| Автор: | Верн Ж., год: 1870 |
| Категории: | Роман, Приключения |
ГЛАВА ПЯТАЯ
АРАВИЙСКИЙ ТУННЕЛЬ
В тот же день я передал Конселю и Неду Ленду ту часть своего разговора с капитаном Немо, которая их непосредственно интересовала.
Когда я сказал им, что через два дня мы будем бороздить йоды Средиземного моря, Консель захлопал в ладони, а Нед Ленд пожал плечами.
- Подводный туннель? - воскликнул он. - Сообщение между двумя морями? Про это никто никогда не слыхал!
- Дружище Нед! - ответил ему Консель. - Слышали ли вы когда-нибудь о "Наутилусе"? Нет. И тем не менее он существует. Итак, не пожимайте плечами и не отрицайте фактов под тем предлогом, что вы ничего о них не слышали!
- Посмотрим, кто окажется правым, - сказал Нед Ленд, покачав головой. - Я буду рад поверить в существование этого туннеля, хотя бы потому, чтобы поскорее очутиться в Средиземном море!
В этот же вечер "Наутилус", плывший по поверхности моря, приблизился под 21°30' северной широты к аравийскому берегу. Я увидел Джедду, важный торговый пункт, ведущий оживленный обмен с Египтом, Сирией, Турцией и Индией. С того расстояния, на котором мы находились, я довольно отчетливо различал городские постройки, корабли, пришвартованные к набережным и отстаивавшиеся на рейде, так как низкая осадка не позволяла им причаливать к берегу.
Склоняющееся к закату солнце заливало светом белые городские здания, и они ослепительно сверкали.
В стороне от города расположились деревянные и тростниковые хижины оседлых бедуинов.
Но вскоре Джедда скрылась в ночном мраке, и "Наутилус" погрузился в слегка фосфоресцирующую воду.
Назавтра, 10 февраля, всплыв на поверхность, мы увидели невдалеке от нас много кораблей, и "Наутилус" поспешил снова погрузиться в воду. Но в полдень, в момент производства обычных наблюдений, море оказалось пустынным, и "Наутилус" снова мог подняться на его поверхность.
Я вышел на палубу в сопровождении Неда Ленда и Конселя.
На востоке в туманном мареве чуть виднелся контур низменного берега.
Облокотившись о дно шлюпки, мы болтали о всякой всячине, вдруг Нед Ленд вытянул руку и, указывая на какую-то точку моря, спросил меня:
- Вы ничего там не видите, господин профессор?
- Нет, - ответил я. - Вы ведь знаете, что я не такой дальнозоркий, как вы!
- Глядите внимательно, настаивал Нед, - там по штирборту, впереди, неужели вы не видите какой-то движущийся предмет?
- В самом деле? - сказал я, присмотревшись внимательней" - я вижу какое-то длинное черноватое тело на поверхности моря.
- Еще один "Наутилус"? - спросил Консель.
- Разве в Красном море водятся киты? - спросил Консель.
- Изредка встречаются, - ответил я.
И в самом деле, продолговатое черное тело находилось не больше чем в миле расстояния от нас. Оно производило издали впечатление выступающей из моря большой скалы. Но что это было в действительности, я пока не мог определить.
- Нет, это не кит, - заметил Нед Ленд, не спускавший ни на секунду глаз с животного. - Киты - мои старые знакомые, и я хорошо знаю все их повадки.
- Подождем, - предложил Консель. - "Наутилус" направляется в ту сторону, и через несколько минут мы узнаем, что это такое.
- Ага! Оно движется... Оно ныряет! - воскликнул Нед Ленд. - Тысяча чертей! Что бы это могло быть? У него нет раздвоенного хвоста, как у китов или кашалотов, а его плавники похожи па обрубки конечностей!
- Но... - начал я.
- Глядите, - прервал меня канадец, - оно поворачивается на спину, грудью кверху.
- Да это какая-то сирена-обольстительница! - рассмеялся Консель.
Слова Конселя сразу натолкнули меня на правильный, путь. Я понял, что мы видели перед собой представителя отряда сирен, о которых сложилась легенда, что они полуженщины, полурыбы,
- Нет, - сказал я Конселю, - это не сирена, а другое редкое животное из того же отряда. Это дюгонь.
Тем временем Нед Ленд продолжал разглядывать животное. Его глаза блестели от жадности. Можно было подумать, что од ждет только случая броситься в море, чтобы напасть на дюгоня.
- Ах, господин профессор, - воскликнул он дрожащим от волнения голосом, - мне никогда еще не приходилось охотиться за такой штукой!
В этих словах сказался весь характер Неда Ленда. На палубу вышел капитан Немо. Он увидел дюгоня и, бросив взгляд на канадца, понял сжигавшее его нетерпение. Он обратился к Неду Ленду:
- Если бы у вас сейчас был гарпун, мистер Ленд, верно, он жег бы вам руку?
- Совершенно верно, капитан.
- И вы не отказались бы на денек вернуться к своей профессии гарпунщика и увеличить еще одной победой список своих охотничьих успехов?
- С удовольствием сделал бы это!
- Что ж, действуйте!
- Спасибо, капитан, - сказал Нед Ленд. Глаза у него разгорелись.
- Только одно условие: бить без промаха! Предупреждаю, что это в ваших же интересах.
- Разве дюгонь такое опасное животное? - спросил я. Канадец пренебрежительно пожал плечами.
промахнуться не столько из-за опасности, сколько потому, что мясо дюгоня - лакомое блюдо, а мистер Ленд, сколько мне известно, непрочь полакомиться.
- Вот как! - воскликнул канадец. - Это животное, кроме всего прочего, еще и вкусное!
--- Да, мистер Ленд. Его мясо по вкусу ничем не отличается от говядины, и в Меланезии оно украшает собой царские столы. За дюгонем в последнее время так яростно охотятся, что, так же как его родич - ламантин, он, вероятно, быстро исчезнет.
- В таком случае, капитан, - серьезно сказал Консель, - может быть, не следует охотиться за этим, дюгонем? Что, если это последний экземпляр? Тогда его нужно сохранить в интересах науки.
- Возможно, что это и так, - возразил канадец, - но в интересах кулинарии необходимо поохотиться за ним!
- Действуйте, мистер Ленд, - повторил капитан Немо.
Семь человек из команды "Наутилуса" поднялись в эту минуту на палубу. Они были, по обыкновению, молчаливы и невозмутимы. Один из них нес гарпун с веревкой, какие употребляются на китобойных судах.
Шлюпку спустили на воду, шесть гребцов заняли в ней места, рулевой встал за руль. Нед Ленд, Консель и я уселись на корме шлюпки.
- Разве вы не поедете с нами, капитан? - спросил я.
- Нет, профессор. Желаю вам успеха.
Шлюпка отчалила от борта и, увлекаемая вперед шестью гребцами, быстро поплыла к дюгоню, видневшемуся в двух милях от "Наутилуса".
Приблизившись к нему на несколько кабельтовов, гребцы замедлили движения и совершенно бесшумно опускали теперь весла в воду.
Вооружившись гарпуном, Нед Ленд встал на носу.
Китобойный гарпун обычно привязан к очень длинной и прочной веревке, которая легко разматывается, как только раненое животное натягивает ее. Но на этот раз веревка была совсем короткой - едва в двадцать метров длиной, - и второй конец ее был привязан к пустому бочонку, который должен был указывать, в каком направлении плывет под водой раненое животное.
Я также встал на ноги и рассматривал противника канадца. Дюгонь был очень похож на ламантина. Его продолговатое тело оканчивалось длинным хвостом, а боковые плавники - настоящими пальцами. Отличие дюгоня от ламантина заключается в том, что его верхняя челюсть вооружена двумя клыками, длинными и острыми, настоящими бивнями.
Дюгонь, за которым охотился Нед Ленд, был колоссальным животным. Он не шевелился и, казалось, заснул на поверхности воды. Это обстоятельство благоприятствовало канадцу и делало его задачу более легкой.
Шлюпка осторожно приблизилась к животному на расстояние в пять-шесть метров. Матросы подняли весла.
Нед Ленд откинулся назад и, занеся руку, бросил гарпун.
Послышался свист, и дюгонь исчез. Очевидно, брошенный с силой гарпун задел только воду.
- Тысяча чертей! - взревел взбешенный канадец. - Я промахнулся?
- Нет, - ответил я. - Животное ранено. Вот следы крови. Но гарпун упал в воду.
- Мой гарпун! - воскликнул Нед Ленд. - Мой гарпун!
Матросы снова спустили весла в воду, и рулевой направил шлюпку к всплывшему на поверхность бочонку.
приводимая в движение двенадцатью мускулистыми руками, не шла, а летела за ним. Много раз она почти настигала Дюгоня, и канадец уже готовился нанести второй удар, но животное всякий раз быстро ныряло в воду и уходило от опасности.
Можно себе представить гнев и нетерпение Неда Ленда. Он проклинал несчастное животное всеми известными ему английскими проклятиями. Даже мне было обидно, что дюгонь разрушает все наши хитрые планы.
Так мы преследовали дюгоня в течение почти часа, и я начал уже отчаиваться в удаче, как вдруг животное вознамерилось отомстить нам за преследование и направилось к лодке, чтобы в свою очередь напасть на нее.
Этот маневр не ускользнул от канадца.
- Внимание! - крикнул он.
Рулевой сказал несколько слов на своем странном языке. Очевидно, он предлагал команде быть настороже.
Дюгонь, приблизившись на двадцать футов к шлюпке, вдруг остановился, втянул через ноздри, расположенные не в нижней, а в верхней части рыла, большой запас воздуха и ринулся на нас.
Нам не удалось избежать толчка. Но благодаря искусству рулевого, сумевшего увильнуть от лобового удара, шлюпка только покачнулась и набрала тонну или две воды, которую потом пришлось вычерпывать.
Нед Ленд, стоя на носу, осыпал ударами гарпуна гигантское животное, которое впилось зубами в борт шлюпки и пыталось поднять ее из воды, как африканский лев поднимает косулю.
Мы все попадали друг на друга, и неизвестно, чем бы кончилось это приключение, если бы взбешенный гарпунщик не изловчился и не нанес прямо в сердце животному.
Послышался скрежет зубами о борт шлюпки, и дюгонь пошел ко дну, увлекая за собой и гарпун.
Но вскоре бочонок снова всплыл на поверхность и вслед за ним труп дюгоня, опрокинутый на спину. Шлюпка взяла его на буксир и потащила к "Наутилусу".
Тушу дюгоня с большим трудом, при помощи талей, удалось втащить на палубу "Наутилуса". Он весил свыше пяти тысяч килограммов.
Разделка туши была осуществлена под непосредственным руководством Неда Ленда, который никому не пожелал передоверить это дело.
В тот же вечер стюард подал мне на обед блюдо из мяса дюгоня, великолепно приготовленное судовым поваром. Мне оно понравилось больше, чем говядина.
На следующий день, 11 февраля, кладовая "Наутилуса" пополнилась новым запасом дичи. Стайка ласточек села на палубу подводного корабля. Это были нильские ласточки, разновидность, встречающаяся только в Египте, с черным клювом, остроконечной черной головой, глазами, окруженными белыми крапинками, серой спиной, крыльями и хвостом, белой грудью и брюшком и красными лапками. Мы поймали также несколько дюжин нильских уток, диких птиц с белой головой и шеей, усеянной черными пятнами. Дичь эта также оказалась очень приятной на вкус.
"Наутилус" шел в этот день с умеренной скоростью; казалось, ему некуда было спешить. Я заметил, что вода Красного моря становилась все менее соленой, по мере того как мы приближались к Суэцу.
Около пяти часов пополудни мы увидели на севере мыс Рас-Мохаммед, являющийся оконечностью каменистой Аравии, лежащей между Суэцким заливом и заливом Акабы.
"Наутилус" вошел в Суэцкий залив. Я ясно различил высокую гору над мысом Рас-Мохаммед. Это была гора Ореб.
В шесть часов вечера "Наутилус", то погружавшийся в воду, то плывший по ее поверхности, прошел в виду Тора, расположенного в глубине бухты. Вода этой бухты, как мне говорил уже капитан Немо, действительно имела красноватый оттенок.
Ночь настала внезапно, среди тяжелого молчания, нарушаемого только криками пеликанов, шумом прибоя, разбивающегося о рифы, да отдаленными гудками пароходов.
Между восемью и девятью часами вечера "Наутилус" опустился на несколько метров под воду. По моим расчетам, мы должны были находиться где-то очень Слизко от Суэца.
Сквозь окно салона я видел основания береговых скал, ярко освещенные светом электрического прожектора. У меня создавалось впечатление, что пролив все больше суживается.
Мне не терпелось поскорее увидеть Аравийский туннель капитана Немо. Не находя себе места, я поднялся на палубу подышать свежим воздухом.
Вскоре я увидел вдали, на расстоянии примерно полутора миль от нас, ослабленный вечерним туманом свет.
- Это пловучий маяк, - произнес голос возле меня.
Я вздрогнул от неожиданности и, обернувшись, узнал капитана Немо.
- Это Суэцкий пловучий маяк, - повторил он. - Мы скоро подойдем к отверстию туннеля.
- Надо полагать, что вход в него, не так-то прост? - спросил я.
- Да, это довольно опасное место. Поэтому я взял за правило при входе в туннель находиться в рулевой рубке и лично управлять судном. А теперь, господин профессор, вам придется спуститься вниз: "Наутилус" погрузится в воду и снова выйдет на поверхность уже в Средиземном море, миновав Аравийский, туннель.
Я последовал за капитаном Немо. Люк закрылся, резервуары заполнились водой, и судно погрузилось снова на глубину в десять метров.
В ту минуту, когда я собирался итти в свою каюту, капитан Немо остановил меня.
- Господин профессор, - сказал он, - не хотите ли подежурить вместе со мной в штурвальной рубке?
- Я не решался просить вас об этом, капитан, - ответил я.
- В таком случае, идемте. Оттуда вы увидите все, что можно видеть во время этого подземного и вместе с тем подводного плавания.
как известно, на носу корабля.
Это была каюта площадью в шесть футов, то есть такого же примерно размера, как на пароходах, плавающих по Миссисипи и Гудзону. Посредине ее помещался штурвал, соединенный штуртросами с рулем направления на корме. Четыре иллюминатора в четырех стенах каюты, застекленные чечевицеобразнными стеклами, позволяли рулевому глядеть во все стороны.
В рубке было темно; но скоро мои глаза привыкли к этой темноте, и я увидел рулевого, державшего обе руки на штурвале.
- Теперь, - сказал капитан Немо, - поищем вход в туннель.
Электрические провода соединяли рулевую рубку с машинным отделением, и при посредстве ряда условных сигналов капитан мог, не отходя от штурвала, давать приказы - увеличивать или уменьшать скорость судна.
Я молча смотрел на крутую гранитную стену, - непоколебимое подножие материка - вдоль которой мы шли на расстоянии нескольких метров в течение почти часа.
Капитан Немо не спускал глаз с компаса, и по его указаниям рулевой поворачивал штурвал, все время меняя направление корабля.
В 10 часов 15 минут капитан Немо сам стал за штурвал.
Перед нами открывался вход в широкую и глубокую галлерею.
Железная обшивка корабля непривычно загудела. То был шум вод Красного моря, низвергавшихся по уклону в Средиземное море. Поток увлекал "Наутилус" вперед с быстротой стрелы, несмотря на то, что для торможения движения машина сообщала винту обратное вращение с предельным числом оборотов.
На стенках туннеля при этой головокружительной скорости можно было различить только сверкающие полосы света, начерченные электрическим прожектором. Сердце мое бешено стучало и я придерживал его рукой, чтобы умерить биение.
В 10 часов 35 минут капитан Немо передал штурвал рулевому и, повернувшись, ко мне, сказал:
- Мы в Средиземном море.