| Автор: | Габорио Э., год: 1868 |
| Категория: | Роман |
30
В течение всего разговора с маркизом де Шандос едва сдерживал гнев.
Он знал, что парижане частенько потешались за глаза над его грубостью и вспыльчивостью. И хотел показать своему врагу, что умеет хладнокровно, как истинный дворянин, обсуждать условия дуэли.
Норберт торопливо провел противника в оружейную, снял со стены несколько шпаг, бросил их на стол и сказал:
-- Выбирайте.
Жорж, взбешенный хамским обращением де Шандоса с Мари, схватил первую попавшуюся.
Герцог взял другую.
Когда они вышли в парк, Норберт остановился и крепко выругался.
-- Невозможно биться на шпагах в такой темноте, - проворчал он.
Де Круазеноа молчал.
-- А вы как думаете?
-- Я буду думать так, как вы пожелаете, - иронически ответил Жорж.
-- Темнота нам не помешает, - сказал герцог после непродолжительных размышлений. - Постойте тут.
Он сходил в конюшню и принес яркий масляный фонарь.
-- Вы не боитесь, что кто-нибудь заметит свет?
-- Во дворце никого нет, а от соседей пустырь не виден.
Противники пересекли парк по диагонали.
У самого забора, среди огромных куч хвороста, соломы, навоза и сухих листьев, Норберт остановился и повесил фонарь на дерево.
-- Тут, в соломе, садовники прячут лопаты... Вот они. Берите одну себе.
-- Где будем копать? - спросил маркиз, снимая плащ.
Здесь, около стога. Когда все будет кончено, прикроете могилу соломой.
-- Как скажете.
Герцог привычным жестом воткнул лопату в землю и сказал:
-- Приступим к делу.
В одиночку де Круазеноа не выкопал бы могилу и до утра. Норберт же легко выворачивал большие глыбы и с остервенением отбрасывал их в сторону.
Минут через сорок яма была готова.
-- Хватит, - выдохнул де Шандос, отшвырнул лопату и вытер пот со лба.
Затем он взял шпагу.
-- Вы готовы?
Маркиз безмолвствовал, не в силах оторвать взгляд от зияющей могилы.
-- Защищайтесь! - грозно крикнул Норберт.
-- Погодите.
-- Что еще? У нас мало времени: скоро придут домой слуги!
-- Через несколько минут один из нас будет лежать там, - торжественно произнес Жорж де Круазеноа, указывая на могилу. - Перед лицом смерти не лгут. Я клянусь своей жизнью и честью, что герцогиня де Шандос ни в чем перед вами не виновата!
Герцог нетерпеливо топнул ногой.
-- Вы мне это уже говорили! - прорычал он. - Зачем повторять?
-- Я повторяю это потому, что моя безрассудная страсть опорочила в ваших глазах самую чистую и благородную из женщин. Вам нечего ей прощать. Если вы убьете меня, будьте с ней человечны, не превращайте ее жизнь в бесконечные мучения.
-- Довольно болтать! - прервал маркиза Норберт. - Или я назову вас трусом!
-- Ну, так пусть же нас рассудит Бог! - воскликнул де Круазеноа, хватая шпагу.
Он был известен как хороший фехтовальщик и имел за плечами множество побед.
Освещенное фонарем пространство было слишком мало для боя. Стоило одному из бойцов отступить на пару шагов и он оказался бы во тьме, едва ли не в полной безопасности, оставив врага в круге света.
Именно так и поступил герцог, как только маркиз бросился в первую атаку.
Она же оказалась и последней.
Норберт отпрыгнул назад, в тень, и стал почти невидимым для хорошо освещенного де Круазеноа.
Де Шандос тут же воспользовался своим преимуществом и всадил маркизу шпагу между ребер.
Жорж выронил оружие и упал.
Трижды он пытался подняться, один раз ему даже удалось сесть, но силы оставили его.
Он растянулся во весь рост у самого края ямы.
Кровь хлынула из его горла.
Начались предсмертные судороги.
Герцог следил за агонией своего врага, опираясь на уже ненужную шпагу.
Вскоре он понял, что перед ним лежит труп.
Норберт весь дрожал.
Его мучил страх при одной мысли о том, что сюда может прийти кто-то из слуг, привлеченный светом фонаря.
Но не меньший ужас вызвала у герцога необходимость прикоснуться к мертвому телу, чтобы сбросить его в могилу.
Де Шандос долго стоял, не шевелясь, и собирался с духом, чтобы выполнить последнее условие дуэли.
Наконец, он решился.
Взявшись непослушными пальцами за одежду маркиза, Норберт приподнял труп и столкнул его вниз.
Тело упало на дно ямы с глухим стуком, от которого волосы герцога встали дыбом.
Схватив лопату, которой несколько минут назад несчастный маркиз копал себе могилу, де Шандос стал лихорадочно забрасывать его землей.
Засыпав яму доверху, герцог старательно утоптал грунт. Потом перенес на это место большую кучу навоза.
Все...
Норберт оглядел площадку.
-- Если завтра будет дождь, то не останется никаких следов, - пробормотал он. - Вот как герцог де Шандос мстит за поругание своей чести!...
Тут он осекся.
В нескольких шагах, за кустами, виднелась чья-то голова, блестящими глазами следившая за каждым его движением.
Герцог пошатнулся.
Сколько было сделано предосторожностей - и все насмарку!
Теперь его ожидают бесчестье, суд, каторга...
Де Шандос подобрал окровавленную шпагу и кинулся на свидетеля, чтобы похоронить его вместе с ужасной тайной.
При первом же движении Норберта раздался пронзительный визг. Из кустов выскочила женщина и со всех ног побежала во дворец герцогов де Шандосов.
Норберт догнал ее у самой двери и схватил за платье.
Она бросилась перед ним на колени и закричала:
-- Пощадите, не убивайте меня!
Герцог отвел ее на пустырь, к фонарю.
При свете он увидел, что перед ним - некрасивая, плохо одетая девчонка лет восемнадцати. Ее лицо показалось ему смутно знакомым.
-- Кто ты? - спросил Норберт.
Она билась в истерике.
-- Не плачь, - сказал он как можно мягче. - И не трясись. Я не сделаю тебе ничего плохого.
Рыдания девушки стали немного тише.
-- Как тебя зовут? - повторил свой вопрос герцог.
-- Каролина...
Это имя было Норберту незнакомо.
-- Каролина? - повторил он, пытаясь вспомнить, где ее видел.
-- Каролина Шимель, ваша светлость.
-- Ты знаешь меня?
-- Я служу у вас на кухне уже три месяца, господин герцог.
-- Почему ты не на свадьбе у моего второго конюха?
-- Я не виновата!
-- И все же, почему?
-- Я хотела туда пойти, но...
-- Что?
-- У меня нет хорошего платья.
-- Сколько ты получаешь?
-- Пятнадцать франков в месяц, ваша светлость.
-- Почему же ты не одолжила платье у кого-нибудь?
-- Горничные не дают. Они говорят, что я слишком...
Слишком?...
-- Некрасива, господин герцог. А еще - что от меня воняет кухней...
-- Как ты попала в парк?
-- Мне было очень скучно. Я сидела в своей комнате и плакала от обиды на горничных...
-- И что же?
-- Я случайно взглянула в окно и увидела свет вашего фонаря.
-- И ты пошла посмотреть, кто это?
-- Я думала, что еще кто-нибудь из прислуги остался дома и мне не будет с ним так одиноко.
-- Что ты увидела в парке? - решился, наконец, Норберт задать самый главный вопрос.
Каролине снова стало страшно.
-- Отвечай же, - настаивал герцог.
Она молчала.
"Черт побери! - думал Норберт. - Не убивать же ее... Это было бы позорно. А на дуэль девчонку не вызовешь... Дьявол ее сюда принес! Придется хорошо заплатить ей за молчание. После пятнадцати франков в месяц это произведет достаточно сильное впечатление".
-- Не бойся, - продолжал он. - Скажи мне всю правду - и я награжу тебя.
-- Вы не обманете бедную девушку?
-- Даю честное слово дворянина, - поклялся де Шандос.
-- Я видела все, ваша светлость.
У Норберта потемнело в глазах.
-- Расскажи по порядку. Когда ты пришла?
-- Вы только начинали рыть яму. Я решила, что вы с этим господином...
Ну?
-- Ищете клад, - закончила она. - Господи, как я ошиблась!
Девушка опять заплакала.
-- Что же было дальше?
-- Этот господин что-то говорил, но я ничего не расслышала.
"Хоть в этом повезло", - мрачно подумал герцог.
-- А потом вы взялись за шпаги и начали драться. Это было так красиво...
-- Все?
-- Нет. Этот чужой господин упал.
-- Продолжай.
Каролина дрожала так сильно, что у нее стучали зубы.
-- И вы...
-- Что я?
-- Вы его зарыли в яму.
-- Ты хорошо разглядела этого человека?
-- Да, господин герцог.
-- Знаешь ли ты, как его зовут?
-- Нет.
-- Видела ли ты его прежде?
-- Нет, ваша светлость.
-- Послушай, девочка, - сказал он. - Ты умеешь держать язык за зубами?
-- Да. У меня нет ни подруг, ни поклонников: я слишком некрасива. Мне не с кем даже поговорить...
-- Если ты будешь молчать, а еще лучше - забудешь все, что видела сегодня в парке, то я сделаю тебя счастливой.
-- Клянусь вам, господин герцог, что никому ничего не скажу!
-- Завтра я дам тебе много денег.
-- Спасибо, ваша светлость!
-- Ты станешь богатой невестой и у тебя сразу появятся поклонники.
-- Дай-то Бог!
"Куда бы ее услать подальше?" - соображал де Шандос.
-- Есть ли такой молодой человек, за которого ты мечтаешь выйти замуж?
Девушка покраснела.
-- Вижу, что есть. А где он живет?
-- Он уехал в Америку...
-- Прекрасно! - вырвалось у Норберта. - То есть, я хочу сказать, у тебя теперь все будет прекрасно. Ты получишь деньги и поедешь к нему в Америку. Перед богатой невестой он не устоит. А теперь иди в свою комнату и ложись спать, а утром Жан скажет тебе, что делать дальше.
-- Слушаюсь, ваша светлость.
-- Но помни: я рассчитываю на твое молчание. Не проболтаешься - будешь счастлива. Скажешь хоть одно слово - и ты погибла.
-- Клянусь Богоматерью, господин герцог!
-- Иди.
Каролина ушла, смеясь и плача одновременно.
Все было в порядке.
Норберт направился во дворец.
Ему хотелось верить, что Каролина Шимель сдержит свою клятву Деньги и страх - могущественные повелители человеческих душ!
Но женщины болтливы... Она может нечаянно сказать лишнее в разговоре с подругой или в порыве страсти поделиться тайной с женихом. Хорошо еще, что он в Америке...
Вот до чего дошел потомок славного рода герцогов де Шандосов! Его честь и свобода зависят от ничтожной кухарки...
Норберт чувствовал себя как связанный пленник, сидящий на бочке с порохом, у фитиля которой дети играют со спичками.
Теперь он - раб этой уродины... Когда она это поймет, малейшее ее желание будет равносильно приговору суда!
Чего только не взбредет в голову женщине, получившей власть...
Герцог вспомнил, что его тайна известна не одной лишь кухарке Каролине. Есть еще женщина, приславшая анонимное письмо, есть его жена и Жан, которому придется все рассказать.
знали, в каком углу его парка зарыт труп!
Де Круазеноа был прав: лучше смерть, чем такая жизнь...
С этой мыслью Норберт вошел в спальню герцогини.
Она сидела в кресле у камина и уже не плакала.
При появлении де Шандоса Мари встала и посмотрела ему в глаза.
-- Я убил вашего любовника, мадам. Моя честь отомщена.
Мари не упала в обморок, потому что была готова к самому худшему. Слез у нее тоже почти не было: бедняжка выплакала их за долгие месяцы своего замужества.
Герцогиня де Шандос с презрением отпарировала:
-- Маркиз де Круазеноа не был моим любовником.
Не лгите!
-- А зачем? Чего мне теперь бояться?
Непривычная твердость ее голоса раздражала Норберта.
-- Я вас ни о чем не спрашиваю, - грубо ответил он.
-- Но вы же хотите знать истину. Так я вам ее скажу. Жорж пришел сегодня сюда по моему приглашению, хотя и уверял вас в обратном, защищая меня. Я назначила ему это свидание и специально для него оставила незапертыми ворота.
Замолчите!
-- Почему? Мне нечего скрывать, поскольку я перед вами ни в чем не виновата. Маркиз пришел ко мне...
-- Говорите хотя бы потише: слуги уже возвращаются со свадьбы!
-- Маркиз пришел ко мне в первый раз, - продолжала Мари, ничуть не понизив голос, - и вошел всего за минуту до вашего прихода. Я признаюсь, что могла бы вам изменить, но Жорж был слишком благороден, чтобы пойти на это. Когда вы появились, он как раз умолял меня уехать с ним навсегда. Если бы я согласилась, то он был бы жив и мы оба были бы счастливы.
Взбешенный де Шандос напрасно пытался подобрать достаточно язвительное выражение, чтобы вывести жену из этого непонятного и грозного спокойствия. Он чувствовал, что в этой дуэли побеждает она.
Я любила его.
-- И вы осмеливаетесь говорить это мне?
-- Я полюбила Жоржа задолго до того, как, на свое горе, узнала о вашем существовании. Если бы не злая воля моего отца, который готов был продать родную дочь за право нарисовать на дверцах своей кареты герцогскую корону, то я бы никогда не вышла ни за кого, кроме Жоржа. Вы думаете, что убили его? Нет. В моем сердце жив он, а мертвы вы.
-- Берегитесь! - вскричал Норберт. - Не то...
-- Что? Вы и меня хотите убить? Начинайте! Я не буду защищаться, потому что я и так уже убита вами. Смерть - это единственное благо, которое вы можете мне дать. Соедините нас с Жоржем на небе, раз уж нам не суждено было соединиться на земле. Убейте меня - и я, умирая, благословлю вас!
Он слушал ее, разинув рот от изумления: неужели эта смелая и страстная женщина - его жена, которую он всегда сравнивал со льдом?... Он забыл обо всем, любуясь ею.
Красота преобразившейся Мари казалась неземной. Как сверкали ее черные глаза, как прекрасны были рассыпавшиеся по ее обнаженным плечам густые темные волосы...
Вот женщина, умеющая любить! Не то, что Диана, для которой любовь - всего лишь игрушка.
Сколько времени он потратил на погоню за призраком счастья, а оно, быть может, ожидало его здесь, в собственном доме...
Если бы жена простила его!
Норберт шагнул к герцогине.
-- Мари!
Она обожгла его взглядом, полным непримиримой вражды.
Я запрещаю вам называть меня по имени.
Очарованный де Шандос подошел еще ближе и попытался ее обнять.
Она отшатнулась от него и громко вскрикнула:
-- Ваши руки в крови Жоржа!
Герцог взглянул на руки.
Не только ладони, но даже манжеты его были в крови.
Все-таки он осмелился бросить на нее умоляющий взгляд.
Герцогиня указала ему на дверь.
-- Уходите! - приказала она. - Уходите. Я не выдам вас, скрою ваше преступление. Больше не требуйте от меня ничего. Помните, что между нами труп и что я вас ненавижу!
Мертвый Жорж де Круазеноа победил его...
-- А вы, мадам, не забывайте, что я - ваш муж и вы принадлежите мне! Завтра в десять часов я буду здесь. До свидания!
Герцог выбежал из дворца.
...На Доме Инвалидов пробило два часа, когда он подошел к солдату, чтобы забрать свою лошадь.
Долго же вы ходите в гости, - сказал тот. - Мне давно пора быть в казарме. Теперь придется сидеть под арестом. Вы думаете, это приятно?
-- Я тебе обещал двадцать франков?
-- Да.
-- Вот тебе сорок.
-- Благодарю вас. Если еще соберетесь в гости, можете на меня рассчитывать. Я по вечерам всегда в этом кабачке...
Через час он уже стучал в окно Жана.