| Автор: | Виланд Х. М. |
| Категория: | Роман |
Кристоф Мартин Виланд
История абдеритов
Книга вторая. Гиппократ в Абдере
Глава седьмая. Гиппократ сообщает абдеритам свое мнение. Великое и опасное смятение, возникшее из-за этого в сенате, и как, к счастью для абдеритского общественного блага, городской сторож внезапно приводит все в порядок
Настало время, когда эскулап должен был изложить свое мнение сенату. Он явился в совет, предстал перед отцами города и начал говорить так красноречиво, что поверг всех присутствующих в изумление.
- Мир Абдере! Благородные, стойкие, проницательные и мудрые отцы города и граждане Абдеры! Вчера я хвалил вас за заботу о рассудке вашего согражданина, а сегодня искренне советую вам распространить эту заботу на весь город и республику. Здоровье духа и тела - вот высшее благо, которое вы можете доставить себе, вашим детям и гражданам. И на деле способствовать этому - первая из ваших обязанностей. Как ни кратковременно мое пребывание у вас, оно было все же достаточно, чтобы убедиться, что абдериты находятся не вполне в добром здравии, как того можно было бы желать. Я, правда, родился на острове Косе,[189] живу то в Афинах, то в Лариссе, то еще в каком-нибудь ином месте; сегодня - в Абдере, а завтра, возможно, буду уже на пути в Византию.[190] Но я не житель Коса, не афинянин, не ларисец, не абдерит. Я - врач. И покуда на земле есть больные, моя обязанность лечить их, насколько я могу. Самые опасные больные те, что не осознают своей болезни. И абдериты, как я вижу, - именно такой случай. Болезнь слишком сложна для моего врачебного искусства. Но вот что я в состоянии посоветовать, дабы начать исцеление. Снарядите с первым попутным ветром шесть больших кораблей в Антикиру.[191] Вы можете послать их с любыми товарами. Но в Антикире нагрузите все шесть кораблей таким количеством чемерицы, какое они только выдержат, чтобы не пойти ко дну. Более дешевую чемерицу можно приобрести и в Галатии,[192] но антикирская - лучше. По прибытии кораблей соберите весь народ на главной рыночной площади. Устройте во главе с вашими жрецами торжественное шествие по всем храмам Абдеры и умоляйте богов, чтобы они ниспослали сенату и народу Абдеры то, чего недостает сенату и народу Абдеры. Затем вернитесь обратно на рынок и раздайте этот запас чемерицы всем гражданам бесплатно, за счет города, по семи фунтов на каждого, не забыв притом дать городским советникам двойную порцию, так как они должны ведь думать еще и за многих других. Доза велика, признаю. Но застарелые болезни можно вылечить лишь продолжительным употреблением лекарств. После того как вы, по моему предписанию, примете в положенный срок это предварительное лекарство, я передам вас другому врачу. Ибо, как я уже сказал: болезнь абдеритов слишком сложна для моего искусства. На пространстве в пятьдесят миль вокруг Абдеры мне известен лишь один человек, способный помочь вам радикально, если только вы терпеливо и смиренно доверитесь его лечению. Имя этого человека - Демокрит, сын Дамасиппа. Пусть вас не смущает то обстоятельство, что он родился в Абдере. Тем не менее он не абдерит, поверьте мне. А если вы мне не верите, то вопросите Аполлона Дельфийского.[193] Демокрит - добросердечный человек, и ему приятно будет оказать вам свои услуги. Засим, господа мои и граждане Абдеры, я препоручаю вас и город ваш воле богов. Не презирайте моего совета, хоть я вам его и даю бесплатно. Это лучший совет, который я когда-либо давал больному, считавшему себя здоровым!
Произнеся это, Гиппократ поклонился сенату и пошел своей дорогой. Никогда, говорит историк Гекатей6, тем более достоверный свидетель, что он и сам был абдеритом,[194] - никогда еще никто не видел двести человек, всех одновременно, в таком странном положении, в каком оказался в этом момент сенат Абдеры. Разве что их можно было сравнить с двумястами финикийцев, превращенными Персеем в каменные изваяния, когда он, показав им голову Медузы, сумел отстоять свою любимую и дорого доставшуюся ему Андромеду[195] от предводителя финикийцев Финея. И в самом деле, им было от чего окаменеть на несколько минут. Невозможно описать, что же происходило в их душах! Ничего там не происходило, души их так же окаменели, как и их тела. С тупым и немым удивлением смотрели они на дверь, через которую удалился врач. И на каждом лице было выражено напряженное усилие и полная невозможность понять происходящее.
Наконец, постепенно они начали приходить в себя, одни - раньше, другие позже. Они глядели друг на друга широко раскрытыми глазами. Пятьдесят ртов открылись одновременно, чтобы задать было один и тот же вопрос, и опять закрылись, потому что не ведали, о чем же они, собственно, желали спросить.
- Я с самого начала не ожидал от него ничего хорошего, - сказал Трасилл.
- Мою жену он вчера совсем не убедил… - заметил советник Смилакс.
- Я сразу подумал, что дело кончится плохо, когда он завел речь о шести кораблях, которые мы должны послать в Антикиру… - прибавил другой.
- А дьявольская серьезность, с которой он все это нам излагал?! - воскликнул пятый. - Признаюсь, что я не представлял, чем это все закончится.
- Ха-ха-ха, веселый случай, клянусь честью! - козлиным голосом начал короткий толстопузый советник, держась от смеха за свое брюхо. - Признаемся же, что нас неплохо провели за нос! А этого не должно было бы с нами случиться! Ха-ха-ха!
- Но кто же мог подозревать это в таком человеке? - воскликнул Номофилакс.
- Наверняка он один из ваших философов, - сказал мастер Пфрим. - И точно, жрец Стробил не так уж неправ! Не будь то противно нашей свободе, я бы первым настоял, чтобы всех этих умников вышвырнули бы из страны.
- Господа, - начал архонт, - задета честь Абдеры, и вместо того, чтобы, сидя здесь, удивляться и делать замечания, мы обязаны серьезно подумать, что подобает нам предпринять в столь щекотливом деле. Прежде всего необходимо выяснить, куда удалился Гиппократ.
Служитель совета, посланный с этой целью, вернулся через некоторое время и сообщил, что Гиппократа нигде не нашли.
- Проклятая шутка! - вскричали в один голос советники. - А если он улизнул от нас?
- Надеюсь, что он не колдун, - проговорил мастер Пфрим, бросив взгляд на амулет, который он обычно носил для собственной безопасности от злых духов и дурного глаза.
Вскоре стало известно, что чужестранца видели. Он совершенно спокойно трусил на своем муле, огибая храм Диоскуров по направлению к усадьбе Демокрита.
- Что же делать, господа? - спросил архонт.
- Да… Конечно!.. Что же делать? Что теперь делать - вот в чем вопрос! - восклицали советники, глядя друг на друга.
После некоторого молчания выяснилось, что господа не знают, что же делать.
- Этот человек пользуется большим авторитетом у македонского царя, - продолжал архонт. - Во всей Греции его почитают за второго Эскулапа! Мы наживем неприятности, если поддадимся своему чувству, пусть даже и справедливому. Прежде всего меня заботит честь Абдеры…
- Не хотелось бы вас прерывать, господин архонт! - вмешался цеховой старшина Пфрим. - Но честь и свобода Абдеры никого так не беспокоит, как именно меня. Все основательно обмозговав, я все же не могу понять, причем тут честь города? Этот Гарпократ, то бишь Гиппократ, как он прозывается, - врач. И я всегда слыхал, что врачи считают весь мир огромной больницей, а всех людей - своими больными. Каждый ведь говорит и делает по своему разумению. И когда чего-нибудь желаешь, то охотно начинаешь верить в это. Демокриту, по-моему, хотелось, чтобы мы все заболели, а он бы лечил побольше людей. Так вот, думал он, если я их уломаю принимать мои лекарства, то и больных окажется порядочно! Не будь я мастер Пфрим, если не тут собака зарыта!
- Клянусь честью, верно! - вскричал толстый коротышка-советник. - Ну в самую точку! А парень не глуп! Спорю, если бы он мог, он наградил бы нас всеми лихорадками и флюсами, чтобы только иметь удовольствие лечить нас за наши же денежки! Ха-ха-ха!
- Но четырнадцать фунтов чемерицы на каждого советника! - воскликнул один из цеховых старшин, мозг которого, судя по выражению его лица, уже совершенно высох. - Клянусь всеми лягушками Латоны, это уж слишком жестоко! Тут что-нибудь да кроется!
- Четырнадцать фунтов чемерицы на каждого советника! - повторял мастер Пфрим и смеялся во все горло…
- И для каждого цехового старшины, - уточнил Смилакс многозначительным тоном.
- Но это понятно само собой, - возразил Смилакс. - Советники и старшины, старшины и советники, и я не вижу оснований, почему господа цеховые старшины должны чем-то отличаться.
- Как? Что? - продолжал кричать мастер Пфрим яростно. - Для вас нет разницы между цеховым старшиной и советником?… Господа, вы все слышали… Господин городской писарь, я прошу занести это в протокол.
Все цеховые старшины с великим шумом встали со своих мест.
- Разве я не говорил, - воскликнул пожилой председатель-ипохондрик, - что за этим кроется нечто большее? Тайный заговор против аристократии… Но господа слишком рано себя выдали.
- Против. аристократии? - вскричал мастер Пфрим вдвое громче прежнего. - К дьяволу, господин председатель, с каких пор Абдера - аристократия? А мы что - привидения? Разве мы не представляем народ? Разве мы не защищаем его права и свободы? Господин городской писарь, занесите в протокол, я протестую против всего, что противоречит правам достохвальных цеховых старшин и всего города Абдеры!..
- Протестуем! Протестуем!!! - кричали цеховые старшины хором.
- И мы также протестуем!!! - кричали советники.
Шум усиливался.
- Господа, - завопил изо всей силы правящий архонт. - Что за кутерьму вы подняли? Прошу вас, вспомните, кто вы и где находитесь. И что подумают о нас там внизу торговки яйцами и овощами, если они услышат, что мы кричим, как цирюльники.
Но глас мудрости потонул в оглушительном вое. Никто не слышал даже своих собственных слов. К счастью, с незапамятных времен в Абдере было принято обедать точно в двенадцать часов. И в соответствии с распоряжением совета, как только наступала пора, в зале ратуши должен был появляться городской сторож, своего рода герольд,[196] и оглашать время.
- Милостивые государи! - вскричал герольд голосом гомеровского Стентора.[197] - Двенадцатый час минул.
- Тише! Городской сторож…
- Что прокричал он?
- Минул двенадцатый час, господа.
- Уже двенадцатый? Уже?… Так пора расходиться!
Большинство милостивых господ было приглашено в гости. Счастливое слово «двенадцать» вызвало в них целый ряд приятных ощущений, не имевших ни малейшего отношения к предмету их ссоры. Быстрей, чем сменяются фигуры в райке,[198] их взорам предстал вдруг огромный стол, уставленный множеством красивых мисок, они уже чуяли ароматы лучших яств, они слышали звон тарелок, и уже наслаждались лакомыми соусами, в изобретении которых соревновались абдерские повара. Короче, воображаемый обед заполнил все их душевные силы. И сразу восстановилось спокойствие абдерского государства.
- У Полифонта.
- И я к нему приглашен.
- Рад буду вашему обществу!
- Сочту за честь!
- Что за пьесу дают сегодня вечером?
- «Андромеду»[199] Еврипида.
- Итак, трагедию?
- О, это моя любимая драма!
- А музыка! Между нами, некоторые хоры к ней сочинил номофилакс. Вы услышите чудо!
Ведя такие приятные разговоры, отцы города Абдеры оживленной, но мирной толпой высыпали из совета к великому удивлению торговок яйцами и овощами, совсем недавно слыхавших, как стены совета сотрясались от истинно фракийских криков.
И за все это следует благодарить тебя, благодетельный городской сторож! Если бы не твое счастливое вмешательство, возможно, ссора советников и цеховых старшин (как ни смешон был повод для нее) разгорелась бы, подобно гневу Ахилла,[200] в великую распрю, которая могла бы вызвать сильное потрясение, а, быть может, даже и гибель республики Абдерской!.. И если какой-нибудь абдерит и заслуживал почетной колонны, то это был как раз городской сторож.
Правда, следует признать, что огромная услуга, оказанная им родному городу, сводится на нет тем обстоятельством, что он лишь случайно оказался полезным республике. Ибо этот честный человек, машинально оглашая в надлежащий момент двенадцать часов, менее всего думал о том, чтобы отвратить непредвиденное зло от государства. Однако следует учитывать и то, что с незапамятных времен ни один абдерит не оказал услугу государству иным образом. Если предпринимая что-либо, абдериты по счастливой случайности приносили государству пользу, то они благодарили за это богов, хорошо чувствуя, что исполняли роль просто орудий или же для высших сил. Тем не менее, они умели вознаграждать подобные заслуги так, словно это были их собственные заслуги. Или точней сказать: именно потому, что они не сознавали при этом своих собственных заслуг, они вознаграждали себя за все то доброе, что приносила им судьба, точно так же, как погонщик ослов берет себе дневную выручку за работу своего осла.
шесть пфеннигов в доброй абдерской монете и… с богом!
Примечания
189
Кос - остров в Эгейском море.
190
Византия - греческая колония, основанная в 658 г. до н. э· на европейском берегу Босфора, впоследствии - Константинополь.
191
- город и порт в Коринфском заливе, поставлявший чемерицу.
192
Галатия - область в Малой Азии.
193
Аполлон Дельфийский
194
К несчастью, все его сочинения утрачены. См. Recherches sur Hecatee de Milet, Tom IX des Mem. de Litterat. [Разыскания о Гекатее Милетском. - «Записки о литературе», том. IX (франц.) Гекатей (VI в. до н. Э·) - древнегреческий историк, родом из Милета; Виланд отождествляет его с одноименным писателем IV в. до н. э., уроженцем Абдеры. «Записки о литературе». &2 - 1741).].
195
Ovid. Metamorph., L. V, v. 218. [Овидий. Метаморфозы, кн. V, ст. 218 (лат).].
196
197
Стентор (греч. миф.) - упоминаемый в «Илиаде» глашатай ахейцев; нарицательное имя громогласного человека.
198
Раек (или панорама, нем. Guckkaslen) - популярное народное развлечение XVIII-XIX вв., ящик с окошком, через которое можно было рассматривать меняющиеся внутри изображения.
199
«Андромеда»
200
Гнев Ахилла - вошедшее в поговорку выражение, связанное с начальными строками «Илиады»: действие поэмы начинается ссорой Ахилла с Агамемноном.