Рабы Парижа.
Часть 2.
Глава 12

12

Мадемуазель Диана де Совенбург долго рыдала у себя в карете.

Сколько бессонных ночей потратила она на обдумывание своих планов! Сколько труда стоило знакомство с Норбертом! Оно удалось как нельзя лучше. И вдруг - такой бесславный конец!

Шесть лет? Да это же целая вечность! Будет чудом, если любовь Норберта выдержит такое долгое ожидание.

Как же она ненавидит этого жадного и сурового старика де Шандоса, который стоит на пути к ее счастью!

Что ей теперь делать? Как обойти неумолимый закон?

Надо увидеться с Норбертом. решила она. И как можно скорее.

Диана велела кучеру ехать к дому Руле.

Там, не выходя из кареты, она вызвала к себе несчастную вдову и сказала:

-- Я видела Домана. Придите в себя и успокойтесь. Все устроится. Но для этого мне нужна помощь одного человека.

-- Дайте мне скорее перо и бумагу.

Ей подали грязный и рваный клочок какой-то выкройки и тупое перо, служившее еще покойному Руле. Вдова догадалась плеснуть немного вина в старую, засохшую чернильницу, и Диана кое-как нацарапала:

"Завтра в два часа жду вас у ростовщика Домана.

Д".

Сложив письмо конвертиком, девушка сказала:

 Слушайте меня внимательно, тетушка Руле. Если вы хотите, чтобы ваши долги были уплачены, то сделайте так, чтобы это письмо сегодня же попало в руки господина Норберта де Шандоса. Причем так, чтобы ни одна живая душа об этом не узнала.

Вдова с радостью пообещала все исполнить. Ее дочь Франсуаза понесет в замок рубашку, сшитую ею по заказу одного из работников герцога, и заодно передаст письмо. Никто ничего не заподозрит.

На следующий день Норберт под проливным дождем бежал, сломя голову к адвокату.

Не успел он войти в дом, как у крыльца остановилась карета с гербами маркиза де Совенбурга. Оттуда вышла Диана, бледная, с запекшимися губами.

Доман, увидев их, мигом сообразил, какую выгоду он может извлечь из встречи влюбленных под его крышей.

 Мадемуазель, я получил письмо от кредитора вдовы Руле, - сказал он, кланяясь гостям. - Мне с большим трудом удалось уговорить его отсрочить уплату ее долга. Да где же оно? - продолжал ростовщик, делая вид, что ищет письмо на столе. - Одну минуту, господа, оно, наверное, в другой комнате.

Он вышел и закрыл за собой дверь.

Конечно же, никакого письма не было. Доману просто нужен был предлог, чтобы оставить влюбленных наедине.

Надо ли говорить, что он никуда не ушел и усердно подглядывал в щелочку, стараясь не упустить ни одного слова, ни единого жеста?

 Во имя всего святого, мадемуазель, скажите мне, что с вами случилось? - донеслись слова Норберта, и адвокат еще сильнее навострил уши.

 Неужели вы не считаете меня другом? - продолжал юноша. - Отвечайте же, не мучайте меня!

Диана молчала. Только тяжелый вздох вырвался из ее груди, а в глазах засверкали слезы.

Это повергло Норберта в полное отчаяние.

Она увидела, что молчать больше нельзя, и в нескольких словах сообщила, что отец приказал ей принять предложение одного богатого и знатного дворянина.

На юношу страшно было смотреть, настолько злость и ревность исказили его лицо.

 И вы отказались принять это предложение? - спросил он замогильным шепотом.

Но Диана не стала отвечать ему прямо. Она заговорила о своем жалком положении в семье и о невыносимом деспотизме родителей. Может ли молодая, неопытная, беззащитная девушка ослушаться своего отца и господина? Ведь ее будут мучить, унижать и преследовать до тех пор, пока она не подчинится! В крайнем же случае ее навсегда упрячут в монастырь.

-- А девчонка не глупа! - одобрительно проворчал Доман у своей щелки. - Мой урок пошел ей на пользу. Впрочем, послушаем, что будет дальше...

-- Но за кого же вы принимаете меня? - воскликнул Норберт с пылающими от гнева глазами. - Разве я не могу спасти вас, предложив вам свою руку? И разве эта рука давно уже не ваша? За что вы меня так обижаете? Если вы сразу же не вспомнили обо мне, то вы меня просто не любите!

-- Вы ошибаетесь.

 В чем?

-- Я люблю вас, - сказала Диана.

-- Тогда почему же вы не обратились ко мне за помощью и защитой?

-- Увы! Наши положения слишком похожи. Ведь и вы - жертва предрассудков своей семьи. Вспомните, что вы мне рассказывали о своей жизни и о той роли, к которой вас готовит отец.

Жгучей болью отдавалось в душе Норберта каждое слово девушки.

-- Я не ребенок и не трус, - медленно сказал он. - Ваша любовь... Твоя любовь, Диана, переродила меня. И нет в мире той силы, - продолжал он, впадая в экстаз, - которая бы смогла вырвать тебя из моих объятий!

Рыцарь упал на колени перед своей дамой и стал покрывать поцелуями ее руки.

Доман едва не завопил от восторга.

Норберт обнял девушку. Она, не имея сил защищаться, тихо молила его о пощаде.

Юноша постепенно пришел в себя и смущенно просил Диану стать его женой.

-- Скоро уже я буду свободен и кто тогда осмелится помешать мне следовать велениям сердца?

-- Знаете ли вы, что не сможете жениться против воли отца до двадцати пяти лет?

 Браво! - сказал адвокат в своей засаде. - Так вот, девочка, для чего ты его сюда позвала! Чтобы сообщить этому дурню то, что от меня же и узнала... Ничего. Тебе приятно давать уроки, ты хорошо их запоминаешь.

-- Что? Я еще шесть лет должен оставаться рабом выжившего из ума старика?

-- Норберт, я вас никогда не забуду.

-- Вы опять меня оскорбляете! Потомок славных де Шандосов не может изменить своему слову!

-- Но таков закон.

 И пускай он себе существует! В крайнем случае я вырву у отца согласие. Пусть даже силой...

При этих словах Доман с треском распахнул дверь.

Влюбленные вскрикнули от удивления: погруженные в свои чувства и мысли, они забыли о существовании адвоката.

-- Черт его знает, куда запропастилось это проклятое письмо! - буркнул в сердцах измученный поисками хозяин, возвращаясь к гостям. - Ну да ладно. Мадемуазель де Совенбург, я обещаю вам, что у вдовы Руле все будет в порядке. А теперь, если не возражаете, давайте поговорим о ваших делах...

Юноша и девушка испуганно переглянулись.

 Вы, конечно, вправе сказать мне: не суйся, куда не просят. Но таков уж мой характер: не могу спокойно смотреть, как сильные притесняют слабых. Сразу же бросаюсь на помощь. Это принесло мне много страданий, но что делать! Натуру не изменишь. Я вижу, вы любите друг друга. И думаю, что только злоба людская мешает вам соединиться навеки...

-- Милостивый государь! Вы забываетесь! - воскликнула оскорбленная Диана.

-- Простите меня, мадемуазель, - поклонился Доман. - Я простой человек, почти крестьянин, не получивший светского воспитания. Если вам не угодно, чтобы я говорил, я готов молчать.

Норберт уже привык во всем полагаться на адвоката.

-- Нет, нет, месье Доман! - сказал он. - Мадемуазель де Совенбург прощает вас. Говорите!

-- Почему вы не доверяете ему, Диана? Он очень опытен и много раз давал мне хорошие советы.

-- Вы хотите этому бессовестному ростовщику открыть нашу тайну?

-- Он ее уже угадал.

-- Он нас выдаст! Неужели вы не видите, что ради денег этот человек готов на все?

 Тем лучше. Если его можно купить за деньги, то давайте купим. Он будет молчать в надежде на хорошую плату.

-- Делайте, как хотите.

-- Мы все решили. Положение наше вам известно. Что вы нам посоветуете?

-- Прежде всего - научиться ждать, господин маркиз, - быстро ответил адвокат. - От этого умения зависит все. До вашего совершеннолетия любой опрометчивый шаг может привести к беде. А вы очень неосторожны, господа. Вас часто встречают гуляющими вместе, да еще рука об руку. Сплетни об этом могут достигнуть ушей герцога де Шандоса и маркиза де Совенбурга. Они не позволят вам встречаться. Потерпите... Что значит подождать считанные месяцы, если это обеспечит вам счастье на всю оставшуюся жизнь?

 А когда я стану совершеннолетним...

-- Я в тот же день предложу вам три способа, с помощью которых мы вырвем согласие у ваших родителей.

Несмотря на предупреждение адвоката, влюбленные вышли из его дома, взявшись за руки.