Рабы Парижа.
Часть 2.
Глава 43

43

Андре приснилось, что он победил Генриха и сделал предложение мадемуазель де Мюсидан, но граф отказал ему.

Художник проснулся и с трудом отогнал неприятные мысли.

-- Надо избавить Сабину от маркиза, а там посмотрим, - сказал он сам себе и сел за стол.

Пора было навести порядок в хаосе накопившихся у него сведений и впечатлений.

Андре взял карандаш и написал на обороте неудачного эскиза имена своих противников:

Генрих де Круазеноа

Вермине

Ван-Клопен

Маскаро

Тантен

Ортебиз

Мартен-Ригал

На противоположном краю листа он вывел три слова:

Сабина де Мюсидан.

"Чего хочет Генрих? - думал Андре. - Жениться на дочери графа. Не на Сабине, а именно на дочери графа де Мюсидана. Она никогда не называла маркиза в числе своих друзей и в последнем письме отзывалась о нем, как о незнакомом человеке. Зачем же он женится на девушке, с которой у него нет ничего общего?"

Ответ мог быть только один.

"Деньги де Мюсиданов", - написал Андре и соединил стрелкой имя Генриха с этими словами.

Приданое негодяй получит сразу, а остальное достанется ему по наследству.

Кто может помешать маркизу жениться на Сабине?

Сама Сабина уже покорилась воле родителей.

Знают ли об этом преступники?

Если нет, то самый опасный с их точки зрения человек - это он, Андре.

Художник написал свое имя рядом с именем любимой.

-- Они могли без труда проследить за Сабиной, когда она приходила ко мне, - прошептал Андре. - Тогда самый простой для них выход из положения - пырнуть меня ножом на пустынной улице. Если же они знают о решении Сабины, то им все равно выгодно устранить единственного человека, из-за которого она может передумать и отказать Генриху. Де Брюле советует быть осторожным и поменьше выходить из дому...

Андре тяжело вздохнул. Нужно как можно скорее проникнуть в тайны маркиза. Сидя дома, этого не сделаешь. Придется рисковать...

Художник встал и прошелся по комнате.

Де Круазеноа, несомненно, является соучастником Вермине и Ван-Клопена в проделках с векселями Гастона.

Мошенники хотели заполучить деньги отца и для этого подбили на подлог сына.

Чтобы Ганделю-младший поставил фальшивые подписи, нужно было сначала заманить его к Вермине.

Кто его направил в Общество взаимного дисконта?

Ван-Клопен.

Как?

Отказав ему в кредите и посоветовав занять денег у Вермине.

Так можно было поступить лишь с человеком, у которого нет наличных.

Почему же у Гастона не было наличных?

На этот вопрос ответил сам Ганделю-сын: поверенный Катен посоветовал его отцу не давать Гастону денег и написать жалобу в полицию на Розу Шантемиль.

Значит, адвокат - сообщник Генриха...

Андре снова сел за стол и четким почерком художника написал: "Зачем мошенники руками господина Ганделю отправили Розу в Сен-Лазар?"

 Кому и чем она мешала? - пробормотал он, откладывая карандаш.

На этом месте рассуждения художника прервал осторожный стук в дверь.

Андре спрятал бумагу.

-- Войдите, - произнес он, вставая.

Увидев гостя, хозяин чуть не вскрикнул от изумления.

Это был граф де Мюсидан.

Сабина украдкой показывала любимому своего отца, и художник с первого взгляда узнал его.

-- Простите, - сказал де Мюсидан, - что я пришел к вам в такой ранний час. Я опасался, что позже не застану вас дома.

Андре поклонился.

У него вертелось на языке множество вопросов, которых он не смел задать графу.

Зачем де Мюсидан пришел?

Он явился как друг или как враг?

Что ему известно об отношениях Сабины и Андре?

Сам он решил прийти сюда или кто-то надоумил его?

Кто дал ему адрес?...

Граф ответил на поклон Андре и продолжал:

-- Я большой любитель живописи...

"Возможно, - подумал художник. - Но главная ли это причина вашего визита в столь неподходящее время?"

-- Один из моих друзей очень хвалил мне ваши картины...

"Хотелось бы знать имя вашего друга, господин граф".

 Поэтому я и решил прийти к вам, чтобы своими глазами увидеть...

"Что же вы хотите увидеть на самом деле?" - чуть не спросил художник.

Граф не закончил фразу. Он вспомнил, что еще не назвал себя.

-- Извините, я забыл представиться. Маркиз де Беврон.

"Становится все интереснее. Господин де Мюсидан полагает, что я его не знаю, и хочет сохранить инкогнито. С какой целью?"

Художник еще раз поклонился.

-- Меня зовут Андре. Очень приятно, что о моих скромных работах так хорошо отзываются ценители живописи. К несчастью, у меня сейчас нет ничего законченного, кроме нескольких эскизов. Хотите посмотреть?

-- Конечно.

Де Мюсидан чувствовал себя очень неловко под проницательным взглядом Андре.

Однако граф уже приметил в дальнем углу зеленую занавеску.

Он стал расхаживать по комнате, делая вид, что рассматривает висящие на стенах эскизы.

Ноги его вдруг стали ватными, в висках стучало. Он с трудом сохранял ясность мыслей, которые быстро сменяли друг друга.

Негодяй Тантен, кажется, сказал правду. Похоже, что за занавеской действительно висит картина...

Что, если там и в самом деле портрет Сабины?

Будет ли это означать, что молодой человек - любовник мадемуазель де Мюсидан? Она ему позировала. Но ведь этого недостаточно, чтобы называться его любовницей...

Ну и что? Кто будет разбираться в таких тонкостях, если она провела много часов наедине с этим Андре...

Какой позор!

Впрочем, он ничуть не больше того позора, от которого несчастная девушка спасает родителей, принося себя в жертву шантажистам...

"Имею ли я право ее судить? - подумал граф. - Я был к ней равнодушен. Диана занималась не дочерью, а своими похождениями... Бедное дитя искало любви на стороне, потому что не получало ее дома... Надо признать, что выбор Сабины не так уж плох. Благородная осанка, мужестванная красота и умное, энергичное лицо молодого человека производят приятное впечатление. Если бы он еще происходил из знатного рода... Но лучше ли отдать девочку негодяю де Круазеноа, хоть он и маркиз? А изменить я ничего не могу... Зачем же я сюда пришел?"

Андре заметил, что господин де Мюсидан украдкой поглядывает на зеленую занавеску.

от Генриха и его шайки. Если мы с ним сейчас поссоримся, то я им уже буду не опасен. А для нас с Сабиной все будет кончено... Тонко рассчитали, подлецы! Ну, господин граф, пора нам заключить союз против общих врагов... Только что делать с вашим инкогнито? Задали вы мне задачку, ваше сиятельство! Придется разговаривать с вами, как с посторонним... Что ж, в этом есть свои преимущества. Я скажу маркизу де Беврону все то, что никогда бы не осмелился выговорить в присутствии графа де Мюсидана".

Между тем гость закончил осмотр эскизов.

-- Поздравляю вас, месье, - произнес он. - Я вижу, что мой друг был прав. Ваши работы превосходны. Очень жаль, что я не могу что-нибудь купить... Неужели у вас не найдется хоть одного законченного полотна?

-- Нет, господин маркиз.

-- А та картина в роскошной раме, которая виднеется за зеленой занавеской? - дрогнувшим голосом проговорил де Мюсидан.

Андре ждал этого вопроса, но все же покраснел, услышав его.

-- Извините меня. Она окончена, но я не продаю ее и никому не показываю.

Теперь граф уже не сомневался в том, что Тантен его не обманул.

-- Вероятно, это портрет? - спросил мнимый маркиз де Беврон.

-- Да.

-- Женский?

-- Вы угадали.

Положение обоих собеседников было весьма двусмысленным.

Они смутились и отвернулись друг от друга, чтобы скрыть это.

Аристократ первым овладел собой.

-- Вполне понятно, - сказал он. - Вы, наверное, влюблены.

Андре покраснел еще гуще.

-- Все великие живописцы обессмертили красоту своих любовниц, - продолжал де Мюсидан.

Художник возмущенно сверкнул глазами.

-- Вы ошибаетесь, господин маркиз!

 В чем же?

-- Это - портрет самой добродетельной девушки на свете.

-- Вы ее любите?

-- Люблю. И разлюбить ее для меня так же невозможно, как остановить собственное сердце. Но мое уважение к ней еще сильнее, чем любовь. Она - моя любовница? Боже мой! Да я презирал бы себя, как последнего негодяя, если бы злоупотребил ее доверием и шепнул ей хоть одно слово, которого она не смогла бы передать своей матери!

Никогда в жизни де Мюсидан не слышал более приятных слов. Лицо и голос Андре доказывали, что он говорил правду. Графу хотелось обнять и расцеловать честного молодого человека, но на это никак не мог отважиться маркиз де Беврон.

Октавий уже проклинал свое инкогнито.

-- Для портрета, естественно, необходим оригинал, - смело сказал художник.

-- Значит, девушка приходила сюда?

-- Да.

-- Разумеется, не одна?

 Одна, господин маркиз.

-- Это было очень неосторожно с ее стороны.

-- Она доверяла мне.

-- Но люди могли подумать...

-- Каждый судит по себе, господин де Беврон.

-- А как относились к этому ее родители? - спросил он.

-- Она приходила тайком. Родители не пустили бы ее сюда.

-- Вы не имели права подвергать опасности репутацию девушки.

Андре покаянно склонил голову.

 Я принимал от нее эту жертву. Мало того, я на коленях умолял ее приходить. Иначе мы вообще не смогли бы встречаться...

-- Каковы же ваши планы на будущее? - поинтересовался маркиз де Беврон.

Художник вздохнул.

-- Мы любим друг друга, но в глазах общества нас разделяет пропасть. Она - единственная наследница богатой и знатной семьи. А я...

Андре сделал паузу. Он надеялся, что граф ободрит его, но де Мюсидан молчал.

-- Знаете ли вы, кто я? Несчастный найденыш, подкинутый в Вандомский приют для сирот какой-нибудь бедной девушкой, которую обольстили и бросили. Когда мне исполнилось двенадцать лет, я однажды утром сбежал оттуда. Через некоторое время я с мелочью в кармане пришел в Париж. С тех пор живу здесь и борюсь с нищетой. Пока довольно успешно. Для этого я, художник, работаю скульптором-орнаментщиком на строительстве. Посмотрите на мои руки.

Андре раскрыл перед графом ладони.

-- Они покрыты мозолями от работы резцом и молотком. Бог не обидел меня талантом и я верю, что. впереди ждет успех. Но надо жить и учиться. Поэтому мастеровой кормит художника, платит за его уроки у лучших живописцев Франции, покупает ему краски, кисти и холсты.

Господин де Мюсидан был восхищен услышанным и одобрительно улыбнулся.

 Все это она знает. - продолжал Андре. - И, несмотря ни на что, любит меня и верит в мою судьбу. Когда, бывает, я отчаиваюсь, она требует, чтобы я не терял мужества. Если терпение и воля могут сделать художника гением, то своим успехом я буду обязан ей. В этой комнате она поклялась мне, что никогда не будет женой другого. И я верю ее клятве. Не так давно один из самых знатных кавалеров Парижа просил ее руки. Она пошла к нему и рассказала историю нашей любви. Он поступил так, как подобает благородному человеку, и с тех пор он мой самый близкий друг.

Андре умолк, задыхаясь от волнения.

Несколько минут двое мужчин собирались с мыслями и приводили в порядок свои чувства.

Затем художник спросил:

-- Желаете ли вы теперь увидеть портрет этой девушки?

 Да, - ответил граф. - Я очень благодарен вам за такое доверие.

Андре подошел к зеленой занавеске, взялся за нее рукой - и замер.

"Граф подумает, что я солгал и на самом деле показываю портрет каждому встречному", - обожгла его внезапная мысль.

Художник обернулся.

-- Простите, но с моей стороны было бы нечестно продолжать притворяться.

-- Что вы хотите этим сказать? - спросил обеспокоенный отец Сабины.

-- Только то, что я вас узнал, господин де Мюсидан. Вам было угодно назваться маркизом де Бевроном и я уважал ваше желание. Но я не могу отодвинуть эту занавеску, не предупредив вас о том, что...

Граф прервал объяснения Андре благосклонным жестом.

-- Я знаю, месье, что увижу портрет моей дочери. Прошу вас открыть его.

Картина привела графа в восторг и он долго рассматривал ее.

-- Да, это - Сабина, - бормотал он. - Ее улыбка, ее выражение глаз... Замечательный портрет!...

Граф шептал еще какие-то похвалы, но Андре не расслышал их.

Наконец господин де Мюсидан отошел от картины и сел на стул.

Несколько недель тому назад он бы пожал плечами и презрительно рассмеялся, если бы ему предложили выдать дочь за художника, к тому же никому не известного.

Тогда он мечтал о бароне Брюле-Фаверлее.

Теперь же приходилось думать о маркизе де Круазеноа...

Вспомнив это имя, граф вздрогнул.

Молодой человек говорил о клятве, которую дала ему Сабина... Известно ли ему, что девушка выходит замуж за Генриха?

Граф принялся расспрашивать художника и вскоре убедился, что тот знает если не все, то очень многое.

Аристократ и найденыш подробно обсудили предположения, планы и надежды Андре.

Уже было около полудня, когда де Мюсидан собрался уходить. Он еще раз подошел к портрету дочери и несколько минут любовался им. Потом подал художнику руку и взволнованно проговорил:

 Господин Андре, я даю вам слово, что Сабина будет вашей женой, если нам удастся спасти ее!

Бедный влюбленный едва удержался от радостного крика. "Сабина - моя!" - пела его душа.

-- День свадьбы уже назначен, - грустно прибавил де Мюсидан.

-- Сколько осталось времени? - с трепетом спросил Андре, спускаясь с небес на землю.

-- Две недели. Всего две недели... Торопитесь! - с этими словами несчастный отец откланялся.