делала: останавливалась ли вынуть гвоздь из хорошенького ротика, чтобы отвечать ему, или придерживалась одной рукой за карниз, размахивая в то же время другой, чтобы указать молотком на различные участки плантации, - он не мог не думать, чгго она одинаково же убедительна для разсудка, как и упоительна для чувства.

Она рассказала ему о том, как война разстроила их старое гнездо в Пайнвилле, когда отец отправился служить в конфедератский совет в Ричмонде, и оне остались вдвоем с теткой присматривать за имением; как поместья были опустошены, дом разрушен, и сами оне едва успели вывезти кое-что из ценных вещей; как, несмотря на то, что она лично всегда была против отделения от северных штатов и против войны, она все-таки не переехала на Север, предпочитая остаться с родными, и разделить с ними кару за предвиденное ею безумие. Как после войны и смерти отца, оне с теткой решили "перестроить себя" на свой собственный лад на этом клочке земли, пережившем их разорение благодаря тому, что его всегда считали непроизводительным. Как им вначале пришлось бороться с серьезными затруднениями, вследствие неспособности и невежества освобожденных рабов, и не менее сильных предразсудков и апатии соседей. Как мало-по-малу им удалось привить некоторые нововведения, изобретенные ею самой, и которые она изложила теперь в нескольких словах.

-- Но ведь для этого вам нужен был капитал?

Ах! да! здесь им действительно повезло. Французские родственники, у которых она когда-то гостила в Париже, ссудили их достаточной суммой для оборудования хозяйства. Также нашлись и английские знакомые отца, которые взяли паи, раздобыли еще денег и ввезли несколько ученых земледельцев, а кроме того агента или управляющого, который служит для них представителем. Теперь дело уже начало налаживаться, и для их репутации среди соседей, быть-может, лучше, что им не пришлось обязываться Северу. Видя, что по лицу Кортлэнда пробежала тень, она добавила с жеманным вздохом и с первым оттенком женского кокетства, нарушившим до сих пор их здоровое товарищество:

-- Вам следовало разыскать нас раньше, полковник!

В минутном порыве, Кортлэнд готов был тут же выложить ей историю своей романической миссии: его остановила мысль, что узкий карниз не оставлял места для волнующих впечатлений, и что мисс Салли только что сунула гвоздь в рот, при чем всякое резкое движение могло оказаться опасным. Сюда же примешалось чувство ревности к её прежним переживаниям, которого он не испытывал раньше. Тем не менее ему удалось сказать с некоторой горячностью:

-- Я все же надеюсь, что мы не опоздали и теперь. Я уверен, что мои директора вполне готовы и способны выкупить дело у всякого английского или французского акционера, настоящого и будущого.

-- Можете попытать счастья на этом вот, - заметила мисс Салли, указывая на молодого человека, только что вышедшого во двор из конторы. - Это наш английский агент.

Агент обладал широкими плечами и круглой головой; он имел очень свежий и чистый вид в своем белом фланелевом костюме, но казался совершенно чуждым всему окружающему, мало того, нравственно и умственно непримиримым с ним. Проходя мимо дома, он застенчиво взглянул кверху; глаза его блеснули при виде молодой девушки, но приятное смущение угасло, как только он заметил её спутника. Кортлэнд также испытывал некоторую неловкость; одно дело помогать мисс Салли наедине, другое дело заниматься этим на глазах у посторонняго лица; боюсь, поэтому, что он встретил каменный взгляд англичанина одинаково ледяным выражением лица. Одна только мисс Салли сохранила прежнюю небрежную уверенность.

-- Погодите минутку, м-р Чампней! - воскликнула она, легко соскользнула вниз и, поставив ножку на нижнюю перекладину, прислонилась к лестнице спиной и осталась в этой позе дожидаться его приближения.

-- Я так и думала, что вы пройдете мимо, - сказала она, когда он подошел. - Полковник Кортлэнд, - с пояснительным взмахом молотка по направлению к полковнику, выпрямившемуся и слегка окаменевшему на своем карнизе, - полковник Кортлэнд вовсе не родственник - как можно бы подумать - тем кариатидам, что красуются на фризе Редлэндских Присутственных Мест, а северный офицер, приятель майора Рида, приехавший присмотреть южные земли для северных капиталистов. М-р Чампней, - продолжала она, поднимая глаза на Кортлэнда и указывая на Чампнея молотком, - пытается проделывать то же самое для своих соотечественников, в те промежутки времени, когда не говорит по-английски, не смотрит по-английски, не думает по-английски, не одевается по-английски, и не удивляется почему это Бог не создал всех англичанами. М-р Чампней, полковник Кортлэнд. - Оба церемонно раскланялись.

-- А теперь, полковник, если вы спуститесь вниз, м-р Чампней покажет вам ферму. Когда покончите, вы застанете меня здесь, за работой.

Кортлэнд разсчитывал на её общество и суждения во время осмотра, но скрыл свое разочарование по мере сил. Ему не очень понравилось, что Чампней показался облегченным и видимо принял его за вполне постороннее лицо, безсильное повлиять на его дружеския отношения с мисс Салли. Тем не менее, он принял предложение англичанина сопровождать его с учтивой благодарностью, и оба отправились вместе в обход.

Вернулись они менее чем через час. Кортлэнду не понадобилось и столько времени, чтобы убедиться, что все подлинные усовершенствования и нововведения исходят от мисс Салли; что она-то собственно и является здесь верховной властью, и что ей скорее мешает, чем содействует, старомодный консерватизм общества, которого Чампней был поверенным. Было одинаково очевидно, что и сам молодой человек смутно это понимает и откровенно высказывается по этому поводу.

-- Понимаете ли, там они действуют совсем по-иному, и, клянусь Юпитером, не могут даже понять, что существуют другие приемы. Я получаю от них вечные взбучки, как будто моя в том вина, хотя я и пытался объяснить им негрский вопрос и все такое, понимаете ли? Они хотят, чтобы мисс Доус излагала мне свои планы, а я чтобы докладывал им о них, после чего они внесут их в совет и будут ждать его решения. Так и будет мисс Доус это делать! Но, клянусь Юпитером! там за морем они и понять не могут, что такое мисс Доус! Вы понимаете?

-- О которой мисс Доус вы говорите? - сухо спросил Кортлэнд.

-- О мисс Салли, разумеется, - развязно отозвался молодой человек. - Она-то и управляет здесь всем, включая тетушку. Одна она может заставить негров работать, когда им не хочется: для этого достаточно одного её слова или улыбки. Она заключает условия с подрядчиками, да еще угодные ей условия, когда они не хотят и смотреть на мои цифры. Клянусь Юпитером, она даже извлекает выгоду из странствующих агентов и изобретателей, из тех знаете, которые разъезжают взад и вперед с патентами и образчиками. Ведь заставила же она одного из этих молодцов с громоотводами и проволочными изгородями устроить ей беседку для вьющихся роз! Да когда я увидал вас на карнизе, мне так и подумалось, что это опять один из этих господ, которого она попросила, понимаете ли, то-есть, в первую минуту, разумеется! - вы ведь понимаете, что я хочу сказать? - ха! клянусь Юпитером! - до того как она познакомила нас, знаете ли?

-- Так ведь и те так же делали, знаете ли? Мисс Салли ведь не таковская, чтобы просить кого-нибудь. Понимаете ли, человеку неприятно стоять и смотреть, как такая барышня делает такую работу, - смутно сознавая, что не совсем удачно выразился, он неуклюже переменил разговор. - Думаю, что сам не долго останусь здесь.

-- Намереваетесь возвратиться в Англию? - спросил Кортлэнд.

-- О, нет! Но мне хочется бросить службу в обществе и попытать счастья самостоятельно. В трех милях отсюда продается хороший участок земли, и я думаю, что мог бы кое-что из него сделать. Надо человеку прочно основаться и быть самому себе хозяином, - добавил он вопросительно, - а? - вы как думаете?

-- Но сможет ли мисс Доус обойтись без вас? - опросил Кортлэнд, с неловким сознанием, что напускает на себя кажущееся равнодушие.

-- О, я мало приношу ей пользы, знаете ли, по крайней мере здесь. Но мог бы быть ей полезным, если бы имел свою собственную землю и мы стали бы соседями. Я уже сказал вам, что всем заправляет она, нужды нет, чьи бы ни были вложены деньги, и кто бы ни был здесь агентом.

-- Полагаю, что вы и теперь говорите о младшей мисс Доус? - сухо спросил Кортлэнд.

-- О мисс Салли, разумеется, - просто ответил Чампней, - ведь она ведет всю лавочку.

-- Но разве нет также и французских вкладчиков, родственников мисс Доус? Разве нет представителя с их стороны? - настойчиво спросил Кортлэнд.

Он не вполне был подготовлен к наивной перемене в выражении собеседника.

-- Нет. Водился здесь одно время французский кузен, - очень он уж был на первом плане, понимаете ли? Да только сдается мне, что присматривал он не за имуществом, - добавил Чампней с отрывистым смехом. - Должно-быть, тетка написала его семье, но дело в том, что его "отозвали обратно", - и не думаю, чтобы сердце мисс Салли разбилось от горя. Не таковская она, а? Могла бы выбирать среди лучших женихов штата, была бы только охота, а?

Несмотря на то, что Кортлэнд в точности разделял это мнение, ему заблагоразсудилось принять разсеянный вид.

-- Да, да, без сомнения, - промолвил он, видимо, снова погружаясь в деловые соображения.

-- Я думаю, что мне не зачем входить, - продолжал Чампней, когда они подошли к дому. - Вам, вероятно, есть еще о чем поговорить с мисс Доус. Если же вам понадобится что от меня, приходите в контору. Впрочем, она-то все знает. А еще... гм... если... гм... если вы пробудете некоторое время по соседству, заезжайте ко мне, - знаете ли? - выкурить трубку и выпить стаканчик пунша. Мой "бой" умеет его приготовлять, а у меня в запасе старое брэнди, присланное из-за моря. До свидания.

Более неловкий в своем добросердечном порыве, чем в простой деловой беседе, но одинаково прямодушный в том и другом, он пожал Кортлэнду руку и зашагал прочь. Кортлэнд повернул к дому. Он осмотрел ферму с её усовершенствованиями; увидал некоторые из собственных идей в практическом применении: ясно было, что ему только и остается поблагодарить хозяйку дома и откланяться. Между тем он чувствовал себя гораздо больше не в своей тарелке, чем при приезде; его посещение оставило ему странное чувство незаконченности, которого он не мог себе объяснить. Разговор с Чампнеем осложнил - он сам не знал почему - прежнее его понятие о мисс Доус, и хотя он прекрасно знал, что это нисколько не касается того дела, за которым он сюда приехал, он старался убедить себя в противном.

роль. Правда, Чампней сказал, что она "не таковская", но ведь это не более как показание явно предубежденного человека.

Он вошел в дом через открытую стеклянную дверь. Гостиная была пуста. Он прошел в прихожую, вышел на подъезд - здесь также не было никого. С минуту он простоял в нерешимости, при чем к прежней неловкости начал примешиваться оттенок печали. Могла бы она дождаться его! Ведь не может быть, чтобы ни она ни Софи не заметили его возвращения. Ну, что же! Придется позвонить Софи и передать с ней свою благодарность и извинение её хозяйке. Он отыскал звонок, позвонил, но, увидав Софи, передумал и выразил желание видеть мисс Доус. В промежутке между её уходом и появлением мисс Салли, он внезапно решил сделать то самое, что признал час тому назад несвоевременной безтактностью. Фотография и письмо были у него в кармане: пускай же они послужат ему предлогом для личного прощания с ней.

Она вошла с приподнятыми в милом удивлении бровями.

-- А я-то была уверена, что вы уехали к красному амбару, а оттуда домой. С виноградом я покончила раньше, чем разсчитывала. Один из племянников судьи Гаррета во-время подвернулся, чтобы помочь мне доделать последний ряд. Не стоило вам трудиться посылать за мной ради светских церемоний. Впрочем, Софи уверяет, что вы показались "в роде как бы встревоженным и каким-то особенным", когда меня спрашивали, - поэтому я подумала, что вам надо о чем-нибудь меня спросить.

Мысленно проклиная Софи и уже досадуя на незнакомого соседа, помогавшого вместо него мисс Салли, он, тем не менее, попытался превозмочь себя.

все еще улыбаясь. - вот уже более трех лет, мисс Доус, что вы более или менее владеете моими мыслями; и хотя мы по настоящему встретились сегодня в первый раз, я, тем не менее, все это время не разставался с вашим изображением. В течение трех лет, я искал этого свидания, хотя оно и явилось, в конце-концов, результатом случайности. Здесь я застаю вас под мирной сенью виноградной лозы и смоковницы, а между тем три года назад вы предстали мне в грозовой туче боя.

-- Скажите на милость! - заметила мисс Салли.

До сих пор она сидела, обхватив колено сплетенными пальцами, но тут развела их и откинулась на спинку дивана с притворным ужасом, хотя в блестящих глазах загорелись веселые искорки. Кортлэнд понял, что выбрал не тот тон, какой следовало, но теперь было слишком поздно менять. Он протянул ей медальон и письмо и вкратце, несколько более серьезным тоном, изложил случай, доставивший их ему в руки. Однако он целиком исключил наиболее драматическия и отталкивающия подробности, умолчав также и о собственных суеверных впечатлениях и странном влечении к ней.

Мисс Салли взяла поданные ей предметы без содрогания; нежный румянец её щек даже нимало не побледнел и не усилился. Просмотрев письмо, очевидно, оказавшееся коротким, она сказала с полуулыбающимся, полужалостливым спокойствием:

-- Да! это именно и был бедняжка Чет Брукс! Я слыхала, что он был убит на реке Змеиной. Так похоже на него: лезть вперед и пасть от первого выстрела. И все задаром! из-за чистейших пустяков!

-- И он был не один, мисс Доус. На поле сражения подобрали второго убитого, на котором также оказалась ваша карточка.

-- Да, это был Джойс Мастертон. Мне прислали ее. Неужели вы убили также и этого?

-- Едва ли я лично убил кого бы то ни было из них, - несколько холодно сказал он. - Наступило молчание, после которого он продолжал с серьезностью, которую сам не мог не найти немножко смешной: - Это были храбрые люди, мисс Доус.

-- Потому что отважились носить на себе мою карточку?

-- Уж не для того ли вы разыскивали меня целых три года, чтобы сказать мне, южанке, что южане умеют сражаться? - возразила она, чуть-чуть закинув голову и опустив испещренные синими жилками веки с божественным высокомерием. - Они всегда были готовы лезть в драку, даже между собой. Бедным мальчикам всегда было легче разрешить вопрос рукопашной, нежели размышлением или трудом. Вы, северные люди, научились делать и то, и другое, и третье; вот почему вы и взяли верх над нами. Вы кажетесь удивленным, полковник?

-- Я не ожидал, чтобы вы приняли это вполне в таком духе, - неловко заметил Кортлэнд.

-- Очень сожалею, что разочаровала вас после стольких хлопот, - возразила молодая девушка с напускным смирением, и встав с места оправила на себе юбки; - но я не могла в точности знать, чего вы ждете от меня по прошествии трех лет. Если бы знала, я могла бы надеть траур. - Она приостановилась и поправила капризную прядь волос углом письма убитого. - Но все-таки я очень благодарна вам, полковник. Было прямо-таки мило с вашей стороны позаботиться привезти мне эти вещи. - И она открыто протянула ему руку.

Кортлэнд взял ее с досадным сознанием, что в течение последних пяти минут был невыразимым ослом. Он не мог долее продолжать свидания, после того, как она так многозначительно встала с места. Ну, что бы стоило ему просто откланяться и сохранить медальон и письмо до другого визита, когда они ближе бы познакомились. Но было слишком поздно. Он низко наклонился над её рукой, еще раз поблагодарил за гостеприимство и удалился. Минуту спустя она услыхала удаляющийся топот калош по дороге.

также и последнюю и кликнула:

-- Софи!

-- Мисс Салли? - отозвалась та, показываясь у дверей.

-- Ты уверена, что не сдвигала лестницы?

-- Клянусь всеми святыми, мисс Салли, я даже не дотрогивалась до нея!

-- Нет, - тихо промолвила она про себя, - это было во всяком случае гораздо мягче, чем эта шерсть!