Раздвоенное копыто.
ЭПИЛОГ.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Раздвоенное копыто. ЭПИЛОГ. (старая орфография)

ЭПИЛОГ.

Мистер и мистрисс Тревертон возвратились в Газльгёрстский замок, и друзья их ликовали по поводу избавления Джона Тревертона от критического положения, в которое он был поставлен в силу житейских превратностей. То был тягостный предмет разговора, и знакомые Джона и Лоры касались его сколько возможно поверхностным образом. Эти открытия, о первом браке Джона Тревертона, об его цыганской жизни под чужим именем, его бедности и т. д., произвели не малое впечатление на общество, которому редко приходилось иметь более интересный предмет для разговоров, чем состояние погоды или виды на урожай. Люди досыта наговорились ко времени возвращения мистера и мистрисс Тревертон, проведших месяц на водах в Дорсетшире на пути своем домой, в видах здоровья Лоры, и вследствие того пересуды утратили всякую свежесть и всякий смысл ко времени их прибытия в замок.

Одно лишь событие некоторой важности совершилось за время их отсутствия. Эдуард Клер - поэт, человек, проходивший жизненное поприще рука об руку с музой, живший вдали от грубой толпы, среди собственного мирка - почувствовал внезапное отвращение в изящной праздности и нежданно-негаданно отправился на мыс Доброй Надежды изучать разведение страусов, с твердым намерением поселиться на всю жизнь в этой отдаленной стране.

- Жизнь, полная приключений, будет для меня делом подходящим, и я составлю себе состояние, - говорил он тем немногочисленным знакомым, которым удостоивал объяснять свой образ мыслей.--Семье моей надоело смотреть на мою праздную жизнь. Они не верят в меня, как в будущого поата. Может быть, они и правы. Замечательнейшие и лучшие поэты наживали очень мало денег. Одно литературное шарлатанство хорошо оплачивается. Писатель, стоящий в уровень с толпою, легко достигает успеха.

Итак, Эдуард Клер покинул родные Палестины, и никто кроме его матери не сожалел о нем. Викарию было слишком хорошо известно, что арест Джона Тревертона - дело его сына; такое низкое предательство было грехом, которого не могло простить его честное сердце. Он радовался отъезду Эдуарда, и в тайне молился, чтобы молодой человек научился честности и трудолюбию в своей добровольной ссылке.

Для самого изгнанника все было легче, чем видеть человека, которому он в своем безсилии стремился причинить вред, счастливым и спокойным за будущее. По сравнению с этим страданием, затруднения и лишения, могущия встретиться в жизни, на которую он шел, ничего для него не значили.

Время шло и принесло с собою Джону Тревертону новую странную радость и глубокое сознание своей ответственности. В одно благоуханное майское утро его сын-первенец взглянул своими невинными голубыми глазками на обновленный и радостный мир Божий, разукрашенный всеми красотами весны. Ребенок был с рук на руки передан отцу добродушным старым газльгёрстским доктором, лечившим Джаспера Тревертона в его последнюю болезнь.

- Как бы гордился мой старый друг, видя свое родовое имя упроченным в стране на многие, многие годы, - сказал он.

- Благодарение Богу, все, наконец, устроилось нам на блого, - серьёзно отвечал Джон Тревертон.

Среди блеска августовской жатвы, когда вереск цвел на полях, а узенькие ручейки высохли под палящими лучами солнца, Джорж Джерард приехал в замок на короткое время; по странному совпадению случилось, что Лора пригласила Селию Клер погостить к себе в это же самое время. Им всем отлично жилось при дивной летней погоде. Устроивались пикники и прогулки по полям, с различными приключениями и с некоторой опасностью окончательно заблудиться в этой малонаселенной местности; среди всех этих приключений Джордж и Селия имели дар быть покинутыми остальными двумя, - или, может быть, они сами удалялись, хотя постоянно утверждали, что мистер и мистрисс Тревертон их оставляют на произвол судьбы.

- Я не удивлюсь, если мы дурно кончим, как младенцы в лесу, - уверяла Селия. - Вообразите нас питающимися недозрелыми ягодами в течение недели, или около того, и затем покорно ложащимися на землю умирать. Я вовсе не верю тому, чтобы птицы прикрыли нас листьями. Это сказка, выдуманная для балета. Птицы для этого слишком большие эгоисты. Всякий, кто видал двух галок, дерущихся за крошку хлеба, никогда не поверит в существование милосердых птиц, похоронивших младенцев в лесу.

Блуждания по полям доставляли Селии и мистеру Джерарду прекрасные случаи для бесед. Им приходилось приискивать предметы для разговоров; и они, естественно, кончали тем, что высказывали друг другу свои сокровенные мысли. Случилось, самым естественным в мире образом, что в один знойный полдень Селия очутилась стоящей перед друидическим камнем, лениво любующейся громадными серыми камнями, до половины закрытыми вереском, причем рука Джорджа Джерарда обвивала её талью, а её голова мирно покоилась на его плече.

Он только-что спрашивал ее, согласна ли она ждать его. Вот и все. Он не спрашивал ее, любит ли она его, так-как, без чьей-либо помощи, решил в уме своем этот вопрос.

- Голубка, будешь ли ты ждать меня? - спросил он, глядя на нее глазами, полными любви.

- Да, Джордж, - кротко отвечала она. - Селия совсем переродилась, вся её бойкость и живость исчезла.

- Может быть, долго придется ждать, милая, - серьёзно заметил он; - почти так же долго, как Рахиль ждала Иакова.

- Ничего, лишь бы не было Лии, которая бы стала между нами.

- Лии не будет.

Такова была их помолвка, и в туманном будущем Селии мерещились улица Гарлея, ландо и пара прекрасных серых лошадей.

удалось убедит старого деревенского доктора удалиться от дел и принять щедрое вознаграждение, за уступку своей обширной практики, обнимавшей пространство в шестьдесят миль в окружности и представлявшей обширное поле деятельности для энергического молодого человека. Эту практику Джон Тревертон предоставил Джорджу Джерарду в виде подарка.

шарлатана, который мог бы заменить нашего старого друга. Вы поможете мне во всех моих санитарных мероприятиях, и моя детская будет в безопасности в неизбежный период кори и скарлатины.

Селия, также как и Джон Тревертон с женою, могла сказать:

"Тем или иным путем все со временем улаживается и приходит к благополучному окончанию".