Белинда.
Период III.
Глава VIII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Белинда. Период III. Глава VIII. (старая орфография)

VIII.

Неделя - целая неделя!-- всего только неделя! Вот два противоположных способа судить о том или ином периоде времени: один показывает нетерпеливое удивление его продолжительности, другой - унылое сожаление об его краткости. Стоит ли объяснять, какое из этих двух суждений прикладывает миссис Форт к каникулам Райверса. Всего только неделя! Сколько раз в продолжение этих семи дней она успокоивает свою совесть этими всемогущими тремя словечками? Стоит ли бороться с собой из-за одной недели? Стоит ли анализировать свои чувства, вникать в смысл своих поступков? Всего только неделя! Это такой краткий срок, что остается только как можно лучше им воспользоваться! Надо пользоваться им и закрыть глаза на то, какой тяжкой ценой придется заплатить за свое кратковременное счастие!

В этом счастии не одне только розы. Уже в первые два дня пришлось поплатиться тяжелой, удручающей работой, обманутыми ожиданиями, неразумной ревностью - неразумие которой она сама сознает в спокойные минуты. В присутствии Райверса ревность эта пропадает безследно, так как он не подает в ней никаких поводов. Но стоит ему уйти и она опять оживает и кипит.

Редко случается, чтобы одна успешная прогулка не породила другой и третьей. Погода стоит прекрасная. Сердце или печень профессора - до сих пор хорошенько неизвестно, который из этих органов у него не в порядке - оправились от удара, нанесенного им Вальпургиевым днем, устроенным его женой.

Белинда могла свободно располагать тремя вечерами, во время которых каталась на лодке, пила чай в прибрежных ресторанах, рвала цветы на лугах и возвращалась домой с наступлением ночи с руками полными цветов, поднесенных на прощанье при разставаньи у ворот дома.

Это прощанье с каждым днем становится нежнее. Не в словах разумеется. Между ними не сказано ни одного слова, которого бы профессору не следовало слышать, еслибы он высунул в окошко свою голову, украшенную бархатной ермолкой.

Белинда проживает свой капитал. Через неделю она станет банкротом; дайте ей пожить, пока можно! Вероятно, Сара разделяет воззрение сестры на то, что не стоит ломать голову над своим поведением, когда впереди имеется всего одна неделя. А может быть она, как особа разсудительная, признает безполезность вмешательства. Может быть, она слишком поглощена собственными делами, чтобы уделять много внимания делам сестры. Редко когда амурные дела доставляли столько хлопот мисс Чорчиль.

Кокетливые приемы, которые навеяли на тяжеловесных немецких офицеров только приятную и одержанную нежность, довели впечатлительных английских юношей до белокалильного жара.

С каждым днем, по мере того, как страсть их к Саре растет, взаимная их дружба охладевает и грозит, наконец, превратиться в настоящую вражду. Во время последней экспедиции она не могла принять букета полевых цветов из рук одного из них, чтобы не быть немедленно заваленной другими букетами. Теперь она не может выпить меньше трех чашек чаю, чтобы каждый имел возможность поднести ей чашку. Даже Беллерс, убедившись в полной безнадежности своего поклонения миссис Форт, теперь безусловно ухаживает за Сарой, и усерднее, чем она этого бы желала.

- Мне скоро противно будет на них глядеть!-- кричит чуть не со слезами в голосе эта вечно веселая особа, гуляя с сестрой по саду утром рокового седьмого дня.-- Никто из них - этой выразительной фразой она всегда обозначает благородную армию своих поклонников - никто из них не надоедал мне так, как эти мальчишки; как это они не могут понять, что я интересуюсь не лисицей, а охотой?

- Скоро все это кончится,-- медленно произносит Белинда.

Она говорить это в утешение сестре, но разумеет при этом самое себя.

- Да, хорошо,-- отвечает Сара мрачно,-- но ведь остается еще сегодняшний день. Ты знаешь, что мы решили покататься по реке, и я в минуту слабости обещала этому противному Беллерсу. Должна сознаться,-- поясняет она с новым взрывом досады,-- что они так мне надоедают, что у меня часто голова идет кругом;-- поехать с ним в какой-то душегубке, понимаешь, с ним вдвоем. И можешь себе представить, я решительно не смею объявить об этом остальным. Что мне делать? Не можешь ли ты,-- прибегает она к старинной, вкрадчивой манере,-- объявить им это за меня.

Белинда улыбается горькой улыбкой воспоминания.

- Как некогда я должна была объявить м-ру Форту, что ты его одурачила? Нет! благодарю покорно!

Да! увы! наступил последний день и последняя прогулка. Всю предыдущую ночь и все утро Белинда испытывала ледяной ужас - слово это не слишком сильно,-- ну вдруг что-нибудь случится и помешает прогулке. Она осведомляется о здоровье профессора с такой заботливостью, что краснеет за свое вероломство. Самая нестерпимость этой мысли придает ей некоторое вероятие. Разве не бывает в жизни, что всего чаще случается именно то, о чем думать нестерпимо?

Наступает назначенный час, встреча на перекрестке (никогда больше влюбленные юноши не дерзают переступать порог дома, чинность которого они нарушили) и прогулка по реке. Сара тщательно старалась не отставать от сестры; Беллерс перехитрил своих товарищей и вынудил их довольствоваться обществом дамы, служившей дуэньей Сары в первую прогулку и приглашенной из вежливости и на последнюю. Саре ничего не остается, как покорно следовать за своим поклонником, а на её лице можно прочесть, что она приготовилась к худшему.

Дошли до реки. Маленькая диверсия произошла во время выбора лодок и снабжения их подушками. Это дает возможность Саре ухватить сестру за рукав и отвести в сторону.

- Все кончено,-- угрюмо говорит она:-- он сказал мне, пока мы шли сюда, что если он хорошо читает в моих глазах, то я к нему не равнодушна!

- Что я сказала (тоном крайняго раздражения, сквозь которое сквозит невольный смех)?-- я сказала ему, что он прочитал вздор; но ты понимаешь, что после этого нам невозможно ехать вдвоем в душегубке? что делать? третьему нет места; скорей придумай, как быть!

С минуту миссис Форт глядит в пространство с смущением, но вдруг новая мысль возникает у ней в голове. Да, конечно! почему бы и не так? ведь сегодня последний день! Но она не сразу решается высказаться.

- Не можешь ли ты попросить миссис Беккер занять твое место,-- спрашивает она.

Сара нетерпеливо пожимает плечами.

- Она ни за что на это не согласится; она всегда визжит, когда ее катают в душегубке!

Значит, так тому и быть. Что иное может она предложить? Она не виновата; случай, судьба за, или, вернее сказать, против нея! Она сделала все, что могла.

- Вижу, что я должна принести себя в жертву,-- торопливо говорит она, не глядя на сестру.

Тут им приходится присоединиться к остальной компании, которая их зовет в несколько голосов.

В одно мгновение, точно за ней гонится чорт или влюбленный студент, который, в её теперешнем настроении, кажется ей противнее и опаснее чорта, Сара впрыгнула в большую лодку.

- Сестра вдруг струсила,-- говорит Белинда, покраснев и опустив глаза:-- кто-нибудь из вас, господа, должен взять меня с собой в душегубку.

Никто не отвечает, и она садится в душегубку, опираясь на чью-то протянутую руку. Кто-то вслед за ней садится в душегубку и берется за весла. Пока они не отплыли на самую середину реки, и даже тогда, она не сразу решается поднять глаза. Ей как-то совестно.

Маневр этот изобретен не ею; а между тем, посредством этого маневра, она обезпечила себе последний tète-à-tête с ним. Она даже не знает: хотел ли он этого? Он не выразил никакого удовольствия, что все так устроилось. Быть может - и ревность мгновенно просыпается в ней - ему досадно, что он лишен общества Сары. Быть может, он теперь молча старается подавить свою досаду.

Она взглядывает на него украдкой и тотчас же убеждается, что это не так. Одного мимолетного взгляда достаточно, чтобы она поняла в чем дело. Он молчит, потому что онемел от радости.

Она вздыхает с облегчением и улыбается.

- Что за день!-- говорит наконец Райверс, переставая грести и взглядывая на небо.-- Я люблю реку; как мне по ней скучно было в первое время!

Белинда молчит.

- Действительно,-- продолжает он, переводя глаза с неба на её лицо:-- действительно, стоило хоть раз воспользоваться каникулами в целых два года, когда удалось так хорошо их провести.

В то время, как он это говорит, Белинда морщить лоб не потому, чтобы была недовольна его словами, но потому, что они вызывают в ней сомнение.

- Уверены ли вы,-- медленно произносит она:-- что это ваши первые каникулы в эти два года?

Он с удивлением глядит на нее.

- Конечно, да! Почему вы это спрашиваете?

- Так!-- отвечает она, сконфузясь.-- Мне говорили как-то, что вы были в Лондоне прошлой зимой.

- Да,-- спокойно говорит он, хотя все еще не без удивления.-- Наша фирма послала меня по делу; это не были каникулы.

Как ни трудно ей глядеть ему в лицо, сознавая все неприличие такого допроса, она не спускает с него глаз, стараясь уловить на нем тень смущения. Но он не смущен, он опять принялся-было грести, но при этом вопросе опять остановился.

- Вы тоже были в театре?-- восклицает он.-- Неужели я проглядел вас? Я глядел во все глаза... я думал... я надеялся.

Она качает головой.

- Меня там не было! я была не в таком настроении, чтобы ходить в театр; но я слышала об этом от лица, котрое вас видело в театре.

Без сомнения, он теперь упомянет про даму, которую он сопровождал. Она нарочно умолкает, чтобы он сам успел сообщить об этом. Но он оперся на весла и глядит перед собой с каким-то раздумьем.

- Вы были с дамой,-- заканчивает Белинда.

- С дамой?-- повторяет он, выходя из задумчивости.-- Неужели? ах, да, я был с сестрой. Бедная девочка! ей так хотелось побывать в театре; она так давно не была в нем. Она гостила у тетки, и та подарила нам два билета в кресла. В противном случае,-- добавляет он со смехом,-- положение наших финансов позволило бы нам пойти только в галерею.

Итак, все объяснилось! И как просто! Есть ли во всем этом хоть какой-нибудь повод к недоверию или ревности? Кто кроме безумной женщины мог бы к этому придраться? А между тем, на этом мыльном пузыре она построила погибель всей своей жизни...

Догорает последний час последняго дня. Когда солнце зайдет за эти кусты, все будет кончено. Последний час! Сколько вещей необходимо всегда сказать на последок! А между тем, только одна фраза вертится и на губах, и в уме: - мы видимся в последний раз! Но даже и это не выговаривается. Но вот при виде приближающагося берега, род паники овладевает Белиндой:

- Как мы скоро едем!-- говорить она, задыхаясь.-- Через десять минут мы будем дома!

- Через десять минут!-- повторяет он, точно просыпаясь и только что теперь сознавая этот факт.

- И это наша последняя прогулка!-- глухо произносит она.

Киль лодки продолжает так же быстро разсекать воду.

К чему так быстро? ради самого неба, к чему так быстро? Само солнце - последнее их солнце - как будто торопится сегодня на покой.

- Почему же последняя?

Она выслушивает этот намек в мертвом молчании. Сердце у ней бьется так сильно, что она не сразу может пролепетать:

- Но какже? ведь завтра ваши каникулы оканчиваются?

- А разве они никогда больше не повторятся?

Он перестал грести, но лодка плывет к берегу, неудержимо плывет. Она качает головой с безнадежной улыбкой.

- Опять через два года!

Он совсем вытащил весла из воды. По крайней мере, сам он не станет ускорять момент разлуки. Капли медленно стекают с весел. Сумерки надвигаются на всю окрестность и падает теплая роса. Две или три минуты проходит, прежде, нежели Райверс заговаривает,

- Учебный семестр скоро кончится, и вы, вероятно, уедете из Оксфорда.

- Не думаю... нет, вероятно,-- отвечает она равнодушно.

- Вы все лето пробудете здесь?

Почему он задает этот вопрос? Что ему до того: уедет она или останется?

- По всей вероятности. М-р Форт отправится в Швейцарию, но меня не возьмет с собой.

- Он оставит вас здесь?

- Да.

- Одну?

- Да. Если не считать общество моей свекрови.

Пауза. Стая птиц, отправляющихся на ночлег, пролетает над их головами.

- И все ваши знакомые разъедутся?

Она смеется в ответ и все тем же невеселым смехом.

- Я даже пожелаю им доброго пути от всего сердца. Я не охотница до знакомств.

Новая пауза. Птицы превратились в чуть приметные на горизонте точки. Другая лодка тоже исчезла из виду, далеко опередив их.

Опять она смеется, хотя уже безо всякой иронии, но все же не весело.

- Я не сильна в географии, но сколько мне помнится, мы с вами не соседи.

- Из Мильнтропа сюда не более пяти часов езды по железной дороге.

- Неужели?

- Я мог бы...-- начинает он.

Как у него в горле пересохло.

- Я мог бы приезжать сюда по воскресеньям, время от времени.

Она молчит так же упорно, как и на его первый намек о возможности новых свиданий. Но быть может, он лучше научился понимать её молчание.

- Вот безумный план!-- истерически смеется она.

Берег в десяти шагах.

- Оксфорд не моя частная собственность,-- говорит она едва слышно:-- у вас, вероятно, есть тут и другие знакомые, кроме меня.

И никто из них не признался ни себе, ни друг другу, в том, что оба отлично знали, а именно: никто из их знакомых не останется в Оксфорде во время каникул. На этом они разстались.