Из Лондона в Австралию.
ГЛАВА XX

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Из Лондона в Австралию. ГЛАВА XX (старая орфография)

ГЛАВА XX.
В пустыне.-- Охота на кенгуру.-- Динго.-- Ночное происшествие.-- Нападение муравьев-львов.-- Туземцы.-- Суд Божий у австралийских негров.

Только к вечеру второго дня пути местность начала изменяться к лучшему. Показались высокия деревья, а за ними обширное пространство, покрытое зеленью. Что это? Трава вышиной в рост человека? Издали, по крайней мере, так казалось.

- Так оно и на самом деле,-- подтвердил Уимполь.-- Туземцы и называют эту траву - травой кенгуру.

- Нам придется идти через нее?-- спросил капитан с некоторым сомнением.

- Да, но тут будет довольно широкая тропа, вытоптанная животными и туземцами. Через луг протекает прекрасный светлый ручей, имеющий несколько рукавов.

- А, так мы наполним в нем все наши фляги!

- Можем даже и выкупаться.

Скоро отряд вступил на луг, обдавший путников свежестью и благоуханием. Трава оказалась даже выше человеческого роста и ветер тихо шумел в ней. Местами по лугу были разбросаны группы высоких деревьев, попадались также деревья, покрытые цветами и окутанные вьющимися растениями. Местность становилась действительно красивой.

Опушка дальних лесов виднелась все яснее, в траве водилось безчисленное множество всякого рода птиц, а скоро справа от тропинки послышалось журчание ручья. Воды в нем казалось не более, как на два фута, но она была замечательно чиста и прозрачна: оба берега его были покрыты сплошь незабудками и ручей манил путников утолить в нем жажду и отдохнуть на мягкой траве его берегов.

Прошла еще ночь и на следующее утро, около полудня, перед отрядом открылась необозримая совершенно ровная низменность довольно странного вида. С первого взгляда казалось, что она покрыта различными безцветковыми растениями, обломками скал в перемежку с болотистыми местами, но затем по мере приближения обнаруживалось, что здесь больше всего воды, блестевшей всюду из-под камышей и крупных листьев. Местами вода лениво катилась через плоско отшлифованные камни между довольно крутыми и обрывистыми берегами, местами она застаивалась, образуя нечто в роде озер, поросших травой и камышами. В общем все это дикое пространство было непроходимо, и действительно тут никогда не было ноги человеческой, никогда не было произведено никаких исследований. Это была неведомая пустыня среди лугов, которую оживляли только сотни крупных и мелких зверей.

На голых верхушках обломков утесов стояли долговязые цапли; по временам которая-нибудь внезапно запускала в воду свой длинный клюв и вытаскивала его обратно с добычей, в виде бьющагося извивающагося угря; кое-где по серебристой поверхности озерка проплывала, не торопясь, красивая семья черных лебедей, гордо поднимавших свои головки с пурпурно-красными клювами. Спереди безшумно плыли старшие, а за ними также безшумно подвигалась вся стая подростков.

Среди стай уток, отличавшихся самым пестрым оперением, выделялись крупные серые гуси, неуклюжие белые пеликаны, эти сказочные птицы с безобразным клювом. Общее мирное настроение не нарушалось здесь ни одним хищником, выстрел охотника никогда еще не раздавался в этой глуши. Все это пернатое население болотистой реки, плескалось, крякало, ныряло и плавало, постоянно воюя между собой и ссорясь из-за добычи, как и весь животный мир находится в вечной взаимной распре, но до сих пор еще не ведало общого врага, человека, который ради своих нужд преследует и истребляет живые существа всех видов, начиная от мельчайших и безобиднейших.

- Здесь-то нам и придется переправляться?-- спросил капитан.

- Нет, еще дальше вверх по реке, где будет лес погуще, иначе нам не хватит строительного материала.

- Значит, еще через ночь! Завтра мы достигнем той темной полосы. Должно быть в том лесу деревья исполинских размеров?

- Выше этих деревьев нет нигде на свете. Но словам туземцев, некоторые стволы достигают высоты 400 футов.

- Вперед, вперед! Я не успокоюсь, пока вокруг меня не начнется стук топоров наших плотников.

- Но каков противоположный берег этого болота?-- спросил лейтенант.

- Об этом, право, не могу вам ничего сообщить,-- ответил, пожимая плечами, Уимподь.-- Ведь мне не пришлось вместе со всеми другими поселенцами пройти отсюда до порта Джексона.

налетало. В этот день из-за москитов остановились на ночлег несколько раньше обыкновенного и тотчас же развели гигантский костер. Все люди в высшей степени нуждались в отдыхе после трудного перехода по густой траве, хотя некоторые из них еще не торопились немедленно растянуться у костра на покой. Эти наиболее неугомонные и сильные путешественники составили из себя небольшую компанию охотников, собиравшуюся с разрешения капитана Ловелля на охоту. Разрешение это было дано, ибо, с одной стороны, отряд нуждался в свежем мясе, а с другой стороны, охота в этой местности казалась совершенно безопасной.

Само собой разумеется, что тут были, все наши старые приятели: Мульграв, Фитцгеральд, Антон, Аскот и Туила, и к ним присоединился еще вместе с другими любителями Уимполь, в качестве проводника. Также само собой разумеется, что наш друг Антон не раз задал себе мысленно вопрос, пристойно ли ему развлекаться охотой в то время, как его отец, находящийся, быть может, в разстоянии каких-нибудь нескольких миль отсюда, терпит все бедствия осады? Наконец, он успокоил себя мыслью, что постоянное нытье только увеличивает всякое горе, но никогда не изменяет никакого положения вещей к лучшему, и решил отправиться вместе с друзьями за добычей и по возможности хоть на время охоты стряхнуть с себя вечное безпокойство за участь отца.

Все кругом манило насладиться прекрасной звездной ночью: чудный приятный воздух, яркий блеск луны, благоухание мокрой от росы травы, разнообразные голоса животных, прятавшихся в ней,-- и наши охотники весело пробирались по лугу, стараясь отыскать где-нибудь тропинку, вытоптанную стадами кенгуру, и по ней добраться до того места, где происходят их ночные сборища.

В траве так и шмыгали проворные зверьки, сумчатые крысы и другие маленькие грызуны, с шипением скользили потревоженные черные змеи, достигавшия метра длиной; большие птицы взлетали, большей частью, не раньше, как охотники почти натыкались на их гнезда, и вообще все животные здесь доказывали всем своим поведением, что они совершенно незнакомы с человеком и его приемами охоты, так как сплошь и рядом они разбегались не прежде, чем их можно было переловить прямо руками.

- Вот и тропа,-- сказал Уимполь, указывая на узкую дорожку примятой травы.-- - Здесь надо будет идти гуськом.

- Может быть эти животные так же неповоротливы, как вомбат?

- Ну, нет! Напротив, они необыкновенно чутки и пугливы! За ними лучше всего охотиться с гончими.

- Попытаемся как-нибудь обойтись без собак и загонщиков. Но во всяком случае теперь нужно идти осторожнее и не разговаривать.

Спустя минут десять охотники выбрались на открытое, лишенное растительности место, где каменистая почва, вероятно, служила некогда дном пересохшого озерка или протока. Интересное зрелище открылось здесь перед глазами европейцев.

Сотни, а может быть и того более, огромных кенгуру сидели, лежали и прыгали во всевозможных положениях; казалось, что целое племя этих странных животных выбралось сюда со всеми чадами и домочадцами отдохнуть после жаркого дня в веселом пикнике. Подростающее поколение, которого было безчисленное множество, выглядывало из сумок на животе самок, иногда неловко протягивая передния лапки, словно желая схватить поспешно пробегающих мимо старших братишек или сестренок, причем мать каждый раз заботливо и нежно запихивала обратно в сумку детеныша, который должен был оставаться в этом убежище до тех пор, пока все члены его тела не окрепнут достаточно для предстоящей каждому животному борьбы за существование.

Подростки-кенгуру бегали взапуски и прыгали на плотно утоптанном песке площадки, устраивали между собой примерные поединки, а может быть и пляски, между тем как старшие спокойно сидели на своих толстых хвостах и посматривали на веселящуюся молодежь, лишь изредка пощипывая травку.

Но какой мирной и благодушной ни представлялась зта картина семейной жизни кенгуру, и у нея была своя оборотная сторона. И среди этих обитателей пустыни встречаются, очевидно, различия во мнениях, ревность, взаимная ненависть, и каши охотники не замедлили убедиться в этом собственными глазами. Два старых огромных самца особенно привлекли их внимание.

- Смотрите, сейчас начнется единоборство!-- шепнул Уимполь.

- Они будут стараться схватить друг-друга за горло?

- Нет, нет, смотрите только, вот уж и начинается.

Один из этих борцов в этот момент начал - с гневным видом огромными скачками приближаться к своему противнику, который в свою очередь тоже поспешил к нему навстречу. Затем они начали кружиться друг возле друга и это движение становилось все быстрее и быстрее; животные при этом издавали звуки, похожие не то на ворчание, не то на блеяние, а круги, которые они описывали, становились все меньше, до тех пор, пока противники могли уже достать один другого передними лапами: с этого момента они начали делать попытки ухватить друг-друга за шею и привлечь к себе. Вскоре это и удалось обоим и теперь оба борца крепко сжимали один другого в своих объятиях, сидя каждый на своем хвосте, словно на тумбе или на подставке.

- Неужели они будут бороться сидя?-- шепнул Аскот.-- Это совершенно новый для меня прием борьбы!

- А как они тискают-то друг-друга!

- Тсс! Не забывайте, что они очень чутки!

Теперь старики начали угощать друг-друга оглушительными оплеухами; удар за ударом обрушивался на голову каждого из них, так как каждый при этом крепко держал своего противника другой лапой. За каждой затрещиной следовал отрывистый крик, ни один удар не попадал мимо, и звук плюх так и раздавался в воздухе.

Молодые люди едва удерживались от смеха при виде этой шутовской сцены, не имевшей до сих пор никакого серьезного результата. Борцы, однако, начали наконец взмахивать правой задней лапой, вооруженной крепкими острыми когтями, которыми каждый старался нанести рану своему противнику, увертывавшемуся от этого удара ловким перескакиванием в сторону, но в заключение одному из них удалось таки нанести удар, решивший участь всего боя.

Победитель обнюхал и ощупал его, громко заблеял и направился к прочим своим согражданам, невозмутимо наблюдавшим за ходом единоборства и словно застывшим в своих позах. Переходя от одной группы к другой, старый самец словно делился с ними своим торжеством и успехом и принимал от них соответствующия поздравления.

- Не проучить ли мне его?-- шепнул Аскот, сжимая ствол своего ружья.

- Мясо его чрезвычайно жестко, поверьте мне.

- Что за беда! Вы можете целиться в молодых!

Винтовки уже поднялись и спустя немного секунд раздалось бы с полдюжины выстрелов, если бы на сцену не выступило новое действующее лицо. Огромным прыжком из травы выскочило крупное четвероногое животное и очутившись в самом центре сборища, крепко вцепилось в спину одного из подростков, запустив ему в то же время в голову свои острые зубы.

- Что это за зверь?-- воскликнули все охотники в один голос.

- Собака!!

- Динго!.. Это здешний волк!

- Стреляйте его, стреляйте!

Шесть выстрелов грянуло и так как все целились в этого невиданного хищника с шерстью нашей овчарки, то кроме него был убит, и то случайно, только один кенгуру. Но пока охотники торопливо вновь заряжали свои ружья, среди испуганных животных стала разыгрываться сцена, которая с минуты на минуту становилась все более странной.

Животные не спешили укрыться в густую траву, высокой стеной окружавшую место действия, не бегали, потерявши голову, взад и вперед, или куда глаза глядят, но вели себя, как люди, обезумевшие от страха, ведут себя при землетрясениях, ми пожарах. Они кричали, жались друг ж другу, как-то безцельно хватались один за другого и снова отпускали, бросались на землю ничком; многие так и оставались лежать, дрожа всем телом, словно ожидая каждую секунду смертельного удара, или уже получив его.

Были и такие, которые так и остались сидеть на хвосте и только качали головами и жалобно блеяли. Страх свел их с ума в истинном смысле этого слова.

Все детеныши, даже более взрослые, попрыгали в сумки своих маток и с любопытством посматривали оттуда, делая большие глаза, на все происходившее невиданное зрелище. Повидимому, они считали себя в этом убежище в полной безопасности.

Но вслед за первым динго появился второй, который тоже вцепился своими острыми зубами в первого подвернувшагося ему кенгуру и потащил было его, когда посланная ему в догонку пуля уложила и его рядом с его добычей. Теперь на площадке лежало уже шесть убитых кенгуру, и два динго. Пора было подобрать добычу и вернуться в лагерь.

- Жаркое из кенгуру!-- воскликнул Аскот.-- Надеюсь, что это вкуснее, чем жареная на вертеле акула, иначе, я отказываюсь от угощения.

- Не беда, нам больше останется.

Все вышли на залитую кровью площадку, между тем как остальные кенгуру уже опомнились настолько, чтобы обратиться в поспешное бегство. Огромными скачками они неслись по высокой траве. Динго лежали растянувшись и казались окончательно мертвыми.

- Ну, эти, кажется, готовы!-- заметил Мульграв.

- А все-таки будьте осторожны, сэр!-- предостерег его Уимполь.-- Это лукавые бестии; они умеют притворяться мертвыми, чтобы избегнуть дальнейших ударов со стороны врага. А живучи они, как кошки.

- Но что же они могут нам сделать?-- воскликнул Аскот.-- Ведь с такой собаченкой не трудно справиться и голыми руками.

- Ну-ка, любезный, признавайся: жив ли ты, или уже сдох?

Динго не шевелился. Лапы его, покрытые длинной шерстью, были вытянуты, как палки, глаза закрыты, уши повисли.

- Он убит,-- решил Аскот,-- его безопасно можно трогать.

- Но для чего же?-- воскликнул Актон.-- Оставь его в покое.

- Я хочу разсмотреть хорошенько, какая у него тупорылая морда...

- Берегитесь, сударь... динго страшно коварен!

- Не беда... этот, по крайней мере, уж не дышет.

Аскот нагнулся к окровавленному разстрелянному животному, на теле которого видно было несколько ран, но едва лишь прикоснулся рукой к его морде, как динго яростно хватил его зубами, причем глаза его раскрылись и из груди вырвался хриплый рев. Все четыре лапы его задвигались, животное поднялось на ноги и словно готовилось к прыжку.

Но в тот же момент Томас Мульграв разможжил ему череп сильным ударом приклада и этим прекратил все дальнейшия попытки лукавого животного. Оно упало безжизненной массой и более уже не двигалось.

- Очень больно вам, сэр?-- воскликнул унтер-офицер.

Вся рука Аскота была в крови.

- Больно-то больно,-- сознался непослушный юноша,-- но кости, кажется, целы.

- Дайте я взгляну, я знаю в этом толк.

Он раздвинул края раны и осмотрел её дно. Аскота стиснул зубы от боли.

- Достаньте-ка свежей воды,--распорядился Мульграв.

К счастью неподалеку нашелся рукав ручья и рану удалось хорошенько промыть.

- Ничего!-- решил Мульграв,-- надо бы еще перевязать рану.

- Предоставьте это мне,-- вмешался Туила,-- мне только нужно было сперва отыскать здесь одну целебную траву, а то я уже сделал бы перевязку.

- Туила!-- воскликнул Антон.-- Отчего у тебя щеки так раздулись?

- Это драгоценная травка,-- сказал Туила,-- очень драгоценная. Боль мигом пройдет от нея.

Затем он нарвал крупных плотных листьев и завернул в них руку раненого, укрепив всю повязку лыком так ловко, что в общем его искусству позавидовал; любой санитар. Действительно, уже спустя несколько мгновений Аскот заявил, что боль прекратилась.

- Туила!-- воскликнул он,-- надо тебя сделать главным медицинским инспектором новой колонии... обещаю тебе похлопотать об этом!

- Нет,-- ответил тот,-- я хочу быть эко... эко... как бишь ты это называешь, Антон?

- Экономом!-- подсказал Антон.-- Колонистом и сельским хозяином? Вот это настоящее наше с тобой призвание!

- Ура!-- закричал Аскот.

Все расхохотались этим шуткам и продолжали острить в том же направлении, когда вдруг кто-то из охотников воскликнул:

- Стой! А где же второй динго?

Тут только заметили, что от животного, которое сочли убитым, и след простыл. Хитрый зверь воспользовался суматохой, вызванной раной Аскота, и незаметно ускользнул в траву.

- Вот его следы!-- воскликнул Туила.

На твердом грунте площадки трудно было заметить что-либо похожее на след, если бы не крупные капли крови, которые оставляло по себе раненое животное. По ту сторону ручья стояло несколько высоких деревьев и именно туда направлялись кровавые следы зверя.

Охотничьи страсти разгорелись, да и хотелось наказать лукавую собаченку, а потому вся компания перешла речку в брод и направилась к чаще, в которой предполагалось логовище хищника.

Деревья оказались такого исполинского роста, какого никто из наших друзей никогда невйдывал. Все это были камедные деревья, в 15--16 футов в обхвате, настоящие колоссы; в дупле такого дерева, если бы оно со временем стало прогнивать, легко могло бы поместиться много людей. Под их широко раскинувшимися ветвями было темно, лунный свет не проникал через их густую листву, но в этих потемках чувствовалось присутствие множества живых существ. При приближении людей там что-то закопошилось, начало шмыгать, перелетать и перепрыгивать с ветки на ветку.

"Кук! Кук!"

Крик этот шел как бы с верхушки дерева. Вое его слышали.

"Кук! Кук!"

Звуки эти походили несколько на кудахтанье наседки, сзывающей свой разбежавшийся выводок.

- Что это за животное кричит, не знаете ли вы, мистер Уимполь?

- Понятия не имею,-- ответил колонист.-- Может быть какой-нибудь сигнал тревоги?

- Этого я не думаю. Но во всяком случае это не птичий голос.

птица, а увесисто, прыжками. Звук слышался все ниже и ниже, и теперь казалось, что он происходит непосредственно возле самых охотников.

"Кук! Кук!"

- Не будь у меня больной руки,-- воскликнул Аскот,-- я бы живо взобрался на дерево к этому зверю.

Шорох и треск в листве показали, что неизвестное животное поспешно обратилось в бегство. Крик его раздался теперь уже издали и, на него откликнулось еще несколько таких же голосов, как бы поддразнивавших затронутое любопытство охотников:

"Кук! Кук!"

- Это раздалось вот тут, возле меня!-- Нет, гораздо выше, над моей головой!

- Полезу-ка я на дерево,-- воскликнул один солдат,-- надо же узнать, кто это так кричит!

- А если он кусается не хуже динго!

- Не важность. Вряд ли крупное четвероногое животное может забираться так высоко на дерево!

Он обхватил обеими руками ствол дерева и начал карабкаться на него. Но едва он достигнул нижней ветви дерева и хотел утвердиться на нем, так громко вскрикнул и поспешно, скорее скатился, чем спустился вниз.

- Ух, там кто-то мазнул мне рукой по лицу!-- объяснил он.

Все расхохотались.

- Да, кто же там, Джимми? Птица?.. Белка?..

- Нет, нет, я вам говорю: у него настоящая рука!

- Что же тут страшного, Джимми? Полезай снова!

- Ни за что!

- Ну, так я полезу в таком случае,-- сказал унтер-офицер.-- У кого в жизни бывало столько приключений, как у меня, тот не очень-то, побоится какой-нибудь безобидной птицы или чего-либо в этом роде.

- Джимми, ну, как тебе не стыдно?

Но солдат усердно тер себе лицо платком и не хотел и слушать никаких резонов.

- Там сидит привидение,-- говорил он с сердцем,-- а если оно кричало "кук! кук!", то только чтобы заманить к себе простодушного человека.

- Ну, так ты должен радоваться, что чуть не свалился с дерева, а то, чего доброго, привидение придушило бы тебя.

- А ты, Джимми,-- проговорил он,-- отходи подальше, я сейчас буду на той ветке, где сидит твое привидение! Если я сброшу его тебе на голову!..

Он не успел договорить, ибо его предположение немедленно же осуществилось. Хотя никакого привидения он и не сбросил с дерева, но на головы охотников посыпалось такое множество неведомых существ, что даже самый храбрый из них невольно испугался.

- Царь Небесный,-- в отчаянии завопил Джимми,-- оно у меня на голове, оно вцепилось в меня!.. Я погиб... Спасите!..

Он прыгал на месте, вертелся и вопил, как умалишенный,

- Привидение!.. Привидение!.. У него когти!..

"Кук! Кук!"

Теперь этот крик раздался тут же, и вслед за ним посреди охотников очутилось красивое гибкое животное, от двух до трех футов длиной, с лисьей мордочкой и пушистым хвостом. Зверь этот подхватил одно из неведомых животных, свалившихся с дерева, и с такой же быстротой, с какой появился, скрылся вместе с своей добычей в густой листве дерева. Все это произошло так быстро, что о преследовании его нечего было и думать.

И с такой же быстротой, хлопая крыльями, разлетелись по всем направлениям также и неведомые животные, упавшия с дерева; из них на лицо оказалось теперь лишь одно, которое запуталось в густых волосах Джимми и жалобным свистом ясно обнаруживало свой страх.

Оно никак не могло высвободиться из этого неожиданного капкана, и выбиваясь, постоянно прикасалось своей летательной перепонкой ко лбу Джимми, а от этого бедный малый кричал, как изступленный. Наконец он бросился ничком на землю и от страха бился руками и ногами.

- Да снимите же с меня этого чорта!.. Ай!.. Ай!.. Господи, чем я провинился!..

Унтер-офицер, ничего не понимая в его испуге, начал трясти его за плечи.-- Да что ты с ума сошел что ли, Джимми?

- Он у меня на голове! На голове!..

Мульграв ощупал его голову и тотчас же снял с нея животное, все дрожавшее от страха, не без труда высвободив его из густой шапки волос бедного Джимми.

- Летучая мышь!-- воскликнул он, когда вынес на лунный свет пойманное животное.-- Не более, как летучая мышь!

- Так эта-то рука и погладила тебя по лицу, Джимми?

- Вот так привидение!

Солдат, задыхаясь от волнения и бешенства, встал на ноги.

- Сами-то вы хороши!-- воскликнул он.-- Разве я не слыхал, как многие из вас закричали от страха!

- Это было эхо твоего вопля, Джимми!

"Кук! Кук!"

С дерева повалились листья и сухие сучья; по характеру возни, начавшейся в листве. верхушек, можно было предположить, что там шла драка из-за добычи между двумя разъяренными противниками, потом опять послышались прыжки с ветки на ветку и снова все затихло, Мульграв отпустил пойманную летучую мышь и она улетела стрелой.

- Меня коснулось довольно тяжелое тело,-- сказал лейтенант.-- Что это за хищник, поселившийся здесь на вершине дерева?

- Наверное тоже из породы сумчатых,-- заметил Уимполь.-- Я никогда не видал здесь диких кошек, или рысей.

- А о нашем приятеле динго мы и забыли?-- напомнил Антон.

- Следы крови идут к тому дереву, что стоит там совершенно отдельно.-- Я проследил их.

- У тебя глаза как у кошки, Туила!

Туземец нагнулся и указал на темное пятно, которого не заметил никто из белых.-- Вот здесь проходил динго,-- объяснил он.

Все последовали за ним к стоявшему отдельно дереву. Его странно расположенные корни тотчас же привлекли к себе все внимание охотников. Они шли от дерева лучами во все стороны и от них отходили вертикальные отростки, достигавшие полметра высоты и затем загибавшиеся волнообразно и ложившиеся на землю краями.

- Здесь и логовище динго,-- уверял Туила,

- Под этими странными корнями?

- Ну, конечно. Дикия собаки, всегда живут в таких местах.

Кто-то зажег серный фитил и осветил землю вокруг дерева. В одном месте два соседние корня расходились и образовали вход; земля в этом месте была в крови, к самым корням тоже прилипли окровавленные волосы. Не оставалось сомнений, что тут и есть вход в логовище динго.

- Жаль что у нас нет гончей собаки,-- заметил лейтенант,-- ведь нора наверное здесь.

Уимполь подошел с своим топором, с которым он, как казалось, никогда не разставался.

- Остается только подрубить корни,-- сказал он,-- но это очень не легко.

- Мне хотелось бы только знать, жив ли еще этот гнусный зверь.

- По правде сказать,-- подхватил Аскот,-- и меня это интересует.

Тотчас же появился и второй топор и работа закипела.

Логовище скоро было вскрыто. В дереве, прогнившем внутри, оказалось дупло и здесь работа дошла легче, осколки и пыль так и летели во все стороны.

- В дупле все тихо,-- сказал Уимполь, бросив рубить и прислушиваясь.-- Может быть мы трудились понапрасну?

- В таком случае пошарим в дупле!

Он отломил довольно длинную ветку и начал тыкать ею в дупло и в подземный ход, открывавшийся в нем.

- Там что-то мягкое, живое,-- сказал он радостно.-- Постой же, мой милый, я тебя таки выгоню оттуда.

Не успел он произнести эти слова, как из норы выскочил прямо на него разъяренный динго. Он с бешенством схватился за руку колониста, но клыки его были не в силах прорвать крепкую кожаную ткань куртки, а выстрел из пистолета в упор в голову зверя положил конец его злобе. Но и в предсмертных судорогах он так крепко держал в зубах руку колониста, что пришлось раздвинуть челюсти клином, чтобы высвободить ее.

В норе слышался визг, лай и сопенье щенков динго, но было уже черезчур поздно для того, чтобы продолжать охоту, рубить корни дерева и т. д. Надо было подумать о возвращения в лагерь.

Луна все еще ярко сияла на небе. При свете её выпотрошили и освежевали убитых кенгуру, все несъедобные части выбросили, а остальное мясо - уложили на носилки, сделанные из двух больших веток.

- Однако, наши товарищи, повидимому, разложили еще и второй костер,-- заметил Антон,-- Как он ярко горит!

- Да, но чуть ли они не переменили место? Костер разложен как будто значительно левее?

- А вон и третий огонек!

- Странно! Что за причина?

Они невольно прибавили шаги, хотя не могли допустить и мысли, чтобы их спутники подвергались какой-либо опасности. В таком случае были бы слышны их выстрелы, может быть послали бы вслед за охотниками гонцов.

- Галло!-- крикнул Аскот изо всех сил.-- Галло, все ли у вас благополучно?

- Ах!-- раздался ответ.-- Вот и вы, наконец!

- Разве вы заждались?

- Еще бы! Мы находимся в осаде!

Но в этих словах слышалась насмешка, высказанная скорее с сердцем, нежели жалобно, так что охотники только навострили уши, но не испугались.

- Кто вас осадил?-- спросили они.

- Тысячи, миллионы муравьев-львов... они уничтожили все наши запасы и уже нападают и на нас.

- Муравьи-львы!-- с ужасом повторил Уимполь, на этот раз испугавшись не на шутку.-- Это плохо, эти гадины опаснее тигра!

- О-го, сэр!

С этими словами они подошли к лагерным кострам, возле которых их встретил крик товарищей: "Стойте!"

- Вы принесли с собой дичи?

- Шесть взрослых кенгуру!

- В таком случае, ради Бога, держитесь подальше от муравьев, или прежде сложите мясо в такое место, куда они не могли бы добраться.

- Слышите?-- вставил колонист.

- Так самое лучшее воспользоваться ручьем,-- воскликнул Антон.-- Здесь мелко, наберем больших камней и наложим их один на другой.

- О,-- подхватил кто-то из солдатов,-- это сделать не трудно, в ручье я видел на дне много больших плоских камней.

- Отлично, сэр! Надо постараться не занести с собой этих гадин!

Охотники могли теперь полюбоваться и самым полем сражения с муравьями своих товарищей. Там и сям были разложены огни в которые солдаты сметали вениками легионы муравьев, между тем как другие точно также сбрасывали черное ополчение в воду, а третьи уничтожали топорами их постройки.

- Посмотрите, во что обратились все наши запасы!-- воскликнул капитан.-- Все это совершенно погибло.

Он показал на мешки с крупой и с рисом. Все это обратилось в движущуюся массу, пересыпанную черным; каждое зерно словно ожило и шевелилось, и, конечно, отделить муравьев от зерен нечего было и думать. То же самое было с боченком с сиропом и с мешками с мясом: все почернело от муравьев.

- Придется поджечь все это!-- воскликнул Аскот.

- Ради Бога, не делайте этого! Припасы все равно пропали, пусть же муравьи занимаются ими. Тем меньше придется нам убивать.

Этот совет был подан Антоном и капитан Ловелль одобрил его.

- Я сам того же мнения, мой милый,-- отозвался он.-- Пожертвуем припасами и постараемся пробраться к воде, чтобы стряхнуть там с себя эту дрянь и затем.... удрать от нея на другой берег. Больше ничего не остается!

- Только переходите реку ниже того места, где сложено мясо!-- крикнул Антон.

- Разумеется. Я уже имею в виду одно место для перехода.

Все неохотно признали необходимость разстаться в этой неприветливой пустыне с теми вещами, которые должны были спасти их от голодной смерти в ближайшие дни, я потому, уходя от муравьев, они с сожалением оглядывались. При этом картина, которую представлял покидаемый бивуак, казалась им столько же интересной, сколько и отвратительной.

Хотя тысячи и сотни тысяч муравьев уже погибли в огне и воде, тем не менее эти потери, понесенные их полчищем, были абсолютно незаметны. Армия этих омерзительных, черных блестящих насекомых, копошащейся плотной массой непрерывно двигалась от муравейника к складу припасов и обратно. Не только под каждой соломинкой и под каждым листочком двигались и копошились муравьи, миллионы - их кроме того носились в воздухе на тонких, прозрачных крылушках. Насекомые эти достигали целого дюйма в длину, обладали сильными челюстями и отличались хищническими инстинктами, ибо не только вступали в единоборство, друг с другом, но даже кусали человека, раз только попадали ему на неприкрытую ничем кожу. От их укусов вскакивали большие весьма болезненные волдыри, ясно показывавшие, что эти насекомые обладают ядом, хотя и не очень сильным.

Все люди вошли в ручей и погрузились в воду с головами. Платье и башмаки приходилось предварительно самым тщательным образом вытрясать и выколачивать, чтобы уничтожить всех до последняго муравьев, забравшихся в складки одежды. После этого все собрались на противоположном берегу, и когда мясо кенгуру было тоже перенесено на место нового становища, наши путники переглянулись с выражением отчаяния в глазах.

выносят наши братья, осажденные дикарями, и не ропщите на свою судьбу!

Но несмотря на эти ободрения, общее настроение оставалось попрежнему угнетенным. Всякому представлялись совсем не веселые перспективы: ночи без сна, без съестных припасов, поход по незнакомой пустынной местности, поросшей травой выше человеческого роста, предстоящия сражения с дикарями, война, цель которой казалась довольно чуждой. Солдаты, конечно, не могли не повиноваться своему начальству, но не только не запевали веселых походных солдатских песен, а даже и насвистывать перестали. Мокрое платье на разгоревшемся теле уже и само по себе давало достаточно неприятное ощущение, чтобы подавить всякое проявление веселости.

Колонна шла уже несколько часов но высокой траве, а лугу все еще не было видно конца, когда вдруг Мульграв вытянул шею. Он и без того был выше всех ростом, а тут еще и на цыпочки поднялся, и словно застыл на месте, приложив палец к губам.

- Тсс!.. впереди огонек!

Все, словно по команде, остановились. Огонь!.. это значит встреча с туземцами.

- Где вы видите огонь?-- шопотом спросил капитан.

- Много огней... в равных местах. Впереди перед нами открытое место, далее начинается лес... под деревьями в разных местах виден отблеск огней.

- Мистер Уимполь, пожалуйте сюда.

- Я здесь, сэр.,

- Необходимо ли нам продолжать путь именно в этом направлении, чтобы добраться до места предполагаемой переправы?

- Да, сэр. Место для переправы одно, оно отсюда в разстоянии одного часа ходьбы.

- Следовательно, встреча с туземцами неизбежна. Вперед, ребята! Быть может, мы застанем их спящими?

- Весьма возможно, что племя, которое здесь кочует, не ожидает никакого нападения,-- вставил Аскот.

- Тем лучше! Вперед!

Скоро луг и высокая трава кончились, открытое место было уже близехонько и за ним видно было множество небольших костров. Мульграв видел на этом разстоянии довольно отчетливо.

- У них народное собрание, или что-нибудь в этом роде,-- шепнул он.-- До пятидесяти дикарей, вооруженных копьями, собралось тут.

- Может быть, они разделились на две партии?-- спросил капитан.

- Не заметно. Они образовали, круг, в центре которого стоит дикарь со щитом на левой руке.... а по обеим сторонам его, по туземцу, без всякого оружия.

- В таком случае,-- заметил Уимполь,-- у них пpoиcxoдит судбище. Вооруженный дикарь, стоящий в кругу, есть обвиняемый, а по бокам его - судьи.

- Это интересно!-- воскликнул капитан,-- Неужели у них есть свои понятия о суде и праве?

- Нет, у них бывает только суд Божий. Вопрос заключается лишь в том, следует ли обвинить или оправдать привлеченного в суду.

вокруг которых сидели, застыв в своих позах, женщины, иные с маленькими детьми на коленях. Все мужчины составили на поляне большой круг, в котором, очевидно, и должна была разыграться предстоявшая драма.

- Вру! Вру!-- провозгласили копьеносцы.

- Вру! Вру!-- ответили им обвиняемый и оба судьи.

Повидимому, это означало открытие заседания. Тогда один из воинов прицелился и метнул со всей силой свое копье в грудь обвиняемого, следившого за каждым его движением и потому принявшого все меры, чтобы отклонить удар. Копье ударилось в щит и, отскочив, упало на песок, не причинив обвиняемому ни малейшого повреждения. Быстро нагнувшись, он поднял оружие и перебросил его обратно воину, который ловко поймал его и тотчас же снова метнул в грудь обвиняемого.

Повторилось то же самое: и на этот раз обвиняемый отвел щитом удар копья и снова перебросил его обратно метавшему воину.

- Вот мужественное упражнение!-- восторгался Аскот.-- Сколько надо хладнокровия, чтобы отводить эти страшные удары!

- Теперь второй воин повторяет тоже самое, что делал первый!

Все смотрели на эту сцену с бьющимся сердцем. Щит обвиняемого так и летал, то направо, то налево, каждый раз удачно отбивая копья, летевшия в грудь обвиняемого. С каждым новым нападением, обвиняемый тотчас же изыскивал способ, как отбить его.

- Надо полагать, этому молодцу не в первый раз попадать в такую переделку,-- смеялся Аскот.-- Вероятно, он главный сорви-голова этого племени.

- Или, может быть, он невинен, а потому и не теряет своего хладнокровия.

Зрелище было настолько же странно и чуждо европейским нравам, насколько и привлекательно. Высоко на чистом ясном небе сияла полная луна, обливавшая своим белым светом голые фигуры дикарей, занятых своим воинственным, полным мужества и силы, упражнением. На заднем плане сцены стеной стоял темный лес, местам освещаемый снизу отблеском костров, от которых клубы дыма поднимались к небесам. Кое где между стволами дерев виднелись жалкие шалаши из зеленых веток, низенькие, далеко не плотно и не прочно сделанные, скорее всего напоминавшие пчелиные ульи в увеличенном размере; летучия мыши носились вокруг них, ветер колыхал их, так что они качались и шелестели при каждом его порыве. Перед входом в эти жилища на земле сидели на корточках черные женщины, без всякого платья, без всякого дела, угрюмо молчавшия и до отвращения некрасивые с их проколотыми ноздрями и толстыми выпяченными губами. Лишь изредка оне посматривали на своих мужей, которые, собравшись здесь в числе до пятидесяти человек, истязали одного, храброго до дерзости, стройного и гибкого дикаря. Его щит, сделанный из прочного железного дерева, попрежнему отбивал все копья, которые в него бросали, и все это шло так быстро, что в воздухе постоянно носилось то в ту, то в другую сторону, описывая дугу, длинное копье, древко которого было украшено раковинами и зубами разных зверей.

Вскоре осталось уж немного воинов, еще не метавших своего копья в обвиняемого. Таким образом среди глубокого молчания в эту звездную ночь люди ставили вопрос о виновности на решение той силы, которая от начала мира все видит и будет видеть все вплоть до последняго дня мира.

Виновен ли этот мужественный храбрый человек в том преступлении, в котором его обвиняют, или обвинение это ложно?

Снова полетело в него копье, и хотя обвиняемый до сих пор железной рукой отбивал все направленные в него удары и победа попрежнему оставалась за ним, видно было что он напрягает последния свои силы. Во время коротких пауз он проводил по лицу тылом своей руки... вероятно, пот градом катился у него по лицу.

А может быт у него было неспокойно на душе, и это мучило его?

Оба туземца, которые были избраны в свидетели этого судебного процесса, стояли неподвижно и с важным, видом, словно изваяния из черного мрамора. Они не перемолвились с обвиняемым ни словом и, повидимому, совершенно ни во что не вмешивались, но наблюдали за всем, что происходило.

Но вот пришла очередь последняго из нападающих. Если до сих пор все метали свои копья в глубоком молчании, и держались по отношению друг к другу, как люди одинаково причастные к делу суда Божия, то теперь положение, казалось, внезапно и существенно изменилось. Прежде чем последний воин приступил к метанию, все его сотоварищи ударили в землю своими копьями.

- Вру! Вру!-- раздалось в рядах воинов.-- Вру! Вру!-- повторили они еще раз, протяжно, настойчиво.

После этого выступил вперед последний воин, поднял руку и завертел копьем над головой.

- Это и есть обиженный!-- шепнул Уимполь.

Обвиняемый, казалось, вдруг совершенно потерял свое хладнокровие, как-то съежился, пригнулся и вообще начал обороняться еще раньше, чем в этом оказалась необходимость, весьма неловко действуя при этом своим щитом.

- У него совесть нечиста!-- подсказал ему сзади Антон.

От ожидания все спрятавшиеся в кустах зрители этой сцены дрожали, как в лихорадке. Они притаив дыхание, не сводили глаз с необычайного зрелища, свидетелями которого им довелось быть в эту лунную ночь.

И вот в предпоследний раз копье просвистало в воздухе. Попадет ли оно в свою цель, в грудь обвиняемого, в эту голую, колыхавшуюся от порывистого дыхания грудь?

В следующий момент все белые зрители громко ахнули. Шатаясь на ногах, собрав последния свои силы, обвиняемый все таки отпарировал удар. Но ему понадобилось несколько мгновений для того, чтобы собраться с духом и поднять с земли копье и перебросит его назад.

Оно упало на песок далеко не долетев до его владельца... Сам обвиняемый едва уже держался на ногах, прижимая руки к груди. Щит медленно сползал с его руки и, наконец упал к его ногам.

Тогда последний из обвинителей с лихорадочной поспешностью поднял свое оружие и, считая этот момент наиболее благоприятным для нападения, видя возможность без малейшого усилия одержать теперь победу, замахнулся было копьем, но вдруг встретил препятствие. Как один человек поднялись с земли четверо почетных судей и молча протянули к небу свои голые черные руки.

Очевидно, это означало: "стой!" - это было всякому понятно.

Нападающий послушно склонил перед ними свое копье, а четверо дикарей, остановивших его, набрали несколько небольших камушков, подошли к шатающемуся на ногах, почти лишившемуся сознания обвиняемому и молча устремили на него пытливые взоры. Они не говорили с ним, не прикасались к нему, не ободряли его.

Потом четыре руки протянулись снова и первый камешек упал на землю.

- Они по своему считают минуты, которые даются несчастному с тем, чтобы он оправился,-- шепнул Антон.

- Знаете ли, что я скажу?-- вырвалось у Аскота.-- Дадим залп в этих варваров и выручим человека, которого они, может быть, просто запугали.

- Ты хочешь взять на себя роль провидения, Аскот?

- Тише, вот упал и второй камень!

- Вероятно, если в установленный срок обвиняемый не оправится, то его признают виновным.

- Смотрите, как он делает над собой усилия, трет себе лоб и грудь! Когда упадет третий камень, он должен будет или отпарировать копье, или умереть, и это ему известно.

- Видите, он поднял свой щит и надел его на правую руку... значит, приготовился разыграть последний акт трагедии.

- Да, но на этот раз вряд ли он выйдет победителем... он дрожит, рука его постоянно дергается...

- Упал третий камень.

Четыре свидетеля отошли в сторону. Дикарь со щитом качался, как молодое неподпертое деревцо в сильную бурю. Он знал, что жизнь его висит на волоске.

А нападающий еще поддразнивал его. Быть может, в его жестах, невольно или умышленно, сказывалась неумолимая ненависть, или может быть сквозила в них радость от предвкушения победы и он старался продлить это ощущение, или наконец, имел в виду еще сильнее обезкуражить своего противника? Наконец, он с страшной силой метнул свое копье. Раздирающий крик обвиняемого раздался в ответ на это, еще раз он взмахнул черными руками, со стуком упал тяжелый щит, и вслед за тем, медленно, словно борясь с приближающейся смертью, опустился на землю и сам обвиняемый.

Все собрание замерло; молчали дикари, молчали и белые зрители. Итак, суд свершился!

Один из свидетелей опустился на колени возле раненого, подгреб ему песку и травы под голову, вытащил копье из раны, прикрыл ее рукой и затем повернул голову к толпе нападавших.

- Кутамеру!

Очевидно, воин, метавший последним, ждал этого вызова и с ловкостью кенгуру подскочил к умирающему, которого теперь окружили все четверо свидетелей. Умирающий; вероятно, что-то говорил, прощаясь с жизнью и захлебываясь потоками крови, лившимися из горла.

- Он сознается - шепнул Антон.

Прошло несколько минут, затем Кутамеру и четыре свидетеля поднялись на ноги, подошли к группе прочих туземцев и вероятно сообщили им какую-либо добрую весть, ибо из груди их вырвался воинский крик, они ударили в землю копьями и в заключение пустились в пляс.

не хуже своих мужей; все были, видимо, возбуждены и ликовали, даже подростки и маленькие мальчики сбежались и махая своими маленькими копьями, визгливо и пронзительно кричали.

- Умирающий заявил обвинение против кого-нибудь из дикарей другого племени,-- объяснил Уимполь.-- Они кричали о кровавом мщении.

- И радуются этому?

- Разумеется. Вероятно, они наперед уверены в своей победе.

- Ну, а мы-то что же?-- вмешался капитан.-- Что будет с нами, мистер Уимполь? Можем ли мы теперь показаться этим воющим чертям?

- Конечно, ровно ничего, но я бы хотел избежать безцельного кровопролития.

- Его и не будет, сэр. Предоставьте мне заговорить с чернокожими.

Капитан Ловэлль наскоро посовещался со своими офицерами, и когда они подали свое мнение, колонна сомкнулась в каррэ и отдано было приказание. двинуться вперед. При первом подозрительном движении со стороны темнокожих, полсотни винтовок должны были осыпать их пулями.

Широким развернутым строем выступили солдаты на ярко освещенную поляну и очутились среди беснующихся туземцев, и словно удар грома поразил эту толпу, так она разсеялась при виде солдат во все стороны.

- Черр! Черр!

Других звуков первое время не было слышно. Затем туземцы скучились в плотную массу, прижавшуюся тылом к лесной опушке; видно было, что все они дрожат от страха и даже не решаются бежать.

- Уимполь,-- сказал капитан,-- что они говорят?

Он привязал белый карманный платов к длинной ветке и, вооружившись этим флагом, сам направился к толпе туземцев. В первый момент, они, казалось, хотели разбежаться от него, но затем, когда капитан протянул им руку, навстречу к нему выступил язь толпы один дикарь, затем последовал другой и вскоре его обступили туземцы со всех сторон, щупая его платье, оружие, и восклицая; "тутт! тутт!"

Лейтенант, с своей стороны, приказал и солдатам двинуться вперед. Вскор темнокожие обступили своих неожиданных гостей, подобно любопытным детям, но, видимо, они далеко еще не оправились от первоначального своего удивления и испуга

- Враги это или друзья?-- спрашивали дикари друг у друга, и мистер Уимноль, поняв эти слова, поспешил ответить:

- Друзья! Нам ничего не нужно от вас, кроме позволения пройти через ваши владения.

Вскоре солдаты расположились на ночлег в тени исполинских деревьев, и все забыли о только что убитом дикаре, который лежал один на поляне, обратив свое лицо к небу. Только ветер тихо обвевал его...