| Автор: | Габорио Э., год: 1868 |
| Категория: | Роман |
15
Когда Маскаро собирал у себя очередной конгресс своих достойных союзников, Бомаршеф обновлял все, начиная с одежды и кончая манерой держаться.
Обыкновенно по таким дням он натягивал на себя кавалерийские штаны с лампасами, темную венгерку со шнурами на груди, которые составляли для него предмет известной гордости и, наконец, - громадные ботфорты с гремящими шпорами.
Его усы, заставлявшие в молодости сильнее биться не одно женское сердце, в эти дни нафарбливались совсем уж немилосердно.
Предупрежденный еще накануне о предстоящем совете, к девяти часам утра он все еще был в своем обычном наряде.
раньше обычного со своим рапортом.
Бомаршеф рассчитывал побыстрее отделаться от него сегодня, но когда он попросил Тото изъясняться покороче, он скорчил гримасу и заявил:
-- Сделайте одолжение, занимайтесь своим делом, я пришел сказать вам, что сегодня намерен говорить не с вами, а с ним самим! Я открыл такие вещи, о которых, прежде, чем сказать, намерен сначала договориться!
Услыхав, что Тото пришел ставить свои условия его патрону, наивный служака разинул рот от удивления.
-- Договориться? - переспросил он, вытаращив глаза.
Да, что же в этом удивительного? Не воображаешь ли ты, что я всегда буду служить ему за одно спасибо? Ну, нет! Цену я себе знаю!
Бомаршеф не верил своим ушам.
-- Мне известно, что ты и собачьей цепи не стоишь! - ответил он наконец.
-- Посмотрим.
-- И как ты смеешь рассуждать подобным образом после всего сделанного для тебя патроном?
Ничего себе, благодетели! Вы, наверное, разорились, облагодетельствовав меня?!
-- А кто поднял тебя на улице, валявшегося в снегу и умирающего от голода? Теперь у тебя, во всяком случае, теплое жилье!
-- Эта конура?
-- Каждый день у тебя есть завтрак и обед!
-- Как же, как же... прибавьте еще и бутылку вина, которым невозможно даже запачкать скатерть, так оно разбавлено водой!
Этого мало, - продолжал вычитывать Бомаршеф, рассерженный столь черной неблагодарностью Тото-Шупена, - тебе выстроили лавочку для торговли устрицами!
-- Что и говорить, целый магазин под воротами, в котором надо сидеть, как в клетке, и мерзнуть с утра до ночи, чтобы заработать двадцать су! Эх, вы, благодетели! Нечего сказать, завидное занятие!
-- Да чем же, наконец, ты хотел бы заняться? - спросил у него окончательно вышедший из терпения Бомаршеф.
Ничем! Я чувствую в себе все задатки для того, чтобы жить не работой, а доходами!
Отставной кавалерист решил тогда, что малый, стоящий перед ним, сошел с ума.
Вот обожди, проснется патрон, я ему все доложу, - только и смог он произнести.
Но эта угроза нимало не смутила Тото-Шупена.
-- Плевать я хотел на твоего патрона, - как ни в чем не бывало заявил он, - что он мне может сделать? Прогнать? Так только себе хуже сделает!
-- Дурак, ты дурак!
-- Нечего ругаться. Скажи на милость, я что, до тех пор. пока узнал твоего патрона, не ел, что ли? Еще в десять раз лучше, а уж жил-то куда интереснее. Не так уж сложно просить милостыню по дворам, что я и делал до знакомства с вами, а между тем, мне это занятие приносило три франка в день! Так что жил я тогда припеваючи, а вот, связавшись с вами...
Ты начинаешь жаловаться? Да ведь ты получаешь иногда сразу и по сто су, если следишь за кем-нибудь.
-- Совершенно справедливо, а все же я нахожу, что мне мало!
-- Сколько же ты хотел бы получать?
-- Ну, об этом с тобой я говорить не стану. К чему тебя злить понапрасну? О прибавке я буду говорить с хозяином. И если он мне откажет, я сумею постоять за себя!
Бомаршеф был готов заплатить из своего кармана за то, чтобы Маскаро сейчас это услышал.
Ты - уличный воришка! - закричал он, покраснев от гнева, - недаром и знакомства у тебя такие. Тут недавно был один из твоих приятелей, Политом назвался, сразу видно из каких...
-- А какое вам дело до моих приятелей?
-- Да я же жалею тебя, глупый, тебе же придется отвечать за всех них...
-- Что, что вы сказали? Мне придется отвечать за мои знакомства? Кто ж это пойдет доносить на меня? Уж не ваш ли патрон? Ну, я бы посоветовал ему лучше не беспокоиться, - бросил он, бледнея от злости.
Последние слова показались Бомаршефу серьезной угрозой.
Тото!
-- Подите вы! Надоели мне все! Скажите на милость, и дурак я, и шалопай, и мошенник! Да сами-то вы с вашим патроном далеко ушли? Вы что думаете, я не понимаю ваших поручений? Да они ясны, как день! Когда вы поручаете мне следить за кем-нибудь в течение целых недель, дурак я что ли думать, что все это делается из добрых побуждений! Еще вздумали пугать меня! Ну, пусть меня поймают за мои знакомства, я найду, что сказать комиссару полиции о знакомстве с вами! Вот тогда вы почувствуете, что такое Тото-Шупен и рассудите, сколько он стоит!
Бомаршеф был слишком прост для таких рассуждений, к тому же, не имея инструкций и не полагаясь на тонкость своего чутья, он решил спросить прямо:
-- Какой смысл в нашей ссоре? Скажи прямо, сколько тебе требуется?
-- Сколько? Я так полагаю, что франков семь в день меня бы пока устроило.
Немало. Впрочем, деньги не мои и не мне решать такие вопросы. Пожелание твое я патрону передам. Пока можешь взять из моих собственных и сказать, что ты там открыл...
-- Неплохо рассчитано, - сказал он смеясь, - за сорок су купить такое открытие! Нет, время, когда я довольствовался такой суммой, прошло! Пока я не получу ста франков я и рта не раскрою!
-- Сотню франков? - переспросил Бомаршеф.
-- Ни более, ни менее!
Да с какой радости тебе столько отвалят?
-- А с такой, что я их вполне заслужил!
Бомаршеф только плечами пожал.
-- Ты просто глуп! - произнес он спокойно, - что ты с ними станешь делать, к чему они тебе?
-- Найду, что делать! Уж помаду покупать не стану, усов не ношу...
Бомаршеф был готов растерзать его на месте, но тут кто-то постучал в дверь. Обернувшись, они увидели входившего Тантена. Честного и достойного дядюшку Тантена, каким он показался нашему Полю в трущобе "Перу".
Он ничуть не переменился: тот же черный плащ, сальный и оборванный, тот же блин на голове, который он именовал шляпой. Та же улыбка на бледных губах...
-- Это еще что? Кажется, вы ссоритесь да еще при открытых дверях! - произнес он шутливо, - нехорошо, нехорошо, нехорошо...
Бомаршеф внутренне благодарил Бога за ниспосланное ему подкрепление.
Да вот Тото очень уж развоевался! Предъявляет такие требования... - начал было он.
-- Молчите, я все слышал! - сказал дядюшка Тантен.
Тото сразу же изменил тон разговора. Маскаро он знал слишком мало, чтобы бояться, Бомаршефа презирал, видя в нем преданного дурака, но старикашку Тантена, этого веселого, милого дядюшку Тантена, он боялся, как огня, инстинктивно чувствуя, что безнаказанно противиться ему невозможно.
В ту же минуту, как тот вошел, он поджал хвост и стал поспешно просить прощения.
-- Выслушайте меня, сударь, - скромно попросил он.
Чего мне тебя выслушивать? - перебил его тот, - то, что ты себе на уме, я давно знаю, что кончишь ты весьма дурно, я тебе тоже не раз говорил...
-- Видите, сударь, мне хотелось...
-- Денег? Естественное желание. Впрочем, ты ценный малый, и лишиться твоих услуг было бы неблагоразумно. Ну-ка, Бомаршеф, выдайте этому молодцу билетик в сто франков!
Отставной кавалерист, ошеломленный такой щедростью, хотел было возразить, но, заметив нетерпеливый жест Тантена, ускользнувший от внимания Тото, быстро достал из кармана сто франков и подал Шупену.
Бери, - настаивал Тантен, - если твоих сведений окажется недостаточно, ты возвратишь мне часть этой суммы. Теперь, надеюсь, твой язык развяжется?
-- О, да, милостивый государь! - воскликнул Тото.
-- Ну, так следуй за мной в кабинет. Там нас никто не побеспокоит.
В кабинете был полумрак, свет едва проникал сквозь зеленые шторы. Мебель, состоявшая из кресла, двух стульев и стола, была проста, но очень удобна.
В качестве домашнего друга Тантен завладел креслом и, обратясь к Шупену, смущенно вертевшему свою шляпу, сказал ему спокойно:
Я слушаю.
Опустив руку в карман, Тото нащупал монету в пять луидоров, и привычная наглость вернулась к нему.
-- Вот уже пять дней, как я слежу за Каролиной Шимель и знаю ее образ жизни не хуже, чем своей родной тётки. Она - как часы, если рюмки, которые она выпивает, считать минутами...
Тантен одобрительно улыбнулся.
-- Она встает в Десять, - продолжал Тото, - завтракает у первого продавца вина, пьет кофе, играет в карты с кем попало - таким образом проходит ее утро. В шесть Она едет к "Турку", остается там до полуночи и затем отправляется спать.
К турку? - с удивлением спросил Тантен.
-- Да, это гостиница на улице Пуасонье. Неужели вы не слышали об этом заведении? Там обедают, пьют, танцуют, развлекаются, не сходя с места. Должно быть, там очень весело...
-- Что значит "должно быть"... Ты что, не был там?
Тото критически осмотрел себя.
-- В таком виде?! Кто б меня туда впустил! Я, правда, придумал кое-что...
-- Неужели тебе только для этого понадобились сто франков?
Шупен лукаво усмехнулся и скорчил рожицу.
-- Сударь, - начал он, - чтобы жить подобно Каролине, надо иметь деньги, не правда ли? У нее, насколько мне известно, капитала нет, но я узнал, откуда она берет деньги!
Царивший в комнате полумрак помешал Тото разглядеть на лице Тантена довольное выражение при этом известии.
А... а... и это тебе известно, - произнес он будничным тоном.
-- Частично, сударь. Вы только меня выслушайте. Вчера после завтрака Каролина села играть в карты с двумя господами, обедавшими за соседним столом. Пройдохи, в полном смысле этого слова, между прочим. После первой же игры я подумал: "Ну и очистят они твои карманы, милая". Я не ошибся. Меньше, чем за полчаса у нее не осталось ни гроша. Желая заплатить проигрыш, она предложила в залог виноторговцу одно из своих колец. Тот ответил, что верит ей на слово. Тогда она сказала: "Хорошо, я съезжу домой и скоро вернусь". Я слышал это собственными ушами, потому что зашел в кафе пропустить рюмку.
И вместо того, чтобы поехать домой, она поехала совсем в другое место?
-- Именно так, сударь! Она полетела на другой конец города, на улицу Варенн, где остановилась перед роскошным домом, похожим на дворец. Ей отворили дверь, она вошла, а я остался поджидать ее на улице.
-- Я надеюсь, что ты догадался узнать, чей это дом?
Конечно! Мелкий торговец сообщил мне, что дом принадлежит герцогу Шандосу! Да, именно Шандос, известный богач, подвалы дома которого заполнены золотом, как в государственном банке!
Тантен умел владеть собой. Чем интереснее становился рассказ, тем равнодушнее становились его физиономия и голос.
-- Что же дальше, Тото? Не тяни так, мой милый!
Шупен, рассчитывавший на эффект, был разочарован.
-- Не перебивайте и не торопите меня, - недовольно произнес он, - через полчаса Каролина выпорхнула из дома, довольная и веселая, как бабочка. Она села в карету и все время подгоняла кучера. Чертовы лошади, они неслись, как бешеные! Но ноги у меня здоровые! Когда я добежал до Пале-Рояля, Каролина входила в магазин, чтобы разменять два билета по двести луидоров!
Как ты об этом узнал?
-- Билеты были желтого цвета, а я еще не жалуюсь на зрение!
Тантен покровительственно улыбнулся.
-- Вот как, ты, оказывается, разбираешься в банковских билетах!
-- Конечно, я довольно часто прогуливаюсь возле меняльных лавок. Я, правда, никогда еще не держал их в руках, но говорят, что они нежны и гладки, как атлас! Чтобы убедиться в этом, я как-то зашел к меняле и попросил его дать мне пощупать один. О, только пощупать! Но он дал мне по шее и прогнал. Для чего, спрашивается, тогда он выставляет их за стеклом! Чтобы злить людей?!
-- Это все, что ты хотел сказать?
-- Имейте терпение, - возразил ему Шупен, - самое интересное я оставил на закуску. Я должен вам сообщить, что за Каролиной следим не только мы!
На этот раз Тото остался доволен. Тантен подскочил в кресле так, что с его головы свалилась шляпа.
-- Не одни! - вскричал он, - что ты болтаешь!
Я болтаю, сударь, то, что видел! Вот уже три дня, как за нашей дичью охотится какой-то верзила с арфой на спине!
Старый Тантен погрузился в размышления.
-- Верзила, - бормотал он, - музыкант... хм... если я не ошибаюсь, так это шутки Перпиньяна. Увидим...
Затем снова обратился к Тото:
-- Брось Каролину и следи за арфистом. Но прежде всего - будь осторожен. Ступай, ты заслужил сто франков.
-- Необыкновенно умен и сметлив, - прошептал он, - беда, если он изменит нам.
Бомаршеф уже открыл рот, чтобы попросить Тантена принять гостей, пока он переоденется, но тот остановил его:
-- Несмотря на то, что директор не любит, когда его беспокоят, - проговорил он, - я отправлюсь к нему. И когда эти господа соберутся, веди их к нам, потому что, видите ли, Бомар, когда плоды созрели, их необходимо сорвать, иначе они опадут...