Накануне Мартинова дня.
Часть II.
Глава XXII. Встреча в Париже.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Накануне Мартинова дня. Часть II. Глава XXII. Встреча в Париже. (старая орфография)

XXII. Встреча в Париже.

- Любопытно знать, за что меня здесь арестовали? воскликнула Джорджина Боклерк.

Говоря это, она стояла у открытого балкона, в родительском доме, а вопрос её обращен был к Фредерику Сент-Джону, который шел из замка Вефер по убитой песком дорожке, между тем как осенний денек уже сменялся сумерками. Джорджина пришла в приход вскоре после полудня, и почти вслед за нею явился посланный от сэр-Исаака, с просьбой, чтоб она не возвращалась в замок Вефер до тех пор, пока за ней не пришлют. Это в высшей степени озадачило, разсердило и заинтересовало молодую девушку. Арест её начался около трех часов, а теперь было уже совсем темно, время близилось к обеду; но её не освобождали. Декан, мистрис Боклерк и их прелестная гостья были в Лексингтоне, так что мисс Джорджина все время просидела в одиночестве и страшно соскучилась.

Подходя к ней, Фредерик снял шляпу и вытер себе лоб носовым платком: он был в испарине от слишком быстрой ходьбы.

Джорджина вошла в комнату и стала ждать его у балкона.

- Пришел разрешить ваши узы, сказал он, отвечая на её вопрос.-- Я рад, что вы послушались меня и остались.

- Ужь если я послушалась кого-нибудь, так конечно не вас, а сэр-Исаака!

- Но ведь распоряжение-то шло от меня, Джорджина.

- Очень сожалею что не знала! воскликнула она, задыхаясь. - Тогда я ни за что бы не исполнила его!

Он засмеялся.

- Вот почему я и действовал от имени сэр-Исаака. Я знал, что вы не станете мне повиноваться.

- Еще бы вам повиноваться, мистер Сент-Джон! Надеюсь, что не стала бы. Вы сыграли надо мной славную шутку!

И она сердито тряхнула своей хорошенькою головкой. Мистер Сент-Джон опять засмеялся.

- А ваших нет дома, Джорджина?

- Да, уехали, а я, по вашей милости, просидела тут одна. Мне странно, что вы даже не чувствуете раскаяния.

- И мне тоже очень странно.

- Желала бы я знать причину моего ареста? В жизнь мою еще никто не поступал со мной так дурно.

- А ведь вы так много прожили, так много испытали, Джорджи!

- Ну, ну, прошу не насмехаться. Я сейчас же иду в замок Вефер, и сэр-Исаак, верно, объяснит мне все. А вы оставайтесь себе тут, коли хотите; дожидайтесь наших.

Она завязала шляпку, застегнула мантилью, которых не снимала до сих пор, в ожидании что за ней сейчас пришлют, и поспешно вышла через балкон.

- Нет, Джорджина, вы не пойдете; я пришел, чтобы задержать вас здесь.

- Но ведь вы сказали, что пришли разрешить мои узы!

- Под словом "узы" я разумел нечто другое: я пришел разрешить ваши недоумения и удовлетворить ваше любопытство, которое, вероятно, таки сильно вас помучило. Знайте же, что вы не вернетесь более в замок Вефер; вы там не нужны.

- А мне все равно, возразила Джорджина, сбрасывая с себя шляпку. - Но вы могли бы, по крайней мере, сказать мне это раньше, а то легкое ли дело сколько я прождала тут, не раздеваясь!

- Мне нельзя было придти раньше. Ну, так что же, открыть вам мой секрет или нет?

Опять то же своенравное движение хорошенькой головки.

- Как хотите. Мне все равно.

- Я уверен, что вам не все равно, сказал он. - Но знаете ли, Джорджина, и его подунаомешливый, полунежный тон вдруг перешел в сериозный: - это такой предмет, о котором мне неприятно говорить с вами. Мистрис Карльтон заболела. Вот почему мы изгоняем вас на время из замка Вефер.

Настроение Джорджины мгновенно изменилось: её гнев был напускной, а не настоящий.

- Заболела! ах, как жаль. Но это не заразительная болезнь?

- Я сейчас скажу вам, Джорджина, что у нея: она помешалась. Я уже давно замечал, что она была не в своем уме, но сегодня после завтрака ей вдруг сделалось хуже. Она заперлась к себе на ключ, так что мистер Пим принужден был выломать её дверь, и теперь она в ужасном положении. Сегодня, после того как она заперлась в свою комнату, мистер Пим сказал мне, что он опасается кризиса; и я тотчас же послал к вам гонца. Исаак также находит, что вам лучше провести нынешний вечер дома: в замке Вефер будет сегодня очень грустно, и мы должны уважить чувства мистрис Дарлинг.

- Понимаю, понимаю! с жаром прервала Джорджина, в которой опять заговорило её мягкое, доброе сердце. - Конечно, там теперь не место для посторонних. Бедная мистрис Дарлинг! Но правда ли это, Фредерик? Неужели она в самом деле помешалась?

- Кажется, что так.

- Может-быть, это горячка, которая пройдет современем?

- Бог знает, будем надеяться. А покамест, я прошу вас никому не выдавать этого секрета.

- Конечно, если вы желаете.

- Мне кажется, так будет лучше. Она может выздороветь, и в таком случае ей неприятно было бы узнать, что слух о её болезни распространился. Я знаю, что могу на вас положиться; иначе я не стал бы и говорить. Но ведь у вас с вами и прежде были секреты, Джорджина.

- А разве вы ничего не скажете папаше?

- Ему и конечно сказку, потому что он давно знал обо всем. Но кроме его, никому. Конечно, если болезнь её не пройдет, то под конец все узнают.

дней как у вас такое лицо.

- Неужели? вероятно, я слишком утомлен безсонными ночами. Ведь я все эти дни не ложился в постель. Я все дежурил.

- Дежурили! Где?

- У себя дома, в корридоре.

Джорджина посмотрела на него с удивлением.-- Кого же вы там высматривали? спросила она.

- Как кого? привидений.

- Ну, полноте шутить. Объясните мне вашу мысль, я вас не понимаю.

- Я так люблю говорить секреты, Джорджина, что, кажется, открою вам и этот. Помните ваш ночной кошемар?

- Мой ночной кошемар? Ах, да, когда мне представилось, что кто-то вошел в мою комнату. Ну, так что жь?

- Ну, а мне вообразилось, что это был не кошемар, а действительность, что в вашу комнату приходила мистрис Карльтон, томимая безсонницей; и признаюсь, эта мысль была мне очень неприятна. С тех пор я каждую ночь стал выходить в корридор, из опасения, чтобы не повторилась та же проделка.

Джорджина сообразила с быстротой молнии:

- Вы боялись за меня! Вы заботились обо мне!

- Немножко. Но запирали ли вы вашу дверь после того как я предупредил вас?

- Запирала; кроме одной ночи, когда я забыла это сделать.

- Так; так. Я знал, что имею дело с безпечною, ветреною девушкой, и потому предпочел положиться на самого себя. А славная была бы штука, еслибы мистрис Карльтон похитила вас!

Ало-золотистые полосы заката догорали на горизонте, освещая сумерки пасмурного дня. Джорджина Боклерк пристально смотрела ни запад, а на лице её видна была дума. Вдруг она повернулась к мистеру Сент-Джону.

- Скажите, имели ли ваши вчерашния слова, о том чтоб я никуда не выходила одна, какое-нибудь отношение ко всему случившемуся?

Он утвердительно кивнул головой.

- Заподозрив болезнь мистрис Карльтон, я не мог знать, кого она оставит в покое, кого нет, тем более, что я надел как она бродила в поле.

- Когда, вчера вечером?

- Да, вчера вечером. Она следила за вами.

- Теперь я все понимаю, Фредерик, сказала она. - Я помню, что вы говорили мне об её ревности: вы, стало-быть, оберегали меня, да?

- По крайней мере старался, сказал мистер СеитьДжон.

- Как мне благодарить вас за это? А я еще позволяла себе говорить вам дерзости и дуться! Быть-может, я, и жизнию-то своею обязана вам!

- Но я ведь не даром это делал, мисс, предупреждаю вас. Я все время придумывал себе награду!

Рука его обвилась вокруг её стана, прежде нежели Джорджина успела уклониться, и он привлек ее к своему сердцу. Голос его стал тих и нежен; а лицо, склонившееся над её лицом, было так убедительно красноречиво.

- Вчера я говорил вам, что избавил вас от большой опасности.

- Но вы ужь получили свою награду, прервала бойкая вострушка, вся вспыхнув.

- И не думал. Не знаю, оттого ли что мне пришлось оберегать вас это время, или от чего-нибудь другого, только я пришел к тому убеждению, что мне нужно сберечь вас для себя на всю жизнь. Джорджина, мы давно могли предвидеть этот конец.

- Могли предвидеть! Когда вы ненавидели меня!

- Если я ненавидел вас прежде - чего впрочем никогда не было - так я люблю вас теперь. Джорджина, я не могу разстаться с вами, я никогда с вами не разстанусь. Да, верно, и вы также не захотите разстаться со мной?

Сердце её било тревогу, а по щекам струились слезы. На яву она и не мечтала о таком счастии; оно лишь изредка грезилось ей во сне. Фредерик отер её слезы поцелуем.

- Но я никак не могу поверить, чтобы вы любили меня, прошептала она.

- Я люблю вас нежно, искренно; а знаете ли, я некогда уверял одного из ваших друзей, что на за что на свете не женюсь на Джорджине Боклерк, даже если кроме её не останется ни одной девушка в целой Англии. Но друг ваш одарен был предведением и читал в моем сердце лучше нежели я сам.

- Вы говорили это? Одному из моих друзей! Но кому же?

- Тому, кто покоится теперь в Вестерберийском аббатстве.

Глаза её опять устремились на полосы заката. Давно-минувшее воскресло в её воображении, и она вспомнила о красивом мальчике, который так искренно был к ней привязав.

- Вы никогда не любили его, бедняжку, заметил мистер Сент-Джон.

- Я только одного и любила в своей жизни, тихо прошеатала она.

друг для друга.... что с вами?

Джорджина отскочила от него как ужаленая. Слух её был тоньше чем у мистера Сент-Джона. Она заслышала карету декана, которая быстро приближалась.

- Но вы, верно, позволите мне говорить с вашим отцом, Джорджина?

- Да если я скажу нет, вы ведь не послушаетесь. Вы всегда были настойчивы; верно и теперь захотите поставить на своем. Но знаете ли что? Какой вы безчувственный, жестокий,-- да и я тоже хороша!

- Я понимаю вас: вам больно, что мы увлеклись вашим счастьем и позабыли о бедной мистрис Карльтон! Нам еще хватит времени для сострадания. О, дитя! Еслибы вы знали как я за вас боялся! Впрочем, эти опасения окончательно убедили меня в том, о чем я только догадывался,-- в моей любви к вам.

В эту минуту вошел декан. Джорджина побежала к матери и к мисс Денисон; последняя встретила ее бранью.

- А! подумала Джорджина: - еслибы ты звала кто берет меня замуж, ты не посмела бы так обращаться со мной, и не помня себя от счастия, она поцеловала удивленную мисс Денисон.

Мистер Сент-Джон заговорил с деканом сначала о мистрис Карльтон. Весть эта чрезвычайно поразила и огорчила доктора Боклерка. Потом Фредерик сообщил ему, что по мнению сэр-Исаака, Джорджина должна оставить на время замок Вефер.

- Он прав, сказал декан. - Ей вовсе не следовало оставаться там так долго. И я, конечно, не оставил бы её, еслибы предвидел все это. Впрочем, с ней трудно было бы сладить. Ведь вы сами знаете, как она любит замок Вефер.

- А вы решились бы, сэр, отпустить ее туда навсегда? спросил Фредерик.

- Что-о? с удивлением протянул декан, пытливо смотря на мистера Сент-Джона. - Разве кто-нибудь желает этого?

- Я желаю и сейчас только спрашивал у нея, согласна ли она на это.

- Что же она вам отвечала?

По губам мистера Сент-Джона пробежала улыбка.

- Она говорит, что я всегда был настойчив, и что верно и теперь поставлю на своем.

- Так! Этого нужно было ожидать! Но как тяжело мне будет разстаться с ней. Впрочем, пусть будет по-вашему, Фредерик Сент-Джон,-- и голос декана задрожав, между тем как он сжимал его руку,-- пусть ужь лучше вы возьмете ее от меня, чем кто другой.

* * *

Наступила весна; в Париже было шумно и весело. В изящно убранной гостиной одного роскошного дома, помещавшагося в лучшем квартале города, сидела небольшая группа из трех лиц: то были две юные новобрачные и один джентльмен. Трудно было бы представить себе что-нибудь прелестнее этих двух женщин: хозяйки этого дома, баронессы де-ла-Шасс, и мистрис Фредерик Сент-Джон.

Узнает-ли читатель в этой молодой хозяйке бывшую Розу Дарлинг? Она весело смеется и попрежнему откидывает назад свои золотистые кудри. Свадьба её удивила многих, в том числе и Фредерика Сент-Джона, который шутит и разговаривает с ней об этом в настоящую минуту.

- Я просто не хотел верить, Роза. Я думал, вы никогда не удостоите своей руки Француза.

- Конечно, я предпочла бы вас, откровенно созналась Роза, и все засмеялись.-- Но он много изменился с тех пор, и благодаря мне, стад гораздо благообразвее; я намерена держать его в руках.

- О, я знаю, что вы счастливы, Роза! сказала Джорджина:-- это видно по вашему лицу. Так же счастливы, как и я.

роскошью! А все это случилось от того, что я провела прошедшую осень у де-Кастелла; он постоянно бывал у них.

- Знаете-ли, Роза,-- мистер Сент-Джон взял ее за руку, и голос его зазвучал нежностью,-- что я от всего сердца желаю вам обоим полного, невозмутимого счастия.

- Надеюсь, что и я желаю вам того же, отвечала она.-- Однако, что же вы не сказала мне, когда я дразнила вас Сарою Боклерк, что я ошибаюсь только в первом имени? Я еще в прошедшем году заметила кое-что, когда надела вас вместе в замке Вефер.

- Нет, прервала Джорджина,-- тогда вы ничего не могла заметить, Роза.

- Однако заметила, ужь на этот счет никому не уступлю в пронацательности, мистрис Сент-Джон. Я очень хорошо видела, как глаза его следили за вами повсюду, и он во всякое время готов был оставить меня, чтобы бежать к вам. Здоров ли сэр-Исаак?

- Совершенно здоров, отвечал мистер Сент-Джон,-- и как дитя радуется моей свадьбе. На словах, наша резиденция будет в Анвике; но мы по крайней мере восемь месяцев в году будем проводить у него, в замке Вефер.

- А что моя несчастная сводная сестра, мистрис Карльтон Сент-Джон, спросила Роза, а грустная тень облегла её сияющее лицо. - Неужели нет никакой надежды на её выздоровление?

- Кажется, никакой, отвечал он.

- Желала бы я знать, хорошо да ей в этой частной лечебнице?

- О, в этом нет никакого сомнения. - По временам ее навещает мистер Пим, а мистрис Дарлинг даже очень часто. Но об этом вы, конечно, знаете больше чем я.

- Перед отъездом из Англии я просила мамашу свозить меня к ней; но она отказалась.

- Хорошо сделала, сказал мистер Сент-Джон. - Это могло бы быть очень вредно для вас, madame de la Chasse.

- Madame de la Chasse, повторила она. - Как странно звучат это имя в ваших устах! Да! все это так мудрено сложилось: он женился на мне; а вы.... бедная Аделина! Жена ваша знает о ней? внезапно спросила Роза с обычным легкомыслием.

- Конечно, знаю, отвечала Джорджина.

- Прежняя любовь ровно ничего не значат, когда мы вступаем в брак. Мы тогда смеемся над прошлым а называем себя глупыми влюбчивыми детьми. Вот хоть бы я, например, стала теперь самою степенною и разсудительною женой.

- Оно и похоже на то, воскликнул мистер Сент-Джон.

- Оно - правда, возразила Роза,-- а ужь похоже или не похоже, это наше дело. Вот вы увидите, что я буду такою же доброю и степенною матроной, как и ваша дорогая женка, которая любит вас до конца ногтей.

Джорджина смеялась и краснела, прощаясь с молодою баронессой; а Роза взяла с них слово видаться с ней как можно чаще во все время их пребывания в Париже.

Выходя, они встретили барона. Джорджина была в высшей степени удивлена, увидав такого красивого молодого человека, потому что мистер Сент-Джон описал ей в самом смешном виде его подстриженные волосы и завитые усы. Все это изменилось теперь. Волосы отросли и лежали легкими волнистыми прядями, а усы приведены были в надлежащий порядок: Роза правду сказала, что сделала его благообразным.

Он встретил их чрезвычайно приветливо, повидимому, совершенно забыв свою прежнюю неприязнь к мистеру Сент-Джону, и весьма радушно приглашал их бывать у него как можно чаще, покамест они останутся в Париже. Их частое присутствие в его доме, сказал он, может только довершить его счастие и счастие его жены.

- Фредерик, задумчиво воскликнула Джорджина, когда они вернулись в свою гостиницу,-- как ты думаешь, любил ли барон Аделину так, как он любит Розу? Он просто души в ней не слышит.

- Но, может-быт, и ты не любил её слишком страстно! робко проговорила Джорджина, поднимая на него свои прекрасные глаза.

- На это я скажу тебе только то, отвечал он улыбаясь,-- что если одна молодая леди из моих коротких знакомых не довольна еще любовью своего мужа....

Она не дала ему договорить, и вся в слезах от волнения и счастия, бросилась в его объятия....

- О мой милый, радость моя! знаешь, знаешь? Мне кажется, ты всегда любил меня немножко, даже когда мы ссорилась с тобой в Вестербера.

- Я, и сам так думаю; но в одном можешь быть уверена, это - что я не променял бы теперь своей жены на на одну из женщин, как живых, так и умерших. И надеюсь, при благословении свыше, до конца дней моих любит ее так, как люблю теперь.

- Аминь, тихо прошептала Джорджина.

КОНЕЦ.