Ледяной ад.
ЧАСТЬ 1.
ГЛАВА II

ГЛАВА II
Два друга. -- Ученый и репортер. -- Поль Редон и Леон Фортен. -- Как теперь убивают. -- Кое-что о морских свинках. -- Чудесное открытие. -- Тайна золота. -- Новый металл. -- Леон Фортен хочет во что бы то ни стало иметь пятьдесят тысяч франков, чтобы стать повелителем золота. -- Арест.

-- Редон, дружище! Тебя ли я вижу? Вот приятный сюрприз! -- вскричал Леон Фортен, увидев приятеля, входившего к нему в лабораторию, где он занимался какими-то опытами. Тот в свою очередь радостно приветствовал его.

Поль Редон был журналист или, вернее, репортер, но репортер высшего класса, действовавший по-английски и по-американски. Он владел даром разведчика и соединял чуткость, какой позавидовал бы любой полицейский, с удивительною ловкостью. Обладая небольшим состоянием, он работал, когда хотел, и получал большие деньги от влиятельных парижских журналов, ценивших его труды на вес золота.

Искусный во всех физических упражнениях, страстно любящий спорт, донельзя отважный, Поль Редон имел две оригинальные слабости: он всегда зяб, кутался целый год в меха и воображал в себе всевозможные хронические болезни. Характер у него был прямой и честь незапятнана. Осмеивавший, по-видимому, все, он способен был увлекаться великими идеями. К этому надо добавить еще железную волю, какой нельзя было и подозревать в этом человеке, приходившем в ужас от сквозняков и не пропускавшем ни одного объявления о новоизобретенном средстве, исцеляющем все, даже воображаемые болезни.

С Фортеном они подружились еще детьми в заведении Св. Варвары и сохранили эту дружбу до зрелого возраста. Будучи одних лет со своим другом, репортером, Леон Фортен совершенно не походил на него ни морально, ни физически.

в наследство большие, цвета морской воды, глаза, изящно обрисованный нос, красные губы и длинные усы. Сильный и смелый, как лев, взглянувший, казалось бы, хладнокровно даже на ниспровержение небес, он обладал мягкостью и добротой, привлекавшими к нему все сердца. По виду его можно было отнести, к героям и участникам громких приключений. Но в этом единственно его внешность была обманчива. Леон Фортен, сын, внук, правнук и т. д. по нисходящей линии, был потомком записных вояк. Однако, унаследовав от них внешность, он по профессии не имел с ними ничего общего - это был молодой и уже замечательный ученый. Да, замечательный, оригинальный и, может быть, гениальный ученый, открытия которого, еще наполовину только известные, наделали много шуму. Вся его жизнь сосредоточивалась на работе.

-- Скажи же, что привело тебя в мое скромное убежище? -- спросил он приятеля.

 Помилуй, неужели ты не знаешь, что в двух шагах от тебя совершено преступление?

-- Преступление! Здесь! Странно!

 Скажи... необыкновенно, ошеломляюще! За время своей репортерской деятельности я повидал много убийств, и все они имели мотивы...

-- А тебе известно, кто жертва?

-- Да, погиб бедный, невинный человек, не имевший даже врагов; убит из каких-то необъяснимых побуждений... я бы даже сказал - из любви к искусству.

 Странно, -- произнес Фортен задумчивым и печальным тоном, -- как нынче мало ценится человеческая жизнь! Убивают, кромсают людей ни за что... не зная их... Да, есть люди, для которых пролить кровь себе подобного значит то же, что для меня - кровь моих бедных маленьких свинок!

 А ты еще мучишь индейских свинок?

-- Увы, да!.. Я только что открыл новое анестезирующее средство, которое в будущем вытеснит хлороформ... Сейчас ты о нем ничего больше не узнаешь!..

-- И свинки страдают в ожидании, пока люди воспользуются им?

-- Да!.. да!.. мой старый филантроп!

 Но покажи, что ты прячешь на этом столе!

-- А это, голубчик, величайшее открытие! Видишь на столе эти опилки? Ну, так знай, что я сейчас произвожу опыты над новым металлом, открытым мною благодаря периодическому закону элементов великого русского химика Менделеева. Этот металл обладает способностью притягивать к себе золото, как магнит железо. Я смешивал здесь крошки различных металлов и приближал к ним кусок мною изобретенного. Тогда все крошки оставались в покое, а золотые притягивались к нему. Пойми, что если сделать из моего металла стрелку, наподобие магнитной, то золотые россыпи будут оказывать на нее такое же действие, как на магнитную - железо. Ведь с моим изобретением можно прибрать к рукам все залежи золота на земле. Для меня больше не существует тайны, скрывающей золото в недрах земли, и сокровища Клондайка, Юкона, Аляски принадлежат мне! Свой металл я назову "леониум". Ну что, веришь ты в мое открытие?

-- Я восхищен им!

-- Теперь мне нужно во что бы то ни стало пятьдесят тысяч франков. Необходимо начать в широких размерах исследования относительно леония, получить в достаточном количестве чистый металл и, когда все это будет кончено, организовать под большим секретом экспедицию в Клондайк.

 Вот это мне особенно по душе!

 Но подумай: я не мог найти ни единого су на это так восхитившее тебя открытие.

-- О глупость!.. Непроходимая глупость нашей денежной буржуазии!

-- В Америке, где обращаются с деньгами не так идиотски, как у нас, я имел бы уже тысячу долларов! Напрасно я обращался к людям интеллигентным, -- они не хотели даже выслушать меня. Если 6 ты видел, что с ними происходило при словах "пятьдесят тысяч франков".

 Да, наша французская бережливость держится еще за старый шерстяной чулок!

-- В отчаянии я отправился к богатому промышленнику Грандье, живущему на вилле Кармен, которого считал сторонником прогресса, способным отозваться на все оригинальное и великое. Он рассеянно выслушал меня, а когда я попросил пятьдесят тысяч франков, то он попросту указал мне на дверь, назвав меня сумасшедшим. Хотя в его оправдание надо заметить, что я изложил ему дело в несколько резкой форме и только впоследствии вспомнил, что он имел все права на мое уважение.

 Как это?! Какие права?

-- Это маленькая тайна, которую ты узнаешь потом!

 Ну, если Грандье имел глупость тебе отказать, я ручаюсь, что ты получишь нужную сумму и в скором времени!

Тяжелые шаги, сопровождаемые бряцаньем шпор, прервали беседу.

-- Здесь! -- произнес грубый голос у самой двери маленькой лаборатории, устроенной Фортеном в углу сарая.

 Он страшно силен, и вы должны находиться на расстоянии голоса, не дальше!

-- Войдите! -- отвечал молодой ученый удивленным тоном.

Дверь растворилась, и показался жандармский унтер-офицер. Он, не кланяясь, приблизился к Фортену и строгим голосом спросил:

-- Вы - Леон Фортен?

 Да!

-- Именем закона вы арестованы!

-- Я? Но это бессмыслица!.. В чем же меня обвиняют?

-- В том, что вы убили бедного невинного человека по имени Мартин Лефевр, проживавшего по улице Св. Николая!

 Я!.. убийца!.. но вы сами...

-- Молчите и повинуйтесь добровольно; в противном случае...

-- Но то, что вы сказали, ужасно! Против этого позора говорит вся моя честная жизнь!

 Это меня не касается! -- грубо прервал жандарм. -- Я имею приказ арестовать вас и выполняю его!

Поль Редон сделал было попытку вмешаться в разговор, но жандарм скользнул взглядом по этому закутанному в мех человеку, которого он видел утром вблизи места преступления, и пробормотал:

 С вами я никаких дел не имею! Ну, прощайтесь скорее, -- прибавил он нетерпеливо, -- а вы, Фортен Леон, следуйте за мною!

Бледный, растерянный Фортен окинул последним взглядом свою маленькую лабораторию, где провел столько отрадных минут, и сердце его сжалось от бели. Ему хотелось в эту минуту обнять отца и мать, приласкаться с бесконечной нежностью к своим добрым старичкам, как делал это в детстве, и уверить их в своей невиновности. Но они были в поле, занятые обычным трудом, и, может быть, так даже было лучше.

 Я их увижу... я сказку им... поддержу их, как сделал бы твой брат, мой дорогой Леон! -- вскричал Редон, нервно пожимая руки своего друга. -- А ты будь терпелив!.. Дело разъяснится... Я похлопочу об этом и сумею доказать правду, на зло чиновникам и жандармам. Теперь же я следую за тобою!