Под Южным Крестом.
ЧАСТЬ 2.
ГЛАВА I

ЧАСТЬ 2 

РАДЖА БОРНЕО 

ГЛАВА I 

Не то сигнал бедствия, не то салют, не то канонада. - Пять молодцов. - Малайцы-пираты. - Нападение на корабль, севший на мель. - Неожиданная помощь. - На английской яхте. - План защиты, выработанный парижским гамэном. - Бутылки из-под вина, превращенные в капканы. - Абордаж. - Пятьдесят на одного. - Взорвать ли себя? - Пожар на борту. - Пятеро французов объявляют войну борнейскому радже.

- Ну, право же, это пушечный выстрел.

- Здесь-то? Помилуй!

- Да почему же нет?

- Скорее всего, салют.

- Кому здесь салютовать.

- Ну, значит, сигнал бедствия.

- А может быть, просто гром. Вот и туча; посмотри, какая черная.

- Не думаю, чтобы гром. Уже одно то...

Вдали опять глухо прогремел выстрел и далеко прокатился над рекой, окруженной широкой каймой лозняка.

- Правда, - сказал первый собеседник. - Близ устья стреляют. Звук пушечного выстрела для меня настолько знаком, что я никогда не ошибусь... А ты слышишь этот треск, Фрикэ?

- Это из митральезы, Пьер, да?

- Почище митральезы, мой мальчик. Это стреляют из новоизобретенной пушки-револьвера.

- Да, наша цивилизация отличается. Каких только успехов мы не делаем в деле самоистребления!

- Да это настоящая битва, - перебил третий человек, до сих пор молчавший.

- Которая задает мне немало работы, - прибавил четвертый баском с ясно различимым провансальским акцентом.

Это говорил человек, который, по-видимому, был главным в группе.

- Приготовьте оружие, друзья, - продолжал он. - А вы, ребята, - обратился он по-малайски к двум даякам, которые были гребцами на легкой малайской прао, - приналягте-ка на весла.

Легкая лодка, несмотря на то, что в ней сидело, вместе с гребцами, семь человек, быстро поплыла по черным волнам реки.

Пассажиров на лодке, как сказано выше, было семеро, из них четверо европейцев. Они были одеты в одинаковые грубые холщовые куртки со множеством карманов, обуты в крепкие башмаки со шнуровкой и в кожаные штиблеты, прикрывающие панталоны из такого же холста, как и куртка. У всех на голове были белые шапки из бузинной сердцевины, покрытые фланелью - превосходный головной убор, заимствованный у английских солдат индийской армии. Вооружены они очень внушительно: у каждого по короткому дальнобойному карабину, а в желтой кожаной кобуре у пояса - по револьверу крупного калибра.

Багаж каждого состоял из полотняной сумки вроде тех, что бывают у художников-пейзажистов; сумка обернута каучуковой клеенкой и может выдержать любой экваториальный ливень.

Вся экипировка доказывает, что наши путешественники - народ опытный и умеют готовиться к далеким экспедициям.

Один из них, как мы видели, доктор. Это человек очень маленького роста и худой, как щепка. Волосы у него короткие, жесткие, щетинообразные и с проседью; борода подстрижена. Доктору уже исполнилось пятьдесят лет, но он бодр и проворен, почти как юноша. Тело его крепко и закалено во всяких невзгодах, так что он шутя переносит и тропический зной, и болотные испарения, и смеется над холерами и желтой лихорадкой.

Прежде он служил во французском флоте и считался первоклассным хирургом, но три года тому назад вышел в отставку. Сначала он поселился у себя на родине, в Провансе, в маленьком домике с зелеными ставнями, рассчитывая зажить скромным сельским буржуа, наслаждаясь супом на оливковом масле и марсельскими ракушками, но эта идиллия длилась ровно два месяца. Доктор Ламперриер запер свой домик, заколотил зеленые ставни и отправился сажать капусту... куда бы вы думали? На Суматру, в обществе своего друга Андра.

Последний руководит экспедицией и составляет разительный контраст со своим другом. Тридцати двух лет, темноволосый, с серьезным выражением бледного лица, он настолько же сдержан, насколько доктор общителен. Его стройные руки и ноги обладают силой, которая, на первый взгляд, как-то даже не вяжется с их изяществом. Ловкость и замечательное умение владеть оружием делают его опасным в неординарных обстоятельствах, хотя он далеко не авантюрист. Это, напротив, джентльмен с головы до ног, чистокровный парижанин в одежде промышленника.

Приведенный выше разговор достаточно определил личность двух остальных, и нам незачем рисовать портреты Фрикэ - парижского гамэна и бретонца Пьера де Галя.

Пятый товарищ, до сих пор не раскрывший рта, совершенно черный негр. Ему восемнадцать лет, и европейское платье трещит по швам на его могучих плечах. На умном лице написаны доброта и ребяческая капризность. Этот юный черный колосс, великолепный представитель внутренне-африканской расы, относится к происходящему совершенно безучастно. Товарищи любят его, как братья, и больше ему ничего не нужно. Прао быстро летит, управляемая веслами даяков, европейцы вооружаются, пушка гудит, гул все ближе и ближе, а храбрый юноша невозмутимо развалился на дне пироги с беспечностью отдыхающего черного льва.

Голос Фрикэ заставил его привстать.

- Послушай, Князек, - говорит Фрикэ. - Неужели ты не слышишь этого шума? Подтянись-ка получше. Сейчас посыпется свинец. Приготовься.

Князек, который выше Фрикэ на целую голову, отвечал мягким, музыкальным голосом, свойственным многим неграм:

- Да, Фрикэ, да... Ты всегда торопишься... Но и я от тебя никогда не отставал.

- А карабин у тебя заряжен?

- Заряжен... Да я и без карабина: возьму топор и - ух!.. А не то прикладом...

- Без глупостей. Знаю я тебя: начнешь колотить как попало, сломаешь карабин и будешь без ружья всю поездку.

Князек улыбнулся и с наивной гордостью согнул руку у локтя, демонстрируя огромные мускулы, вздувшиеся под блестящей черной кожей.

- Ну, это пора оставить. Дубина, юноша, для негров, а ты теперь парижанин.

- Я всегда делаю так, как ты хочешь. Не правда ли, мсье Андрэ?

- Не слушай его, Князек, - ласково сказал Андрэ. - Он это ради шутки тебе говорит.

- О! Ради шутки!

- Вовсе не ради шутки, - продолжал шутить Фрикэ. - Скольких трудов стоило мне спасти его от рабства, увезти в Париж, воспитывать, а он - дубину! Видно, как волка ни корми, он все в лес глядит...

- Тише! Будет вам! - остановил его Андрэ. - По местам, неприятель близко!

Четыре европейца пригнулись и приготовили свои карабины. Река внезапно повернула и стала шире в устье. Показался небольшой мысок, поросший густым лозняком, и глазам европейцев представилось странное и страшное зрелище.

В пятидесяти метрах от них, не больше как на один кабельтов от берега, неподвижно стоял окруженный облаком дыма небольшой корабль, по-видимому, севший на мель. Время от времени это колеблющееся облако прорезывалось длинной огненной лентой. Раздавался выстрел из пушки и картечь сыпалась на бесчисленные пироги, грозным кругом охватившие судно.

После каждого выстрела слышался яростный вой. Круг сжимался все теснее и теснее. Через несколько минут неминуемо должен был последовать абордаж, последствия которого были ясны.

- Черт возьми, - проворчал Пьер де Галь, - почему они торчат здесь, не двигаясь с места?..

- Что же им делать? - спросил Фрикэ.

- Я отлично вижу трубу, это пароход. Почему бы им не развести пары? Они разом опрокинули бы этих пиратов, которые, похоже, сейчас в них вцепятся.

- А если они сели на мель?

- Дать машине задний ход и сдвинуться с места. Поднять все паруса.

- Но теперь отлив и ни малейшего ветра.

- Это ничего не значит. Осторожность необходима.

- Твоя правда, Пьер де Галь, - поддержал моряка доктор. - А ловко действуют эти малайские пираты! Эта хорошенькая яхта для них просто клад. Они с удовольствием сделают из нее разбойничье судно.

- Вы говорите яхта, доктор? - спросил Андрэ.

- Английская увеселительная яхта. Разве вы не видите флага и значка яхт-клуба?

Прао близко подъехала к пирогам, на которых сидели нападающие. Ее приближение сначала не вызвало тревоги у малайцев, которые подумали, что это идет подкрепление. Но вот они замечают белые шапки и блестящие карабины европейцев и понимают свою ошибку. Бандиты архипелага поднимают яростный крик и, потрясая длинными мечами, так называемыми "кампилангами", устремляются на утлую лодку с желанием немедленно ее разнести. Но их надежда не оправдывается.

- Пли! - кричит Андрэ раскатистым голосом.

Прао извергает огонь, точно вулкан. С обоих бортов сверкают выстрелы, правильные, меткие. Крики торжества сменяются воплями боли и агонии. По временам слышно, как пули впиваются в тело и ударяются о кости. Не проходит полминуты, а уже две пироги вынуждены удалиться. Подъезжают две другие, но и их постигает та же участь. А ружейные выстрелы все продолжаются и все так же мерны и метки, точно на военном учении.

Укрывшись за бортом лодки, четыре европейца беспрерывно палят, как будто их двадцать человек. Малайцам кажется, что белые не заряжают своих карабинов, а карабины у них неистощимы.

Два даяка, наклоняясь над веслами, с удовольствием смотрят на истребление своих непримиримых врагов - малайцев. Прао прорывает линию пирог и плывет к кораблю.

- Пора кончить все это! - вскричал Фрикэ. - Дуло моего карабина так нагрелось, что жжет руки.

- Намочи его в воде. Я сам так делаю, и мне ничего.

- Отличная мысль! Вот и легче стало. Мне кажется, что мы окажем англичанам неоценимую помощь, и они должны будут нам поставить мачтовую свечку.

За лодкой на почтительном расстоянии плывут пираты. Вот уже можно переговариваться с кораблем. Андрэ окликает яхту.

У борта показывается человек, вооруженный карабином.

- Бросьте нам канат! - кричит Андрэ.

Англичанин придумал лучше. Понимая, что взбираться таким путем на корабль и долго и, из-за малайцев, опасно, он быстро спустил им лестницу штирборта. Ее нижняя площадка коснулась воды.

- Ну, Князек, полезай! - сказал Андрэ.

Негр собрал доспехи и вскочил на лестницу.

- Теперь ты, Фрикэ.

- Готово! - сказал парижанин, одним духом перемахнув через лестницу.

- Теперь вы, господин Пьер. Доктор, а что же вы?

Затем он сказал несколько слов по-малайски даякам, которые послушно покинули пирогу. Андрэ остался один. Он приблизился к платформе, встал на нее и сильным ударом ноги оттолкнул пустую лодку, которая поплыла прочь и скрылась из вида.

Пираты гребут изо всех сил, стараясь настичь Андрэ, но он останавливается на середине лестницы, хладнокровно наводит карабин и стреляет.

на палубе с пожилым господином, около которого уже собрались наши французы и негр.

Малайцы напуганы. Они уходят из-под выстрелов, но не оставляют своего намерения. Они, очевидно, продолжают обдумывать способ захватить лакомый кусочек - английское судно.

Защитники могут рассчитывать на несколько минут перемирия перед новой отчаянной атакой. Андрэ окидывает яхту взглядом и удивляется, что на ней так мало народу: всего пять человек с седым джентльменом включительно.

Несмотря на близкую опасность, француз, зная хорошо нравы и обычаи британцев, спешит выполнить необходимую формальность - представляется сам и представляет своих друзей. Англичанин крепко жмет каждому руку и объявляет, что он сэр Гарри Паркер, капитан и хозяин яхты "Конкордия".

Но пираты близко и долго разговаривать не приходится. Вода пенится от ударов веслами, нужно действовать как можно скорее. Англичанин с большим тактом отводит Андрэ в сторону и передает ему командование, говоря, что очень плохо объясняется по-французски, а это может навредить делу.

Молодой человек любезно кланяется и благодарит:

- Хорошо. Мы постараемся оправдать ваше доверие. Господин Пьер де Галь, артиллерия - дело ваше.

Боцман приложил руку к шапке и встал на свое место. Фрикэ подошел к Андрэ и тихо сказал:

- Мсье Андрэ, малайцы непременно нападут.

- Очень может быть.

- Не поручите ли мне защиту палубы?

- Как это?

- Я бы разбросал несколько капканов, о которые пираты порежут себе ноги, как только вступят на борт.

- Как хочешь. Только делай поскорее.

- Пошлите со мной двух человек в провиант-камеру. Князек, иди и ты.

Не прошло десяти минут, как француз снова появился на палубе, таща две корзины с бутылками. За ним с такой же ношей шли его товарищи. Мгновенно ящики были опустошены.

- Клико N 1... Вермут... Эль завода Брасс и КR. Бор до... Сколько прелестных вещей идут не по назначению!.. Эй вы, бейте все это, не жалейте... Пускай вино льется - чище палуба будет.

Раздался звон разбитой посуды. Напитки разлились, смешались и потекли по половицам, а осколки бутылок рассыпались по палубе.

- Еще разок сходим... этого мало. У нас нет иного выхода.

Второе путешествие за бутылками окончилось быстрее, чем первое, и скоро палуба почти вся была завалена битым стеклом.

- Эти французы очень храбры и находчивы, - бормотал про себя восхищенный сэр Паркер.

- Пора, господин Пьер, - сказал Андрэ ровным голосом.

Линия лодок была уже в одном кабельтове от яхты. Пьер быстро наклонился над двенадцатифунтовой пушкой, заряженной картечью.

- Первая! - крикнул он.

На пироги посыпался железный град. Линия нарушилась, и в прорыве показались обломки дерева и тонущие тела.

Затем раздался залп из ружей. Пьер бежал к другому орудию, пока первое заряжали снова. Треск еще сильнее, и нападающие, не ожидавшие такого приема, воют от злобы и боли.

Хладнокровие и ловкость защитников яхты уравновешивают их силы с силами неприятеля. Но численный перевес все-таки на стороне последнего. Долго ли может продолжаться битва? Несмотря на понесенные тяжкие потери, малайцы подвигаются вперед. Они переменили тактику и сделали бесполезными и картечницу, и пушку-револьвер. Бандиты вылезли из лодок и плывут, толкая их перед собой, так что выстрелы мало задевают их. По временам из-за лодок появляются головы и сейчас же исчезают; круг нападающих больше не прерывается.

Вот они близко от яхты. Андрэ хладнокровно подходит к сэру Паркеру:

- Не замечаете ли вы, сэр, что судно слегка колышется?

- Да, действительно. Чувствуется прилив. Через минуту мы будем подняты водой. Как жаль, что на яхте совершенно нет угля!

- Все равно мы не смогли бы продержаться до тех пор, пока разведем пары. Ох, этот штиль!.. Скажите, ваши матросы хорошо умеют управлять парусами?

- Это все отборный народ.

- Прикажите готовить паруса. Это необходимо. Мы сделаем последнее усилие отразить абордаж. А там, быть может, поднимется и ветер.

- Очень хорошо.

Тактика малайских пиратов особенно опасна для заштилевших парусных кораблей. Если корабль с невысоким бортом, если на нем нет значительной артиллерии и многочисленного экипажа, то он обычно погибает. Пираты окружают его со всех сторон тесной линией, которую легко прорвать, но легко и сомкнуть снова. Они страшны количеством. Каждая пирога с тремя-четырьмя малайцами представляет собой боевую единицу. Потеря одной из них ничего не значит в общей массе, которая настойчиво продолжает надвигаться на корабль. Круг делается все теснее, артиллерия становится бессильна. Наконец пираты вскакивают на корабль с бешенством хищников и ловкостью обезьян, бросаются на защитников и, нередко превышая их число в пятьдесят раз, подавляют их. Таков в большинстве случаев роковой исход атаки.

Несмотря на проворство и усилия французов, их ружейный огонь заметно ослаб, пока англичане готовили паруса, и осаждающие этим воспользовались. Отвратительный авангард морских демонов вынырнул из воды и устремился на переднюю часть корабля, так как защитники столпились на кормовой части, где на палубе было набросано меньше битого стекла. Держа в зубах кинжалы, пираты карабкались на яхту, цепляясь за дерево своими длинными звериными когтями. При этом они испускали дикие крики, чтобы ободрить плывших сзади.

Сэр Паркер поднял с пола щепочку, зажег и положил на шпиль. Поднялась тонкая вертикальная струйка синеватого дыма. Ветра не было. Англичанин покачал головой и сказал:

- Если через две минуты дым не наклонится, мы погибли. Не правда ли, джентльмены, вы не хотите живыми отдаться в руки этих разбойников?

- Нет... конечно, нет, - послышались крики.

Тем временем пираты вторглись на корабль.

- Ну, ребята, все кончено! - воскликнул Фрикэ.

Волосы у него растрепались, лицо и руки почернели от пороха.

Но вдруг победные крики малайцев сменились диким воем от боли. Пираты замялись и подались назад. Ноги у них изрезаны и окровавлены, они наткнулись на битое стекло.

Пьер воспользовался наступившим смятением и повернул пушку, направив ее вдоль палубы. Но он не стреляет: ему жаль последнего выстрела.

Фрикэ торжествует. Его выдумка удалась.

- Не радуйся, - говорил ему Пьер, - посмотри лучше на них: передние падают, а задние по ним переходят. Они скоро наводнят всю палубу. Взгляни, их полтысячи наберется.

- Стреляйте же, Пьер! Чего вы медлите? - кричит Андрэ.

- По-моему, господа, все кончено, - сказал сэр Паркер, готовясь уйти внутрь яхты с револьвером в руке.

- Хорошо, сэр, отлично, - ответил Андрэ. - Я вас понимаю. Мы взлетим на воздух, да?.. Так да здравствует Англия и да здравствует...

- Да здравствует Франция! - докончил почтенный джентльмен.

Андрэ почтительно снял шапку перед английским флагом, бессильно повисшем на флагштоке. Сэр Паркер прибавил:

Вдруг на корабле произошло что-то необыкновенное. Негодяи, которых не смогла остановить уловка Фрикэ, отхлынули назад. Самые храбрые бросаются в море. Что случилось? Откуда-то пришла помощь? Нет. Или, если хотите, да, но только эта помощь хуже нападения. Эта помощь - огонь.

Палуба яхты горит. По ней текут потоки пылающей жидкости. Это спирт, пролитый по ошибке вместе с вином и зажженный последним выстрелом Пьера.

Для "Конкордии" нет спасения: на воде - остервенелые демоны, внутри - огонь.

Заметив свою страшную ошибку, Фрикэ побледнел, как полотно.

- Успокойтесь, - перебил его сэр Паркер. - Вы только опередили меня: я сам хотел взорвать яхту.

- Но я вовсе не хочу быть взорванным. Зачем? Этого не нужно. Мы должны жить.

- И попасть живыми в руки малайцев, которые предадут нас самым лютым пыткам?

- Не бывать этому! Говорю вам, что не бывать! Во что бы то ни стало мы должны жить! Вы знаете, как мы сюда пошли!

- Так знайте же: по одной важной, священной для нас причине мы ехали объявлять войну борнейскому радже.