| Автор: | Габорио Э., год: 1868 |
| Категория: | Роман |
50
Когда доктор Ортебиз вошел в кабинет банкира, тот весело закричал:
-- Ну, что, скептик? Будешь еще сомневаться в нашем успехе? Маскаро и Тантен благополучно покинули этот мир. Считай, что их никогда не было!
-- Бомаршеф уехал? - спросил доктор.
-- Еще вчера.
-- А Кондель?
-- Уже в Англии. Так что все шито-крыто. Можешь выбросить свой медальон с ядом. Миллионы у нас в кармане!
-- Да услышит тебя Бог! - ответил доктор.
Мартен-Ригал вскочил.
-- Что? Он уже услышал: сражение выиграно на всех направлениях!
Тсс! Не хвастайся: это приносит несчастье...
Банкир захохотал.
-- Теперь нам нечего бояться!
-- Совсем нечего?
-- Совершенно! Кого мы должны были опасаться больше всего?
Лекока, - сказал Ортебиз.
-- Да, если бы он взялся за это дело. Но, как тебе хорошо известно, оно его нисколько не интересует. А после него?
-- Андре.
-- Верно. Так вот: он нам уже не страшен.
-- Насколько мне известно, он жив.
Ну и что? Он проваляется в постели не меньше месяца. А потом пусть попробует заподозрить в чем-нибудь почтенного банкира и всеми уважаемого гомеопата! Впрочем, он, по-видимому, смирился со своей участью. По последним сведениям агентства Маскаро, господин Андре не написал в больнице ни одного письма и к нему никто не приходил.
-- У него есть друзья?
-- Люди дружат с теми, кому везет. Какие могут быть друзья у калеки? О нем уже все забыли. Де Брюле приценивается к Тифильским акциям. Виконтесса де Буа-д'Ардон? Весна и новые моды вскружили ей голову.
-- А подрядчик Ганделю?
Ему хватает хлопот со своим сыном.
-- Но этот сын дружит с Андре.
-- Мальчишка послушался добрых советов папаши Тантена, помирился с Розой и укатил с ней во Флоренцию.
-- Что слышно о семействе де Мюсиданов?
-- Генрих хорошо принят. Ухаживает за мадемуазель Сабиной. Она еще не бросается ему на шею. но уже принимает от него цветы. Что ты еще хочешь за такой короткий срок?
Чтобы граф не откладывал свадьбу. Эта отсрочка меня тревожит.
-- Успокойся. Нас не обманывают. Я проверил.
-- Ну, если ты проверил, то с этой стороны все в порядке.
-- А со всех остальных - еще лучше, - посмеивался банкир. - Тифильские акции идут нарасхват. На твою долю, великий гомеопат, достанется миллион!
Услышав магическое слово "миллион". Ортебиз энергично потер руки.
Тогда предо мной откроются поистине блестящие перспективы! - воскликнул он.
-- Катен сообщает... - начал Мартен-Ригал.
-- Что сообщает Катен? - сразу же насторожился доктор.
-- Герцог де Шандос спешит по следу своего сына, задыхаясь от усталости и нетерпения. Этот след - мой шедевр!
-- Ты уверен в том, что можно не опасаться Перпиньяна? Он хитер...
-- Перпиньян - такой же олух, как де Шандос! Хуже того - он просто сумасшедший! Воображает, что сам открыл след, проложенный и обставленный мной от Вандомского приюта до самой квартиры Поля... Они уже добрались до бывшего артиста Вигуре, который ныне торгует вином в Париже. Он даст им адрес старого Фрица. На днях они будут здесь. К тому времени Поль женится на Флавии. Моя дочь станет маркизой де Шандос, а затем герцогиней и унаследует миллионы господина Норберта.
Он умолк, потому что послышался легкий стук в дверь.
Вошла мадемуазель Флавия. Она села к отцу на колени, обняла его и несколько раз поцеловала.
-- Я у тебя в плену, прекрасная победительница, - сказал банкир. - Какой выкуп ты от меня потребуешь?
Флавия покачала головой.
-- Разве я имею привычку, месье, продавать вам свои ласки? - шутливо спросила она.
-- Чего же ты хочешь?
Пригласить тебя к обеду. Все готово и Поль уже за столом. А целовала я тебя просто потому, что очень люблю своего папу. Ты у меня такой добрый! Если бы я могла выбирать себе отца, то из всех мужчин в мире выбрала бы тебя!
-- Признайся, по крайней мере, что в последние шесть недель ты любишь меня сильнее, чем прежде, - сказал Мартен-Ригал.
-- Нет, - ответила она с жестокой наивностью избалованного ребенка. - Только две недели.
-- Однако с тех пор, как Поль стал твоим женихом, прошло уже полтора месяца...
Девушка громко и чистосердечно рассмеялась.
Я тебя за это очень люблю, - сказала она, - но еще сильнее - за другое.
-- За что же?
-- Это - большой секрет.
-- Все равно, скажи. Я прошу тебя.
-- Ты на меня не рассердишься?
Нет.
-- Ну, хорошо. Две недели тому назад я, наконец, поняла, насколько горячо ты любишь свою Флавию. Бедный папа! Я долго и горько плакала, когда узнала, как трудно тебе было привести Поля к моим ногам. Как подумаю, что у тебя хватало духу ради меня надевать такие грязные лохмотья и зеленые очки, которые тебе совсем не идут, да еще приклеивать эту гадкую бороду, так и плачу...
Флавия всхлипнула.
Мартен-Ригал побледнел, как смерть, и так стремительно вскочил, что его дочь едва не упала.
-- Что это значит? - прошептал он.
Ты меня прекрасно понимаешь, мой милый папа. Другие тебя не узнавали, но глаза дочери обмануть невозможно.
Флавия, ты ошибаешься. Какое-то случайное сходство обмануло тебя!
Девушка насмешливо покачала головой.
-- Пока Поль болел, я целые дни проводила с ним наедине... Ага! Ты не вздрогнул от моих слов! Доктор, будьте свидетелем! Выходит, ты знал об этой моей глупости! А теперь посмей сказать, что тогда приходил не ты!
-- Сумасшедшая! Послушай меня...
Нет, это ты меня послушай! Я не хочу тебя обманывать. Я открыла тебе дверь - и сразу подумала, что это - ты. А ты так подпрыгнул, увидев меня там, что сомневаться было невозможно. К тому же я подслушала ваш с доктором разговор, когда вы вышли на лестницу. А дома я сразу же спряталась напротив твоего кабинета и увидела, как ты пришел сюда в тех же самых лохмотьях. Ну, что, будешь еще отпираться?
После долгого молчания Мартен-Ригал спросил:
-- Ты никому не сообщила о своем открытии?
-- Никому...
Банкир и доктор облегченно вздохнули. Несчастье оказалось не настолько велико и непоправимо, как они думали.
Никому, кроме Поля, - добавила Флавия. - Мы с ним - одно целое. Так не все ли равно? У нас друг от друга секретов нет.
-- Что ты наделала! - завопил Мартен-Ригал.
-- Ничего плохого. Я постаралась как следует внушить Полю, что мы должны беречь и любить дорогого отца, который не постыдился даже надеть такие жуткие лохмотья, чтобы найти его и привести ко мне.
-- А что Поль? - спросил Ортебиз.
-- Сначала казался смущенным, а потом хлопнул себя по лбу и долго хохотал.
И ты не поняла этого смеха? - воскликнул Мартен-Ригал. - Он подумал, что я ходил к нему по твоему поручению!
-- Ну и что?
-- Он будет теперь считать, что ты сама бросилась к нему на шею, и перестанет любить тебя.
-- Не может этого быть, - уверенно ответила девушка. - Поль такой благородный!
-- Кто? Это презренное, подлое ничтожество? - в гневе вскричал отец.
-- Я никому не позволю оскорблять моего мужа. Даже вам!
Банкир в отчаянии опустил голову.
-- Идите обедать, - шепнул он. - Ваш отец очень расстроен и сам не понимает, что говорит. Не сердитесь на него.
Ортебиз вернулся в кабинет и сказал:
-- Я не понимаю твоего гнева, Мартен-Ригал. Ты сам выбирал жениха для дочери не по характеру, а по степени сходства с герцогом. Дети в этом не виноваты.
-- Я рассчитывал, что Поль станет моим рабом, как только де Шандос признает его своим сыном! - проревел бывший Батист Маскаро. - Достаточно было бы намекнуть, что мне известно его истинное происхождение! Несчастная Флавия, не ведая, что творит, подарила ему мою тайну, и теперь я тоже стал одним из бесчисленных рабов Парижа!