Грядущая раса.
Глава ХVIII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Грядущая раса. Глава ХVIII. (старая орфография)

ХVIIИ.

Когда мы оставили за собою город и, взяв влево от главной дороги, пошли полями, - я до того был поражен странною красотою этого изумительного ландшафта, до самого горизонта освещенного безчисленным множеством фонарей, что мало обращал внимания на разговор моего спутника.

По дороге я заметил, что все сельскохозяйственные работы производились машинами странного вида, но весьма красивой формы; искусство, подчиненное у этого народа требованиям пользы, проявлялось в виде изящных форм, которые они придают разным предметам в обыденной жизни. Драгоценные металлы и каменья до того здесь обыкновенны, что применяются для украшения самых простых вещей; между тем, преобладающее между ними значение полезного над красивым, побуждает их всячески украшать их орудия труда, что незаметным образом влияет на развитие у них воображения.

Во всех их работах, как в домах, так и снаружи, применяются уже упомянутые автоматическия фигуры, которые до того подчинены действию вриля, что кажутся живыми существами. Я едва мог отличить их от людей, в то время, как они направляли движение разных громадных механизмов.

По мере того, как мы удалялись, я наконец стал прислушиваться к живым замечаниям моего спутника. Меня поражало необычайно раннее умственное развитие у детей этой расы, - может быть происходящее от того, что они несут на себе все труды и ответственность, которые между нами падают на долю старших. Разговаривая с Таэ, мне казалось, что я беседую не с ребенком, а с развитым, наблюдательным человеком моих лет, Я спросил его, не может-ли он сказать, - на сколько отдельных общин распадалась раса Врилья.

"Точно не знаю," отвечал он ", потому что число их увеличивается с каждым годом, по мере того, как выделяется избыток населения. Но, по словам отца, за последнее время число отдельных общин, говорящих нашим языком и усвоивших наши обычаи и учреждения, достигало полутора миллионов; о подробностях лучше распроси Зи. Она знает больше многих Ана, которые вообще мало занимаются тем, что их близко не касается, а Джай-и такия любопытные существа".

Ограничивается-ли каждая отдельная община тем-же числом семейств, как у вас"?

"Нет; некоторые значительно меньше нашей, другия - больше, смотря по размеру их владений и совершенству их машин. Каждая община держится известного предела, смотря по обстоятельствам, и заботится прежде всего, чтобы у них не развилось класса бедных, вследствие избытка населения, причем земля не могла-бы прокормить всех; кроме того, они строго следят за тем, чтобы община не переросла известного размера, при котором только возможно такое-же управление, как в благоустроенной семье. Кажется ни одна из общин Врилья не превосходит тридцати тысяч семей. Но вообще, чем меньше община, если только народу в ней достаточно для хорошей обработки всей её земли, - тем богаче её члены, тем больше они вносят в общую казну и, - что выше всего, - тем счастливее и спокойнее они, как политическое целое, и тем большого совершенства достигают продукты их труда. Община, которую все племена Врилья считают за высшую по развитию и которая достигла наибольшого искусства в пользовании силами вриля, - пожалуй самая маленькая. Она не превышает четырех тысяч семей; но каждый клок их земли обработан, как сад; их машины не имеют себе равных и все их продукты берутся на расхват. Все наши племена считают ее своим образцом; потому что достижение высшого идеала, доступного человеку, заключается в соединении наибольшей доли счастья, с высшим развитием ума; и понятно, чем меньше общество, тем легче этого достигнуть. Наша община слишком велика".

Эти слова заставили меня задуматься. Я вспомнил о маленьких Афинах, с их двадцатью тысячами свободных граждан и о том умственном влиянии, которое до сих пор оказывает эта маленькая республика на самые могущественные нации мира. Но в Афинах допускалось соревнование и постоянные перемены, и к тому-же, граждане их далеко не были счастливы. Оторвавшись от моих мыслей, я возвратился к нашему разговору и стал распрашивать его об эмиграции.

"Но если каждый год", сказал я, "определенное число между вами соглашается покинуть родину и основывают новые общины, то ведь их все-же очень мало и, даже при самых совершенных машинах, они вряд-ли в состоянии разчистить дикия места, устроить новые города и водворить всю ту цивилизацию, с её удобствами жизни, к которым они привыкли с детства.

"Ты ошибаешься. Все племена Врилья находятся в постоянном общении между собою и ежегодно определяют число эмигрантов из их числа? которые должны сообща основать новую общину; место нового поселения намечается ранее, и каждый год посылаются пионеры от каждой общины для его разчистки, уничтожения скал и постройки домов; так что,когда эмигранты являются на место, они уже находят готовые дома, и подготовленную почву. Привыкая с детства к трудовой жизни, мы не боимся путешествий и опасностей. Я сам хочу эмигрировать, когда выросту".

"Всегда-ли эмигранты выбирают ненаселенные места?"

"Да, большею частью; потому что мы никогда ничего не истребляем, - разве вынужденные к тому необходимостью самосохранения. Конечно, мы не можем поселится на землях, уже ранее того занятых ВрильяАна, то нам пришлось-бы уничтожить их. Но иногда случается, что, даже при поселении на свободных землях, какое нибудь соседнее племя Ана, - если у него господствует система Кум-Пош или особенно Глек-Наз войну, - тогда, конечно, мы истребим его. Разве можно придти к какому нибудь соглашению с подобным народом. Еще Кум-Пош, продолжал с оживлением ребенок, как ни плох он, все-таки не лишает их мозга и сердца; но Глек-Наз отнимает у них все человеческое, и у них остаются только - пасть, когти и желудок".

"Ты выражаешься сильно. Знай-же, что я сам с гордостью называю себя гражданин Кум-Поша" .

"После этого я не удивляюсь", отвечал Таэ, "что ты покинул свою родину. Какое было общественное устройство в твоей стране до перехода в Кум-Пош?

"Поселение эмигрантов - подобное вашим, - но с тою разницею, что они были в завиоимости от той страны, из которой вышли. Они свергли это иго и учредили Кум-Пош".

"Сколько времени действует у вас эта система?"

"Около ста леть".

"Срок жизни Ана: - очень молодое общество. Не пройдет и ста лет, как у вас будет уже Глек-Наз".

"Таэ, мне неидет спорить с ребенком твоего возраста. Конечно я принимаю в соображение, что ты не воспитан среди Кум-Поша".

"И в свою очередь" отвечал Таэ, с прирожденною мягкою и величавою манерою, отличавшею его расу, "не только принимаю к сведению, что ты не вырос между , но приношу искренния извинения, если я чем нибудь оскорбил чувства такого любезного Тиша.

Я забыл упомянуть ранее, что в семье моего хозяина я обыкновенно носил прозвище - Тиш; это было ласкательное имялягушенка. Дети Врилья обыкновенно называют так ручных маленьких зверьков в роде лягушек, живущих в их садах.

Таэ обратил мое внимание на следы опустошения, произведенного в ближайших полях. "Враг наш, без сомнения, скрывается на дне озера", сказал Таэ. Заметь, сколько рыбы собралось у берегов; даже большие рыбы перемешались с маленькими в общем страхе. Это пресмыкающееся наверное принадлежит к классу Крек, самому кровожадному из всех, и, как говорят, одному из немногих уцелевших видов тех первобытных чудовищ, которые населяли мир до появления Ана. Крек отличается ненасытной прожорливостью: - он безразлично пожирает как растения, так и животных. Его любимое блюдо Ан, когда он может захватить его в расплох; вот почему мы безпощадно истребляем его в наших пределах. "Я слышал, что, когда наши предки впервые поселились в этой, еще тогда невозделанной стране, - эти чудовища, и также другия подобные им, водились здесь во множестве; и так как употребление вриля вриля, все эти враждебные нам животные были истреблены. Но по временам, какая нибудь из этих гигантских ящериц заползает сюда из своих логовищ, за пределами страны, и я помню случай, когда жертвою её сделалась молодая Гай, купавшаяся в этом самом озере. Если-б она была на берегу, вооруженная своим жезлом, Крек не осмелился бы показаться ей на глаза; подобно нашим другим диким животным, это пресмыкающееся обладает инстинктом, внушающим ему страх к тем, кто держит в руках жезл вриля. Пока я стою здесь, чудовище низачто не выйдет из своего логовища; но мы должны приманить его.

"Это будет довольно трудно".

"Нисколько. Садись вот на этот камень (он находился около трехсот фут от берега озера), а я отойду подальше. Животное скоро увидит тебя, или почует твое присутствие и, видя что ты безоружен, двинется к тебе, что бы тебя пожат. Как только он вылезет из воды, Крек будет моею жертвою".

"Ты хочешь сделать меня приманкою для этого чудовища, которое в одно мгновенье проглотит меня в своей пасти! Прошу извинить".

Ребенок засмеялся. "Ничего не бойся, сказал он, "только сиди смирно".

Вместо ответа я отскочил от него и хотел уже бежать со всех ног, когда Таэ слегка прикоснулся к моему плечу и устремил на меня неподвижный взгляд. Я сразу почувствовал себя, как бы прикованным к месту; всякая воля покинула меня, и я покорно последовал за ним и сел на камень. Многие из читателей вероятно знакомы с явлениями, приписываемыми животному магнетизму {Автор еще не был знаком с новейшими явлениями гипнотизма. (Прим. перев.).}; ни один из адептов этого сомнительного искусства никогда не мог произвести на меня малейшого впечатления, но я оказался бездушным автоматом в руках этого ребенка. Между тем он распустил свои крылья, поднялся на воздух и скрылся в кустах на вершине холма, в некотором разстоянии от меня.

- когда в центре его гладкой поверхности, освещенной отблеском фонарей, стало заметно легкое движение. В то-же время рыбы, собравшияся у берега, почуяв приближение врага, стали метаться во все стороны; послышались всплески, и я заметил, что некоторые даже выбросились на песок. Длинная, волнующаяся борозда показалась на воде и стала приближаться к берегу, все ближе и ближе, пока наконец не вылезла громадная голова чудовища: страшные клыки, как щетина, торчали в его пасти, и оно уставило свои голодные, безжизненные глаза на то место, где я сидел, как пригвожденный. Вот уже его передния ноги показались на берегу, потом - грудь, покрытая до сторонам чешуей, точно бронею, с тускло желтою кожею посредине; наконец вся эта масса, около ста фут длиною, была уже на земле. Еще один шаг этих гигантских ног, и оно было-бы около меня. Казалось одно мгновенье отделяло меня от этой ужасной смерти, - когда в воздухе блеснула точно молния, поразила чудовище и втечение неуловимого момента охватила его огнем. Свет исчез, и предо мною лежала какая то обугленная, безформенная масса, еще дымившаяся, но уже быстро разсыпавшаяся в прах. Я сидел, как пригвожденный, охваченный смертельным холодом; ужас мой теперь перешел в оцепенение.

Я почувствовал прикосновение ребенка к своему плечу: - очарование кончилось, я поднялся с места. "Теперь ты видишь, как легко Врилья уничтожают своих врагов", сказал Таэ; потом он подошел к дымившимся остаткам чудовища и, взглянув на эту массу, продолжал спокойным голосом: "мне случалось уничтожать гадов еще крупнее этого, но никогда это де доставляло мне такого удовольствия. Да, это был Крек; сколько страданий он причинил, пока существовал!" Затем он поднял с земли выбросившихся из воды рыбок и возвратил их родному элементу.