Примечания к "Шильонскому узнику" Байрона"

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Примечания к "Шильонскому узнику" Байрона" (старая орфография)

Стр. 13. Не страх внезапный в ночь одну

"Лодовико Сфорца и др. То же утверждают и относительно Марии-Антуанетты, супруги Людовика XVI, хотя с нею это случилось не в столь короткое время. Говорят, что горе производит такое же действие; и то, что произошло с королевой, объясняется именно горем, а не страхом". (Прим. Байрона).

Кёльбинг и др. комментаторы приводят, для сравнения, слова Фальстафа из "Генриха IV". ч. I, д. 2, сц 4: "У отца твоего борода поседела от этих новостей" - и следующее место из поэмы Вальтер-Скотта "Мармион", хорошо известной Байрону: "Опасность, долгия скитания, нужда или горе быстро изменяют знакомые нам черты; смертельный страх может предупредить время и сразу сделать волоса седыми; тяжкий труд может сделать черты лица грубыми, а нужда может погасить блеск очей, и старость не проводит морщин более глубоких, нежели отчаяние". В научных сочинениях приводится довольно много примеров внезапной седины, как следствия сильного душевного потрясения. Между прочим, о знаменитом авторе "Утопии" Томасе Морусе, рассказывают, что он поседел в одну ночь, когда ему был объявлен смертный приговор.

Нас было шесть,--

В подлиннике: "Нас было семеро, - теперь остался только один; шестеро юношей и один старец кончили тем, чем начали, гордясь яростью гонения. Один - на костре, а двое на поле битвы запечатлели кровью свою веру и умерли, как умер отец; трое были брошены в тюрьму, - и из них остался последний обломок". Непонятно, почему Жуковский вместо "семи" поставил "шесть". У исторического Боннивара было только два брата, но они не были заключены с ним вместе в Шильонскую тюрьму, и описание их смерти принадлежит всецело фантазии Байрона.

На лоне вод стоит Шильон.

"Шильонский Узник был прочитан одному 90-летнему швейцарцу, г. де-Люку, и понравился ему, - так пишет мне сестра. Он сказал, что он был в Шильоне вместе с Руссо и что мое описание совершенно верно. Но этого еще мало: мне вспомнилось его имя, и я отыскал в "Исповеди" Руссо следующее место:

"Из всех этих развлечений в особенности понравилась мне прогулка вокруг озера, которую я совершил в лодке вместе с г. де-Люком старшим, его невесткою, его двумя сыновьями и моей Терезой. Эта поездка продолжалась всего семь дней, при прекраснейшей погоде. Я сохранил живую память о картинах, поразивших меня на берегах озера и описанных мною, несколько лет спустя в ".

Этот 90-летний старик, де-Люк, был, конечно, одним из Он живет в Англии, слабый, но еще способный к труду. Замечательно, что он прожил так долго, да не менее замечательно и то, что он участвовал в поездке Руссо, а потом, через столько лет, прочел поэму, написанную англичанином, который совершил точно такую же поездку и описал тот же самый пейзаж".

Колонна каждая с кольцом.

Автор новейшого (1896) "Путеводителя" по Шильову, Наф, замечает, что это описание не вполне точно: У третьей колонны, повидимому, никогда не было кольца; но следы колец очень заметны на двух первых от входа колоннах, а на трех последних мы видим и самые кольца, вделанные с темной стороны столбов, обращенной к стене, так что прикованные к ним несчастные узники были лишены света. Пятая от входа колонна считается тою, к которой был прикован Боннивар. На южной стороне третьей колонны Байрон и Шелли вырезали свои имена".

Стр. 14.

Могилой заживо служил,

Изрыт в скале подводной был.

"Шильонский замок находится между Клараном и Вильневом. расположенным на одном из концов Женевского озера. Слева от него находятся устья Роны, а на противоположной стороне озера - высоты Мейери и ряд Альпов над Буврэ и Сен-Женго. Близ замка, на лежащем позади него холме, имеется водопад; глубина озера в том месте, где оно омывает стены Шильона, равняется 800 французским футам; в замке находится ряд тюрем, куда некогда заключали реформатов, а впоследствии - государственных преступников. Под одним из сводов лежит почерневшая от времени плаха, на которой, как говорят, в прежнее время казнили осужденных. В подземелье семь колонн, или, вернее, восемь, так как одна из них наполовину вделана в стену; на некоторых из них есть кольца для цепей; на полу остались следы шагов Боннивара. Он был заключен в эту тюрьму в течение нескольких лет. У стен этого замка разыгрывается развязка "Элоизы" Руссо: Юлия спасает её утопающого ребенка; потрясение, вызванное этим событием, и болезнь, как следствие того, что она бросилась в воду, являются причиною её смерти. Замок обширен и виден с озера на далеком разстоянии. Стены его белые". (Прим. Байрона).

"Шильонский замок находится в самом озере, на утесе, образующем полуостров, вокруг которого глубину озера измеряли до 800 футов, недоставая дна. Внутри этого утеса вырыты погреба и кухни ниже уровня воды, которую, по желанию, можно вводить туда, открывая краны. Там-то и был заключен в продолжение шести лет Франсуа Боннивар... человек, одаренный редкими достоинствами, непоколебимою прямотою и твердостью, друг свободы, хотя и савояр, и веротерпимый, несмотря на свое духовное звание". (Руссо, "Новая Элоиза", ч. VI. п. 8, прbм. 1).

Предание о том, будто тюрьма Боннивара была ниже уровня воды, идет от самого узника, который в своих воспоминаниях говорит, что комендант посадил его "в один из погребов, где пол был ниже озера, на котором построен Шильон". В действительности пол подземелья на три метра выше уровня воды".

Стр. 18.

"Между устьями Роны и Вильновом, недалеко от Шильона, есть маленький островок (Ile de Paix), единственный, замеченный мною на озере, которое я изъездил вдоль и поперек. На этом островке есть несколько деревьев (кажется, не больше трех); своим одиночеством и миниатюрностью он производит своеобразный эффект". (Прим. Байрона).

Островок, о котором идет речь, насыпан искусственно, по желанию одной путешественницы, в конце XVIII столетия; таким образом, Шильонский узник не мог его видеть.

И о тюрьме cвoeй вздохнул.

"Байрон не имел в виду обрисовать характер собственно Бонивара; цель поэмы состояла в том, чтобы, подобно знаменитому описанию узника y Стерна, изобразить вообще тюремное заключение и указать, как оно постепенно притупляет и замораживает физическия и умственные силы человека до тех пор, пока несчастная жертва не становится как бы частью своей тюрьмы, одним из звеньев своей цепи. Такое изображение, как нам кажется, имеет действительную основу: по крайней мере, подобные примеры можно наблюдать в Голландии, где смертная казнь заменена пожизненным заключением. В известные дни в году эти злополучные жертвы правосудия, именующого себя гуманным, выставляются публично на эшафоте, воздвигаемом на площади, вероятно, затем, чтобы их виновность и наказание не забывались. Едва ли найдется зрелище, более унизительное для человечества, чем эта выставка. Эти несчастные люди, со спутанными волосами, диким взором и тупым выражением лица, ослепленные непривычным солнечным светом, оглушонные внезапным переходом от тюремного безмолвия к суетливому шуму толпы, кажутся скорее какими-то идолами, грубо сфабрикованными на подобие человеческих фигур, нежели действительно живыми и мыслящими существами. С течением времени, как нас уверяли, они обыкновенно или сходят с ума, или становятся идиотами, смотря по тому, дух или материя получит перевес в ту минуту, когда таинственное равновесие между ними будет нарушено.

для художника и поэта; её впечатление особенно тяжело потому, что не оставляет нам уже никакой надежды, изображая страдальца, человека, одаренного талантами и добродетелями, бездеятельным и безсильным под гнетом все более и более удручающих его страданий. Но как чисто-художественная картина, эта поэма, не взирая на её мрачный колорит, смело может выдержать сравнение со всеми прочими произведениями Байрона. Ее невозможно читать без замирания сердца, отвечающого ощущениям изображаемого поэтом страдальца". (Вальтер Скотт)