Двадцать тысяч лье под водой.
Часть вторая.
Глава XVII. ОТ МЫСА ГОРНА ДО РЕКИ АМАЗОНКИ

Глава XVII
ОТ МЫСА ГОРНА ДО РЕКИ АМАЗОНКИ

Как я очутился на палубе, я не могу объяснить. Быть может, меня перенес туда канадец. Но я дышал, я глотал живительный морской воздух. Оба моих товарища находились возле меня и пьянели от его освежающего действия.

Несчастные, которые бывают подвергнуты продолжительному голоду, не должны сразу бросаться на пищу. Но мы, напротив, не имели надобности воздерживаться, мы могли вбирать полными легкими свежий воздух, а это был морской ветерок, этот чудный ветерок, который вливал в нас сладостное опьянение.

- А, - воскликнул Консель, - как хорош кислород! Пусть господин не стесняется дышать. Его хватит для всего света.

Что же касается Неда Ленда, то он не говорил, зато так широко раскрывал рот, что мог испугать акулу. И что за могущественное дыхание! Канадец втягивал в себя воздух, словно разгоревшаяся печь.

Силы быстро к нам возвратились, и когда я оглянулся вокруг себя, то увидел, что мы остаемся одни на палубе. Ни одного человечка из экипажа. Не было даже капитана Немо. Эти стройные матросы "Наутилуса" довольствовались тем воздухом, который циркулировал в их помещении. Никто не пришел насладиться чистой атмосферой.

Первые слова, произнесенные мною, были слова благодарности и признательности, обращенные к моим товарищам: Нед Ленд и Консель продлили мое существование на те последние часы, которые я лежал в долгой агонии. Всей моей признательности было мало, чтобы заплатить за такую преданность.

- Хорошо, господин профессор, - ответил Нед Ленд, - об этом не стоит говорить! В чем тут наша заслуга? Это просто расчет. Ваша жизнь дороже нашей. Следовательно, надо было ее сохранить.

- Нет, Нед, - ответил я, - она не дороже вашей. Никто не может быть превосходнее великодушного и доброго человека, а вы таковые и есть.

- Хорошо, хорошо, - повторял смущенный канадец.

- А ты, мой хороший Консель, ты сильно страдал?

- Не особенно. Если говорить все, то мне, правда, недоставало нескольких глотков воздуха, но я думаю, что мог и без них обойтись. К тому же я видел, что господин в обмороке, и это не вызывало во мне ни малейшего желания дышать. Это, как говорится, захватило у меня дух...

Он смутился и не докончил своего объяснения.

- Друзья мои, - ответил я, сильно взволнованный, - мы связаны друг с другом навсегда, и вы имеете на меня права...

- Которыми я воспользуюсь, - заявил канадец.

- Гм! - воскликнул Консель.

- Да, - продолжал Нед Ленд, - правом захватить вас с собой, когда я покину этот адский "Наутилус"!

- Это так! - согласился Консель. - Однако идем ли мы куда надо?

- Да, - ответил я, - так как мы идем к солнцу, а здесь солнце на севере.

- Без сомнения, - сказал Нед Ленд, - но надо знать, придерживаемся ли мы Тихого или Атлантического океана, иначе пустынного или часто посещаемого кораблями моря?

На это я ничего не мог ответить и боялся, что капитан Немо поведет нас скорее в тот обширный океан, который омывает сразу берега Азии и Америки. Таким образом, он выполнил бы свое подводное кругосветное путешествие и вернулся бы в те моря, где "Наутилус" мог пользоваться полной независимостью. Но если мы вернемся в Тихий океан и будем вдали от всех обитаемых земель, что тогда будет с проектами Неда Ленда?

Мы должны были, не теряя времени, разрешить этот неотложный вопрос. "Наутилус" шел быстро. Полярный круг был вскоре пройден, и взято направление на мыс Горн. 31 марта, в семь часов вечера, мы находились против оконечности Южной Америки.

ни на палубе. Ежедневное обозначение пункта нашего местонахождения на планисфере производил помощник капитана. Это обозначение позволяло мне следить с точностью за курсом "Наутилуса". И в этот вечер мне, к великому моему удовольствию, стало очевидным, что мы возвращаемся к северу через Атлантический океан.

Я сообщил канадцу и Конселю о результате моих наблюдений.

- Добрая весть, - ответил канадец, - но куда идет "Наутилус"?

- Не сумею ответить, Нед.

- Не хочет ли его капитан, побывав у Южного полюса, прогуляться к Северному и возвратиться в Тихий океан знаменитым северо-западным проходом?

- Трудно поручиться, чтобы это не взбрело ему в голову, - заметил Консель.

- Ну что же, - сказал канадец, - только мы предварительно покинем его общество.

- Во всяком случае, - заметил Консель, - капитан Немо молодец, и нам не приходится сожалеть, что познакомились с ним.

- Особенно когда с ним расстанемся, - добавил Нед Ленд.

На другой день, 1 апреля, когда "Наутилус" поднялся на поверхность волн, за несколько минут до полудня, мы могли ознакомиться с лежащим на востоке берегом. Это была Огненная Земля, которой дали это название первые мореплаватели потому, что увидели множество костров около хижин туземцев. Огненная Земля состоит из значительного числа островов, занимающих пространство в тридцать миль длины и восемьдесят миль ширины, и лежит между 53° и 56° южной широты и 66° 50' и 77° 15' восточной долготы. Берег мне показался низменным, но вдали виднелись горы. Мне даже казалось, что я различаю гору Сармиенто, возвышающуюся на две тысячи семьдесят метров над уровнем моря. Эта сланцевая масса имела пирамидальный вид с весьма острой вершиной. Последняя, как мне заявил Нед Ленд, смотря по тому, окутывается ли она облаками или нет, предсказывает хорошую или дурную погоду.

- Замечательный барометр, мой друг, - ответил я канадцу.

- Да, господин, природный барометр, который ни разу меня не обманул во время моего плавания в проходах Магелланова пролива.

В эту минуту пик горы отчетливо обрисовался на фоне неба. Это предвещало хорошую погоду, что и оказалось на деле.

"Наутилус", погрузившись в воду, стал приближаться к берегу, но не доходил до него нескольких миль. В окна салона можно было видеть длинные лианы и гигантские водоросли, те самые грушевидные водоросли, экземпляры которых нам встречались в свободном море около полюса; вместе со своими гладкими и липкими волокнами они достигали трехсот метров в длину; это настоящие канаты толщиной более дюйма и очень крепкие, и ими часто пользуются для оснастки судов. Другая трава, известная под названием velp, с листьями длиной в четыре фута и усаженными коралловыми отложениями, покрывала морское дно. Эта трава служит гнездом и пищей миллиардам ракообразных животных и моллюсков, а также крабам и спрутам. Здесь тюлени и выдры пользуются прекрасным столом и, следуя обыкновению англичан, пожирают рыбу вместе с морскими овощами.

Над этим роскошным и плодоносным дном "Наутилус" пронесся с поразительной быстротой.

К вечеру он приблизился к архипелагу Фолклендских островов, суровые вершины которых я рассмотрел только на следующий день. Глубина моря здесь средняя. Я думаю, и не без основания, что оба этих больших острова вместе с окружающими их маленькими островами составляли некогда часть Магеллановой земли. Фолклендские острова открыты знаменитым Джоном Девисом, который и окрестил их Южными островами и островами Девиса. Позже Ричард Хаукинс назвал их Мейден-Айленд - островами Девы Марии. Затем, в начале XVIII столетия, эти же острова были названы рыболовами из Сен-Мало Мальвинскими, и, наконец, англичане, которым они принадлежат в настоящее время, переименовали их в Фолклендские острова.

В проходах этого архипелага наши сети вытащили прекрасные виды водорослей, и в том числе фукус, между корнями которого оказались ракушки, самые вкусные в целом свете. Удалось подстрелить несколько десятков гусей и уток, которые упали на палубу "Наутилуса" и внесли разнообразие в наш стол.

Я наблюдал рыб, главным образом костистых из группы бычков, и преимущественно boulerots, в два дециметра длиной и сплошь усеянных беловатыми и желтыми пятнами.

Я также пользовался случаем любоваться многочисленными медузами и самыми красивыми рода хризаоров, свойственными только водам Фолклендских островов. Они фигурировали то в виде полусферического плоского зонтика с темно-красными полосами, окаймленного двенадцатью правильными фестонами, то имели вид корзинки, из которой грациозно выходили широкие листья и длинные красные ветки. Они плыли, работая своими четырьмя листовидными руками, а роскошные пряди их щупальцев развевались по течению. Я хотел сохранить несколько экземпляров этих нежных зоофитов, но они оказались облаками, тенями, привидениями, которые испарялись, исчезали при первом к ним прикосновении.

Как только последние высоты Фолклендских островов исчезли за горизонтом, "Наутилус" снова погрузился на глубину от двадцати до двадцати пяти метров и направился вдоль американского берега. Капитан Немо не показывался.

До 3 апреля мы держались берегов Патагонии, плывя то под водой, то на поверхности океана. Пройдя широкий лиман, образуемый устьем Ла-Платы, "Наутилус" 4 апреля вышел на траверс в пятидесяти милях от Уругвая, затем он взял направление на север и обогнул длинные извилистые берега Южной Америки. Со времени нашего отплытия в Японском море мы сделали уже шестнадцать тысяч лье.

К одиннадцати часам утра мы пересекли тропик Козерога под тридцать седьмым меридианом и прошли широту мыса Фрио. Капитан Немо, к великому огорчению Неда Ленда, видимо, недолюбливал соседства населенных берегов Бразилии, так как "Наутилус" шел с головокружительной скоростью. Ни одна рыба, ни одна птица из самых быстрых не могли следовать за ним, и естественные достопримечательности этих морей не могли быть мною наблюдаемы.

С такой быстротой мы шли в течение нескольких дней и вечером 9 апреля увидели самую крайнюю восточную оконечность Южной Америки - мыс Сент-Рока. Здесь "Наутилус" стал удаляться от берега, погрузился на значительную глубину и пошел подводной долиной, лежащей между этим мысом и Сьерра-Леоне, находящимся на африканском берегу. Эта долина раздваивается на высоте Антильских островов и оканчивается к северу огромной котловиной в девять тысяч метров.

В продолжение двух дней, пользуясь своими наклонными плоскостями, "Наутилус" пребывал в этих пустынных и глубоких водах, плывя на желаемой глубине. Но 11 апреля он вдруг всплыл на поверхность волн, и перед нами снова показалась земля и устье Амазонки, образующей обширный лиман. Количество воды, изливаемое Амазонкой в море, так велико, что она опресняет морскую воду на несколько миль.

лодке. Несомненно, что Нед Ленд это сознавал, так как ничего не говорил о бегстве. Я же, со своей стороны, также об этом не заикался, так как не хотел наталкивать его на попытку, в которой почти отсутствовали шансы на успех.

Если наше бегство и задерживалось, зато я получил вознаграждение в возможности произвести многие весьма интересные наблюдения. Днем 11 и 12 апреля "Наутилус" не погружался в воду, и его сети доставляли интересную добычу в виде зоофитов, рыб и пресмыкающихся.

Некоторые зоофиты оторвало от морского дна цепью. В большинстве случаев это были прекрасные фикталинии из семейства актиний и в числе других видов phyictale protexta - весьма обыкновенная в этой части океана; она имеет вид маленького цилиндра с вертикальными линиями, испещренного красными точками и увенчанного красиво распускающимися щупальцами. Что же касается моллюсков, то попадались только те виды, которые я наблюдал раньше, а именно: турителлы, оливы, порфиры с правильно перекрещенными линиями и рыжеватыми пятнами, ярко выступавшими на фоне телесного цвета; фантастические птероцеры, похожие на окаменелых скорпионов; аргонавты; каракатицы, отличающиеся превосходным вкусом, а также некоторые виды кальмаров, причисляемых древними натуралистами к породе летучих рыб и служащих приманкой для ловли трески.

Из числа свойственных этим водам различных видов рыб, которых мне пришлось наблюдать, я отмечу: из хрящеватых миноги-прикка - род угря длиною в пятнадцать дюймов, с зеленого цвета головой, фиолетовыми плавниками, серо-голубоватой спиной, коричнево-серебристым брюхом, усеянным яркими пятнами, глазами, окаймленными золотом, весьма интересные рыбы, которых заносит в море, вероятно, течение Амазонки; бугорчатые скаты - с острым рылом, тонким и длинным хвостом, вооруженные длинным зубчатым шипом; небольшие акулы в метр длиною с серой и беловатой кожей, у которых зубы, расположенные в несколько рядов, загнуты назад и которые более известны под названием понтуфмеров; рыбы летучая мышь - в виде красноватых равнобедренных треугольников в полметра длиною, с грудными плавниками, расположенными на мясистых удлинениях, что придает им сходство с летучими мышами, или нетопырями, но из-за имеющегося у них около ноздрей роговидного выступающего нароста их прозвали морскими единорогами; наконец, несколько видов балист; панцирников с брюхом, испещренным точками и блестящим, как золото.

Я заканчиваю эту несколько сухую номенклатуру, но весьма точную по отношению к той серии костистых рыб, которых я наблюдал. Перехожу к роду антеронотов, с очень тупым снежной белизны рылом, но с совершенно черной остальной частью тела. Упомяну угревидных одонтогнатов - длинных сардинок в три метра длины, блестящих как ртуть; скумбрий с двумя передними плавниками; центронот-негров, совершенно черной окраски, которых ловят особыми сетями, эти рыбы достигают длины двух футов, обладают жирным белым мясом, но несколько твердым, которое в вареном и жареном виде напоминает по вкусу угря, а в сушеном - копченую лососину; лабров полукрасных и наполовину покрытых чешуей; хризоптер, переливчатого цвета золота, серебра, рубина и топаза; золотых снаресов, мясо которых высоко ценится и которые, испуская фосфорический свет, выдают свое присутствие в воде; спарпроб оранжевого цвета с тонким языком; сциен-коро; суринамских аноблен и так далее.

Впрочем, несмотря на это "и так далее", упомяну еще одну рыбу, которую долго сохранит в своей памяти Консель - и не без причины.

Одна из наших сетей доставила ската, очень плоского, который, если у него отрезать хвост, представлял бы совершенный диск и который весил двадцать килограммов. Он был снизу белый, сверху красноватый, с большими круглыми темно-голубоватыми пятнами, окруженными черной каемкой, гладкой кожей и снабженный двумя плавниками. Выброшенный на палубу, он стал биться в конвульсиях, старался перевернуться и едва не выпрыгнул за борт. Консель, не желавший упустить ската, бросился к нему и схватил его обеими руками.

Но тотчас же Консель опрокинулся вверх ногами; половина его тела была парализована. Он кричал:

- А, мой учитель, мой учитель! Идите ко мне!

Это было в первый раз, когда бедняга обратился ко мне не в третьем лице. Канадец и я подняли его и стали растирать самым старательным образом. Когда он оправился, этот вечный классификатор прошептал прерывающимся голосом:

- Класс хрящеватых, отряд хрящеперых, с неподвижными жабрами, семейство скатов, вид рее или торпиль!

- Да, мой друг, - ответил я, - это электрический скат, который привел тебя в такое плачевное состояние.

- Ах, господин может мне поверить!.. - возразил Консель. - Я отомщу этому животному.

- Как?

- Я его съем.

Так он и сделал в тот же вечер, из мести, хотя, говоря откровенно, мясо было очень жестко.

Несчастный Консель наткнулся на самый опасный вид электрических скатов - кумана. Это странное животное в воде, которая служит хорошим проводником, поражает рыб на расстоянии нескольких метров; так могущественно действие его электрического органа, обе главные поверхности которого имеют не менее двадцати семи квадратных футов.

Я знал об этом феномене и раньше, но случай с Конселем убедил меня в справедливости описаний натуралистов и рассказов очевидцев относительно электрической силы, присущей этой породе скатов.

На другой день, 12 апреля, "Наутилус" еще до полудня приблизился к голландскому берегу около устья Марони.

Здесь жили небольшими группами ламантины. Это был особый их вид, иначе называемый морской коровой, который, как дюгонь и стелер, принадлежит к порядку сирен. Эти прибрежные животные, кроткие, безвредные и беззащитные, длиною от шести до семи метров, весят по меньшей мере четыре тысячи килограммов. Я указал Неду Ленду и Конселю, что предусмотрительная природа назначила этим млекопитающим важную роль. Действительно, они и тюлени, как бы пасущиеся на подводных лугах, препятствуют таким образом чересчур обильному произрастанию трав, которые иначе засорили бы устья тропических рек.

- А знаете ли вы, - прибавил я, - что произошло с тех пор, как человек почти совершенно уничтожил этих полезных животных? То, что гниющие травы стали заражать воздух, а зараженный воздух порождает желтую лихорадку, которая жестоко свирепствует в этих восхитительных странах. Зараза, наверное, распространилась бы по всем морям жаркого пояса и берегам от устья Рио-де-Ла-Платы до Флориды.

И, если верить Туссенелю, бич этот ничто в сравнении с тем несчастьем, какое ожидает наше потомство, когда будут истреблены все киты и тюлени. Тогда кишащие спрутами, медузами, кальмарами моря станут источниками заражения, потому что в их водах не будет более трех огромных желудков, которым Бог предназначил очищать поверхность морей.

Несколько тысяч килограммов мяса, назначенного для сушки, сложено было на борт.

В этот день практиковалась и другая ловля, также пополнившая запасы "Наутилуса", - так эти моря обильны дичью. Немо принес значительное количество рыбы, у которой голова оканчивалась плоским овальным щитом с мясистыми краями. Это были так называемые лоцманы, или прилипалы, принадлежащие к третьему семейству мягкоперых. Их плоский диск состоит из хрящевых, поперечных, подвижных пластинок, между которыми животное может образовать пустоту, что и дает ему возможность присасываться и прилипать к разным предметам подобно кровососным рожкам.

Окончив ловлю, "Наутилус" приблизился к берегу. Здесь невдалеке от него масса морских черепах спала на поверхности воды. Поймать этих драгоценных пресмыкающихся очень трудно, потому что малейший шум будит их, а их твердый панцирь непроницаем для гарпуна. Но прилипалы тут-то нам и оказали большую услугу в поимке добычи. Эти рыбы действительно живой крючок, который принес бы счастье и богатство рыбаку-удильщику.

Матросы "Наутилуса" надели прилипалам на хвосты по кольцу, достаточно широкому, чтобы не стеснять движений рыбы, и к этим кольцам прикрепили длинные бечевки, привязав их другим кольцом к борту судна, а затем выбросили прилипал в море.

разорвать, чем выпустить добычу. Рыб вытащили на борт, а вместе с ними и черепах, к которым они присосались.

Таким образом было поймано несколько черепах-какуан длиною в один метр, весивших двести килограммов. Их панцирь состоял из роговых пластинок, тонких, прозрачных, каштанового цвета с белыми и желтыми пятнами, и составлял их ценность. Но помимо того, они были ценны как съедобные животные и немногим уступали по вкусу тем черепахам, которые пользуются уважением гурманов.

Этой ловлей закончилось наше пребывание около устья Амазонки, и с наступлением ночи "Наутилус" возвратился в открытое море.